Уникальная конституция

Завтра лидеры Европейского Союза соберутся в Риме, чтобы подписать новое Конституционное соглашение Союза. Несомненно, будут произнесены хвалебные речи об уникальности документа, и в этом не будет хвастовства, потому что Конституция ЕС отличается от любой другой конституции, когда- либо написанной.

Большинство конституций, включая американскую, стремятся «заморозить историю» или установить длительный институциональный порядок, который не будет поддаваться ветрам перемен. Действительно, конституция по своей природе — это попытка «приручить» историю, заставить ее подчиняться законам человека, а не собственной логике, включая нежелательные стечения обстоятельств и капризы судьбы.

В отличие от этого, Конституция ЕС написана с невысказанным пониманием того, что институты, которые она устанавливает, являются временными, что они далеко не оптимальны и что желательно было бы изменить их прямо сейчас, если бы политическая действительность это позволяла. Но политическая действительность в сегодняшней Европе не может принять документ в таком виде. Так что конституция была разработана для того, чтобы установить процесс эволюционного сдвига, который будет мотивировать дальнейшие усовершенствования на своем пути — усовершенствования, которые, как они надеются, однажды сотрут те самые условия, устанавливаемые сегодняшней Конституцей ЕС.

Действительно, с самого начала создатели Конституционного соглашения Союза всерьез не верили в то, что их проект устоит в той форме, в которой они его написали. Вместо этого они видели себя сторонниками общепринятой Европейской модели постепенной интеграции. Основа этой модели была заложена в самом начале «европейского проекта» больше половины столетия назад. Дополнительные достижения в первоначальном Угольном и Стальном сообществе 1950-х годов привели к созданию Европейского экономического сообщества, затем к созданию Европейского сообщества, и наконец к созданию Союза. Каждый шаг приводил к большей интеграции.

Даже документы-вехи, такие как закон о Единой Европе и Маастрихтское, Амстердамское и Венецианское соглашения, никогда не рассматривались как средства достижения какого-то постоянства (или даже полупостоянства), которое мы обычно связываем с конституцией. То же самое верно и в отношении таких проявлений, как общая иностранная политика и политика безопасности Союза, или «валютный союз» со своим евро и Центральным европейским банком. Как только одна межправительственная конференция достигла «соглашения», механизм начал готовиться к следующей конференции и следующему соглашению. Такой механизм строительства объединенного государства из номинально суверенных государств беспрецедентен в истории человечества.

Когда страны начинают программу интеграции, более близкой, чем когда-либо, конечный результат всегда скорее всего будет выглядеть незаконченным, если они откладывают — и все еще продолжают откладывать — любое решение основной задачи. Действительно, единственное, что казалось ясным с самого начала процесса европейской интеграции, это то, что вовлеченные государства наряду с любыми новыми государствами-партнерами, которые могли присоединиться в процессе, продолжат заключать политические сделки, чтобы построить свое еще более интегрированное государство.

В результате каждый набор поправок к соглашению был продуктом грязных политических споров, типичных для межправительственного принятия решений. Действительно, даже согласно Конституционному соглашению, все государства знают, что их партнеры имеют особое право на выход, если они когда-либо в достаточной мере разочаруются в ЕС или начнут рассматривать его как плохое соглашение.

Но положит ли новое Конституционное соглашение Союза конец этой модели эволюционного создания конституции? Оно может сделать это до определенной степени, но далеко не так, как если бы создатели Соглашения приложили больше усилий, чтобы отделить конституционные вопросы (такие, как Хартия по правам человека и компетентность органов и государств-членов Союза) от рутины каждодневных вопросов (сельскохозяйственная и рыболовная политики или технические особенности судебного сотрудничества в гражданских и уголовных делах). Прекрасная возможность отделить то, что является постоянным и долговечным (то есть «конституционным») в Союзе от того, что является непостоянным и изменчивым (то есть «политическим»), была упущена.

Не имея ничего определенного, конституционный процесс в Европе продолжает основываться не на каком-то выдающемся документе, а на балансировании политических отношений и вычислений так, чтобы весь процесс не развалился. Этому процессу, вероятно, придется заплатить за задержку появления единственной европейской политической лояльности (если она когда-либо появится). Это будет трагедией только для тех, кто видит в устойчивой Европейской федерации очевидную судьбу Европы. Для всех остальных — несмотря на беспрецедентное расширение Союза на Восток, раскол, вызванный войной в Ираке, и другие противоречия, которые делают неизбежным для Европы гибкий, эволюционный подход к созданию конституции, — все же есть большие надежды в этой продолжительной борьбе за самоопределение. Недавнее всеобщее осознание Европой необходимости говорить в один голос о вопросах внешней политики может обеспечить следующий бриз, чтобы удержать «европейский корабль» на плаву.

Джордж А. БЕРМАНН — профессор европейского права и директор Европейского юридического центра исследований в Колумбийском университете.