Владимир ПУТИН: «Есть вещи, которыми мы не торгуем»

— Изменились ли после событий 11 сентября отношения между Москвой и Вашингтоном, между Вами и президентом Бушем по сравнению с теми отношениями, которые существовали между президентами Ельциным и Клинтоном. Ведь мы знаем, что Вы достаточно близко дружите с Президентом Бушем?

— ...Надо сказать, что несмотря на отдельные проблемы, о которых мы знаем — а они возникали и в связи с событиями на Балканах, и по некоторым другим вопросам — все-таки уровень отношений между Россией и Соединенными Штатами был достаточно высоким. Поэтому я полагал, что моей задачей является сохранение этого уровня, укрепление и развитие отношений с Соединенными Штатами.

Если прямо отвечать на ваш вопрос... — я бы ответил утвердительно: да, я думаю, что изменилось...

У нас естественным образом могут сохраняться и сохраняются разные взгляды на различные мировые проблемы. Но есть одна очень важная, на мой взгляд, отличительная особенность, которая говорит о новом качестве отношений. Она заключается в том, что между нами и нашими странами возникла совсем другая степень доверия друг к другу — очень высокого уровня. Именно она позволяет, несмотря на разность подходов к различным проблемам и даже споры в отношении конкретных вопросов мирового развития, не сползать в конфронтацию, а сохранять уровень межгосударственных связей на той высокой планке, на которой мы находимся сегодня.

— Совершенно очевидно, что для сохранения отношений на должном уровне между такими странами, как Соединенные Штаты и Россия, требуется больше, чем просто доверие. Могли бы Вы обозначить, господин Президент, какие-то долгосрочные параллельные интересы России и Соединенных Штатов — интересы, которые будут держать страны вместе, даже если президенты не будут уже в такой степени доверять друг другу?

— Конечно, некоторые из них я уже назвал. И Россия, и Соединенные Штаты заинтересованы в укреплении режима нераспространения ядерного оружия и средств доставки, а также других средств массового уничтожения. От этого в первую очередь зависит наша национальная безопасность. Это очень важный побудительный мотив для сотрудничества.

Мы заинтересованы в активной совместной работе по борьбе с терроризмом и окончательном искоренении или подавлении терроризма. Думаю, что в том, насколько мы в этом заинтересованы, никого не нужно убеждать ни в России, ни в Соединенных Штатах.

Ну и, наконец, в экономике мы вполне можем быть очень естественными, эффективными партнерами. Россия сегодня — второй по объемам экспорта поставщик нефти на мировые рынки, а если иметь в виду наши поставки на экспорт газа и все это пересчитать на условные единицы энергоресурсов, на условные единицы топлива, то получится, что Россия сегодня в мире — экспортер углеводородного сырья номер один...

— ...Давайте теперь сосредоточимся на краткосрочных перспективах. На прошлой неделе президент Буш заявил о том, что существует «ось зла», и назвал три страны: Ирак, Иран и Северная Корея. Вы разделяете его анализ, согласны ли Вы, что эти три страны и составляют эту «ось зла»?

— Если вы посмотрите мои публичные выступления где-то годичной давности, то вы найдете такую формулировку, как «дуга нестабильности». В том, что сказал Президент, и в том, что я говорил, усматривается нечто общее, которое заключается в следующем: мы все признаем, что терроризм приобрел международный характер.

Но если говорить о конкретных списках, то мы не считаем обоснованным составлять какие-то «черные списки» стран.

Если мы говорим об Ираке, и есть подозрение, что в этой стране производятся средства массового уничтожения, то нужно решать именно эту проблему. И здесь много путей. Прежде всего нужно добиться возвращения в Ирак наблюдателей ООН. Как это сделать? Существует много способов, и военный путь далеко не единственный, не универсальный и, наверное, не самый лучший.

В любом случае, так же, как и в случае с талибами, применение силы должно быть обоснованным. Должно быть очевидным, что другого способа решения проблемы нет. Нужно говорить об общепризнанных доказательствах и решать это совместно с мировым сообществом.

Поэтому я бы сказал так: мы против составления каких-то «черных списков» стран, но готовы работать вместе с Соединенными Штатами по нейтрализации угроз, о которых я упоминал.

— Если все-таки Соединенные Штаты начнут военные действия против Ирака, как отреагирует Россия — поддержит или, наоборот, выступит против этого?...

— Я могу вам сказать, что существует узаконенный международным сообществом в рамках ООН способ применения силы на международной арене. И этот способ применения силы многократно подтвержден всеми участниками международного сообщества, в том числе Соединенными Штатами, и он хорошо известен — по решению Совета Безопасности ООН.

Давайте не будем лукавить, в случае с Афганистаном этот принцип не соблюдался. Международная коалиция исходила из того, что США действуют в состоянии необходимости, действуют в состоянии самообороны, и международное сообщество обязано оперативно отреагировать на ужасное преступление, унесшее тысячи жизней американцев и граждан многих стран мира. В случае с другими государствами, которые вы здесь упомянули, ничего подобного нет. Поэтому нарушать общепризнанную в международном праве процедуру нет никаких оснований.

Кроме того, в Афганистане международная коалиция и Соединенные Штаты действовали не против Афганистана, а против талибов, режим которых не был международно признан, в отличие от законного правительства Раббани, которое как раз поддержало международную коалицию. Качественно совершенно другая ситуация.

Но это не значит, что Россия в дальнейшем не может при определенных условиях вместе с Соединенными Штатами работать и решать проблему терроризма в рамках этой коалиции. Конечно, может. Повторяю, это просто должно соответствовать принципам и нормам международного права.

...Конечно, Россия — большая страна, у нее много всяких интересов в отношениях с другими странами, в том числе с Ираком. Но есть вещи, которыми мы не торгуем. Это наши обязательства в международной сфере, проблемы международной безопасности...

— Что касается НАТО: готовы ли вы к тому, что балтийские государства вступят в НАТО? И если они станут членами НАТО, что это будет означать для России?

— Каждое государство имеет право выбирать собственный путь обеспечения своей безопасности. Это касается и балтийских государств...

Расширение блока, видимо, должно способствовать улучшению международной безопасности и повышению безопасности стран-членов блока. Спросите у жителей Нью-Йорка: будут ли они чувствовать себя в большей безопасности от того, что Латвия, Литва и Эстония будут членами НАТО? Я думаю, что они ответят «нет». Во всяком случае, многие из них просто поинтересуются, где находятся эти страны. А вот если вы спросите россиян, хорошо это для России или плохо, подавляющее большинство ответит, что это для России плохо.

— То есть они себя будут чувствовать в меньшей безопасности?

— Конечно. Потому что инфраструктура военного блока приближается к нашим границам. Естественно, это должно вызывать какую-то ответную реакцию. Поэтому само по себе механическое расширение блока мне кажется контрпродуктивным.

Как вы знаете, мы не считаем сегодня так, что НАТО для нас, для России — это враждебная организация. Но для того, чтобы стать международной универсальной организацией в сфере безопасности, конечно, необходимо менять качество отношений между НАТО и Россией, и мы к этому готовы. Мы не собираемся в полномасштабном смысле вступать в НАТО, но есть целая группа вопросов, где мы со странами НАТО, в том числе с Соединенными Штатами, могли бы, конечно, совместно очень эффективно работать. Об этих вопросах мы с вами уже говорили. Я думаю, что по мере изменения качества взаимоотношений между Россией и НАТО по-другому будут смотреться и проблемы, связанные с расширением целого блока.