Управление прошлым для имперского будущего

Бывший министр культуры убежден (заявил в интервью радиостанции «Эхо Москвы»), что наряду с внешней, внутренней, военно-промышленной, сельско-хозяйственной, культурной политикой у страны непременно должна быть историческая политика. А последняя, по мнению Владимира Ростиславовича, сводится к защите «исторического суверенитета», под которым Мединский понимает способность государства «самостоятельно трактовать собственную историю». При этом он  искренне завидует тем же Соединенным Штатам Америки, которые «трактуют не только собственную историю, они мировую историю трактуют, как считают нужным и насаждают свое представление о событиях в мире повсюду».

Правда, конкретные примеры насаждения американцами своей трактовки истории Владимир Ростиславович привести затруднился. Пояснил только, что «они (американцы — Б. С.) продвигают свое представление о том, что такое хорошо, что такое плохо в истории всеми доступными средствами от Голливуда, соцсетей, Твиттера Белого дома, громадной глобальной системы грантов, которые выдаются на разного рода исторические исследования, исторические образовательные программы, археологические программы. То есть США проводят свою историческую государственную политику фактически с момента своего рождения. Они серьезно к этому подходят».

При этом он, однако, не уточняет, какую именно картину истории требуют от американских и иностранных историков Белый дом и Госдепартамент. И дать подобную формулировку попросту невозможно, потому что такой ерундой американские политики не заморачиваются. В той же Америке успешно конкурируют несколько направлений, создающие во многом не совпадающие друг с другом трактовки основных событий американской и всемирной истории. Но Владимир Ростиславович собирается сделать кремлевскую точку зрения на историю орудием подчинения постсоветских стран, включая Украину.

Он настаивает, что «если мы сами самостоятельно не определяем, не трактуем, не изучаем нашу историю, значит, мы будем пользоваться соросовскими учебниками. Вот изучать историю по учебникам иностранных государств — это лишиться исторического суверенитета». Однако те учебники, как по российской, так и по всемирной истории, которые в свое время были изданы в России на гранты Джорджа Сороса, были написаны не американскими, а российскими авторами. Последние выражали не какую-то общеамериканскую точку зрения (каковой в природе не существует), а свои собственные взгляды, которые различались у разных историков. Тем не менее, прочитав на своем веку немало учебников истории, должен ответственно заявить, что как раз соросовские учебники, при всех недостатках (а недостатки можно найти в любом учебнике), все-таки были лучшими, ибо стремились представить историю во всей ее сложности и не следовали бездумно патриотическим мифам.

Еще Мединский считает, что «опровержение фальсификаций — это всегда немного уязвимая оборонительная позиция. Вот нам говорят, что войну выиграли США в одиночку. Немного им помогала Великобритания, все остальные мешали». Тут интервьюировавший его журналист «Эха» Максим Курников не скрыл своего изумления: «С кем же вы общаетесь, кто вам такое говорит?!» В ответ экс-министр перевел разговор на критику мнения, что Освенцим освободили украинцы, подчеркнув, что 1-й Украинский фронт — это чисто географическое понятие. Однако факт остается фактом, что среди рядового состава этого фронта, в том числе в частях, освобождавших Освенцим, украинцы преобладали. Тем не менее, помощник президента России  настаивает: «Надо продвигать, продавливать, излагать активно везде, всеми средствами доступными, мягкой силой свою правдивую точку зрения на те исторические процессы, которые происходили. Потому что кто определяет историю, тот формирует будущее». Ну, прямо по Оруэллу: «Кто управляет прошлым — управляет будущим».

Мединский очень хотел бы возродить славное советское единомыслие во взгляде на историю, густо замешанное на фальсификациях. Картина отечественной истории должна быть примерно такой же, как при Сталине или Брежневе: все войны, которые Россия вела в своей истории, начиная с IX века, были войнами справедливыми; враги всегда строили козни, а русские только защищались; Россия и СССР никогда не были колониальными державами, все народы присоединялись к Российской империи и Советскому Союзу исключительно добровольно; никаких агрессивных планов перед Второй мировой войной у Сталина не было, пособником Гитлера он тоже не был, и никаких преступлений СССР и Красная Армия в период Второй мировой войны не совершали. Недаром Мединский сетует на то, что «в 91-м году начали судорожно подряд крушить памятники всем деятелям советской эпохи, не разбирая ничего — хороший, плохой — всех за компанию».

Наверное, с не меньшей злобой вспоминает он «ленинопад» в Украине в 2014 году. А все происходившее в истории Владимир Ростиславович склонен считать фатально предопределенным: «Ведь причиной репрессий не является плохой Сталин лично. Я тоже об этом пишу. На его месте окажись плохой Иванов, Петров, Сидоров, ничего бы не изменилось, скорей всего. Ну, были бы, как всегда нюансы — роль личности в истории. Причиной является система, которая была порождена после 17-го года». Но раз от личности ничего не зависит, а все зависит только от системы, то и правителей нельзя судить за преступления прошлого и настоящего. А когда Мединскому задали неудобный вопрос про отрицание советской ответственности за Катынь, прозвучавшее на недавней конференции, организованной Российским военно-историческим обществом в Твери, Владимир Ростиславович предпочел уйти от ответа: «Про конференцию в Твери не слышал, прокомментировать не могу». Сомнительно конечно, что он ничего не слышал ни про конференцию, ни про протест польского посольства в Москве.

И на прямой вопрос, есть ли пересмотр роли НКВД в Катынском преступлении, предпочел не отвечать, заметив только: «Нет, слушайте, мы сейчас говорим не об этом. Мы говорим о том, что мы наоборот создали там музей истории советских, российско-польских отношений. Мы открыли там мемориал — там очень много уничтожено наших заключенных в годы репрессий. И похоронено там же в Катыни больше, чем поляков. Существенно. О чем не было сказано ничего. Мы просто расширяем и дополняем эту историю. Делаем ее правдивой, как это было на самом деле». А такой уход помощника российского президента от ответа на принципиальный вопрос о Катыни — признак грозный. И нельзя исключить, что в ближайшее время последует изменение российской позиции — вплоть до утверждения, что сейчас невозможно достоверно установить, кто именно расстрелял поляков в Катыни и других местах. И в подобных фальсификациях — вся суть навязывания российской точки зрения на историю другим странам, в первую очередь постсоветским и постсоциалистическим.

ГОЛОС ИЗ FACEBOOK