Требуется арабский Жан Монне

Ближний Восток, без сомнения, является одним из самых опасных кризисных регионов мира. Возможно, что очередная война, террористическая атака или неудавшаяся мирная инициатива уже не за горами. По сравнению с политикой этого региона поездка на американских горках кажется просто успокаивающей.

В то же время Ближний Восток является регионом, который, пройдя через бесчисленные конфликты, практически не изменился, томясь в своеобразном застое. Должно быть, существует неотъемлемая взаимосвязь между отсутствием в большинстве ближневосточных обществ динамизма развития и тем, что этот регион настолько подвержен кризисам.

Конфликт между Израилем и палестинцами выделяется как особо яркий пример нединамичного характера этого ключевого геополитического региона, поскольку он кажется совершенно незатронутым какими-либо международными потрясениями. Турки, британцы, деколонизация, холодная война, многочисленные американские президенты и другие международные посредники появлялись и исчезали, однако параметры этого конфликта и неспособность найти решение, кажется, никогда не менялись.

Но подобное впечатление, верное относительно прошлого, может оказаться обманчивым в будущем, поскольку две мировые мега-тенденции подвергнут этот регион более фундаментальным изменениям, чем это могло сделать большинство предыдущих политических кризисов и войн.

Первая из них — глобализация, эффект которой — как экономический, так и культурный — распространится, хотя и медленно, на все большие территории арабского мира, начиная с Персидского залива и его нефтяных держав.

По мере того, как богатство и влияние сдвигаются с запада на восток, довлеющий эффект глобализации все больше будет исходить от востока. Так, например, в Марокко, инвестиции со стороны арабских стран — поставщиков нефти, уже значительно снизили значимость Европы.

Как следствие, неизбежное противоречие между государственной структурой, неспособной к изменениям и экономической модернизации, между культурным и религиозным консерватизмом и социальной и законодательной трансформацией будет усугубляться, что вызовет новые дополнительные трения в случае невозможности найти положительную реакцию на эти фундаментальные изменения.

Второй мега-тенденцией является глобальный климатический кризис. Кроме стран, находящихся — частично или полностью — под угрозой затопления, эффект глобального потепления в первую очередь затронет зоны пустынь и их уже сейчас недостаточные запасы воды. И в то время, как конфликты на Ближнем Востоке в основном носят территориальный характер, предмет спора включает в себя скудные водные ресурсы, столь необходимые для выживания.

Быстрый рост населения, драматический скачок потребления воды, вызванный ростом производства, сельского хозяйства и туризма, и поднимающийся уровень жизни придадут еще большее значение вопросу водных ресурсов, немаловажному уже сейчас, в политической стабильности региона.

Рациональный ответ на подобные жизненно важные вопросы на Ближнем Востоке будет эффективным только в том случае, если суть его отвечает потребностям региона как целого. То же самое применимо и к возрастающему спросу на энергию: несмотря на то, что регион в целом богат энергоресурсами, их неравномерное географическое распределение предполагает, что любое действенное решение должно строиться на сотрудничестве.

Разумеется, разрешение политических кризисов и конфликтов остается первоочередной задачей. Но для того, чтобы обеспечить мир и стабильность, очень молодым и быстро увеличивающимся нациям необходима экономическая перспектива, делающая возможным их участие — в отвечающей их чувству собственного достоинства манере и коренящееся в их собственной культуре и истории — в процессе глобализации.

Отдельные страны Ближнего Востока не смогут обойтись без сотрудничества на уровне целого региона. Таким образом, успешная история Европейского Союза может послужить почти идеальной моделью.

В сущности, предпосылки к внутрирегональному сотрудничеству — вплоть до частичной интеграции интересов задействованных стран — выглядят более обещающими, чем те, которые существовали в Западной Европе в начале 50-х гг. В Европе не было ни общего языка, ни такой религиозной и культурной однородности, как на Ближнем Востоке.

Отправной точкой в Европе было присутствие таких лидеров-провидцев, как Жан Монне, и создание новых организаций, подобных Сообществу угля и стали. На Ближнем Востоке процесс регионального объединения мог бы начаться с воды и энергии. Общий рынок товаров и услуг мог бы возникнуть позже, вместе с региональной системой безопасности.

Это наконец дало бы Ближнему Востоку — региону, богатому на конфликты и бедному на развитие — возможность четкого самоопределения, также привлекло бы его к участию в процессах глобальной экономики, и таким образом позволило самостоятельно строить будущее.

Пример Европы, бывшей некогда материком войн, показывает, что это возможно. И Европа может оказать помощь Ближнему Востоку — соседней с ней области — в достижении подобной стратегической цели. Инструмент для этого уже существует — новый Средиземноморский союз.

В любом случае, время застоя на Ближнем Востоке подходит к концу. Какими будут результаты его развития — зависит от того, найдет ли этот регион в себе достаточно сил и дальновидности для формирования объединительного процесса. Для этого потребуются воображение, четкое видение цели и прагматичная последовательность. Что необходимо сейчас — так это арабский Жан Монне.

Йошка ФИШЕР — министр иностранных дел Германии и вице-канцлер в 1998—2005 гг. Ведущий член Партии зеленых на протяжении почти 20 лет, он способствовал превращению этого протестного движения в одну из правящих партий Германии.