Тома ГОМАР: Дискуссии о европейской безопасности не могут вестись без России, но... она не может иметь права вето

Что означает заявление министра обороны Франции Эрве Морена о том, что без консультаций с Россией нельзя принимать в ряды НАТО такие страны, как Украина и Грузия. Чем оно вызвано и является ли своевременным? Об этом «Дню» — в интервью руководителя программы Russie/NEI.Visions во Французском институте международных отношений Тома ГОМАРА.

— На мой взгляд, это заявление подчеркивает тот факт, что для французских властей в рамках европейской системы безопасности решения не могут приниматься без учета мнения Москвы. Но это не означает, что России будет дано право вето. Речь идет лишь о том, что мы должны обсуждать вопрос с Россией, даже если она является сложным партнером.

— Тем не менее, представитель России в НАТО приветствовал это заявление Морена...

— Да, возможно, это заявление рассматривается российской дипломатией как некое продолжение французской дипломатии, которая говорит, что НАТО и ЕС должны привлекать Россию к сотрудничеству. Таким образом, в этом заявлении наблюдается последовательность. Но я подчеркиваю, что это не означает, что Россия имеет право вето. На мой взгляд, для французских властей абсолютно понятно, что Украина и Грузия могут самостоятельно принимать решения по вопросам безопасности. С другой стороны, для французских властей было бы неразумно забывать, что Россия — одна из самых влиятельных стран на европейском континенте. Поэтому проблема заключается в том, чтобы объединить желание присоединиться к НАТО, выраженное главным образом в Грузии и частично в Украине, с необходимостью сотрудничать с Россией.

— Действительно, для НАТО важно сотрудничать с Россией. Но, наверное, после слов о консультациях с Россией Морену следовало подчеркнуть в интервью, что Россия не имеет права вето в НАТО.

— Возможно, я ошибаюсь, но мое объяснение заключается в том, что заявление Морена отвечает долговременной французской традиции относительно Восточной Европы. Таким образом, это заявление является демонстрацией позиции французской дипломатии. Эта позиция четкая и не направлена на то, чтобы загнать Россию в тупик. И в то же время абсолютно очевидна необходимость все время напоминать о независимости и стремлениях грузинских и украинских властей. Но нужно помнить, что, во-первых, после грузинско-российского конфликта Грузия занимает очень слабую позицию. Частично это объясняется решениями, принятыми грузинским руководством. Во-вторых, Украина сильно расколота в вопросе вступления в НАТО из-за постоянной политической нестабильности. В этом контексте Париж демонстрирует, что дискуссии о европейской безопасности не могут вестись без России. Было бы нонсенсом не учитывать мнение России, хотя она иногда воспринимается очень негативно. Этого не нужно пытаться делать. Ведь невозможно создать стабильную безопасность в Европе без привлечения России.

— Некоторые украинские эксперты обращают внимание на двусмысленность заявления Морена и спрашивают, почему бы Франции не провести консультации с Россией, прежде чем возвращаться к полноправному членству в НАТО...

— Отношения между Францией и НАТО глубоко связаны с французской политической культурой. Решение де Голля в 1966 году выйти из военной структуры НАТО свидетельствовало о том, что Франция относится к Западу, но в то же время занимает особую позицию в Альянсе. Частично эта позиция объясняется желанием иметь хорошие отношения с Россией, арабскими государствами. Возвращение в НАТО является переломным моментом, учитывая то, что для президента Саркози очень важно установить серьезные трансатлантические отношения. Он понял, что идея европейской обороны не очень одобрительно поддерживается в Европе, в частности новыми членами ЕС, которые предпочитают определение национальной идентичности внутри НАТО. Это понятно. С другой стороны, Франция действует очень осторожно и пытается избегать стратегии изоляции России.

Франция считает не совсем разумной точку зрения, доминировавшую во время президентства Джорджа Буша и заключавшуюся в том, что расширение НАТО может происходить без учета реакции России.

— Не означает ли заявление Морена и разговоры о необходимости привлечения к сотрудничеству России, что политика Франции станет более прагматичной и будет уделять меньше внимания таким вопросам, как права человека и общеевропейские ценности?

— Да, действительно, Франция будет подходить прагматично к военному сотрудничеству с союзниками по НАТО. Много французских солдат выполняет миссии под эгидой НАТО, в частности в Афганистане. Что касается прав человека и ценностей, то я считаю, что французскому правительству следует быть осторожным в продвижении демократии. Как мы помним, на повестке дня администрации Джорджа Буша было продвижение демократии, исходя чисто из интересов безопасности. Идея действительно заключается в поддержке демократии, демократических сил в странах, но в то же время нужно осторожно относиться к демократическим трансформациям в тех государствах, где это может быть контрпродуктивно. Поэтому можно сказать, что Франция будет более прагматичной, но в то же время и осторожной в вопросах безопасности в Европе. Если говорить о дискуссиях, начавшихся между Вашингтоном и Москвой, то они свидетельствуют о том, что расширение НАТО может быть несколько отложено. Этот вопрос касается не только позиции Франции и Германии, а больше связан с эволюцией США.

— Кстати, почему Морен выступает против того, чтобы НАТО стало глобальным?

— Франция считает нонсенсом трансформацию НАТО в политический клуб. Для французских властей НАТО является и должно оставаться военным альянсом. Очевидно, что НАТО следует стать более эффективным. А это означает, что от этой организации ждут, что ее члены будут делать пропорциональные вклады в осуществление международных операций. Франция считает, что роль НАТО не заключается в присоединении новых членов ради того, чтобы спрятаться под зонтиком.