Всякие постсоветские союзы — союзы бедных государств,

— Удалось ли осуществить те задачи, которые вы ставили перед собой, отправляясь в Киев?

— Как только было принято решение пяти президентов 13 мая сего года о предоставлении статуса наблюдателя Украине, встал вопрос о налаживании взаимодействия между секретариатом интеграционного комитета ЕврАзЭС и соответствующими структурами в Киеве. Естественно, первый человек, с которым я хотел бы встретиться и определиться с форматом взаимодействия, — это Президент Украины. Я отправил ему письмо с просьбой принять меня, он быстро откликнулся, и я очень признателен ему за то, что наша встреча состоялась. Конечно, у Президента были свои, совершенно конкретные вопросы к ЕврАзЭС, касающиеся зоны свободной торговли, взаимодействия с другими международными организациями. Я постарался наиболее полно на эти вопросы ответить. Мы определились с форматом взаимодействия — он не сложный, он прописан в наших документах и был украинской стороне в общем и целом известен, но нужно было конкретизировать детали по личностям, по структурам. Суть этого взаимодействия заключается в том, что Украина как наблюдатель в ЕврАзЭС имеет право участвовать во всех мероприятиях, которые мы проводим — а их очень много. В этом году у нас предстоит одно заседание межгосударственного совета на уровне глав правительств, два заседания интеграционного комитета на уровне вице-премьеров, как минимум три заседания межправительственной рабочей группы и многочисленные экспертные совещания. Мы будем предоставлять Украине все документы, приглашать на все заседания, а Украина, со своей стороны, будет принимать решение, в каких из них участвовать, а в каких — нет. Судя по всему, есть желание поучаствовать во всем, чтобы составить в деталях представление о том, чем занимается ЕврАзЭС.

— Что приходится согласовывать в рамках ЕврАзЭС странам-участницам этой организации и чем им приходится поступаться?

— Достаточно сказать, что прежде чем будут приняты на национальном уровне какие- либо решения в области внешней торговли, о них информируют других членов ЕврАзЭС. Скажем, Россия решила повысить или снизить пошлины на какой-то вид товаров — до того, как принято решение, направляется информация всем членам ЕврАзЭС, и они высказывают свое мнение. Если есть возражения, вступает в действие механизм консультаций, вносятся поправки и вырабатывается взаимоприемлемое решение. Это достаточно серьезная работа. Каждое государство заранее в курсе дела о тех шагах во внешней торговле, которые готов предпринять другой член ЕврАзЭС. Сейчас страны-участницы ЕврАзЭС договорились о взаимных консультациях, с тем, чтобы при вступлении в ВТО одного государства учитывались не только его собственные интересы, но и интересы других государств, с которыми оно развивает торгово-экономические отношения. Принято решение о том, что к сентябрю сего года будут ликвидированы антидемпинговые процедуры, применяемые странами ЕврАзЭС в отношении друг друга. Отказаться от антидемпинговых процедур со стороны страны, их проводящей, — это значит впустить товар, который, как она считает, имеет демпинговую цену, на свой рынок и дать ему возможность свободно распространиться. Это шаг, на который надо решиться, это серьезная вещь. К сентябрю мы должны разработать механизм защиты национальных рынков без применения каких бы то ни было такого рода протекционистских мер.

— Готов ли ЕврАзЭС противостоять тем промышленным лобби, интересы которых могут идти в разрез с планами сообщества?

— Вообще-то, такого рода противостояния мы пока не ощущаем. Может быть, мы еще с этим столкнемся, но пока такого нет. Потому что общая тенденция бизнеса направлена на развитие сотрудничества, а не на препятствование ему.

— Отлажен ли уже механизм взаимных консультаций в ЕврАзЭС?

— Конечно нет. Никогда нельзя говорить, что все проблемы решены. Есть проблемы, идет процесс. Мы сталкиваемся со сложностями технического рода. Есть несколько этапов процесса принятия решения. Сначала разрабатываются некие международные соглашения, потом мы их подписываем, потом, если необходимо, ратифицируем, а потом начинается самое сложное — работа над тем, чтобы они вступили в действие. Скажем, мы принимаем решение о том, что молодежь из стран ЕврАзЭС, поступающая в высшие учебные заведения какой-либо другой страны-участницы сообщества, имеет такие же права, как и молодежь страны пребывания. Есть такое подписанное соглашение, оно, кстати, работает. Но мы должны проверить, везде ли в вузах оно соблюдается.

— Почему государства- участники ЕврАзЭС до сих пор не поспособствовали, а у многих складывается впечатление, что и не хотят способствовать созданию зоны свободной торговли в СНГ?

— Перед странами ЕврАзЭС не стоит задача создавать зону свободной торговли в СНГ. Стоит задача создать зону свободной торговли в ЕврАзЭС. Собрались пять государств и признали, что никак не могут создать зону свободной торговли в рамках двенадцати стран. Давайте попробуем создать ее, хотя бы для начала, в рамках пяти, а потом мы ее распространим. Двенадцать государств — двенадцать разных точек зрения. Пять — все- таки проще. Два — еще проще.

— Однако как раз на двусторонней основе переговоры о зоне свободной торговли пробуксовывают…

— Идет работа между Россией и Беларусью, там зона свободной торговли существует. Другое дело, что возникают определенные проблемы по ее практической реализации. Но юридически все закреплено. С Украиной же зоны свободной торговли не существует. Это также было предметом сегодняшнего разговора — надо разобраться в этой ситуации. В ней вообще очень много путаницы. Мы как раз договорились с премьер-министром, что он подключит своих экспертов, я своих, чтобы эту ситуацию, как теперь говорят, «разрулить». В рамках ЕврАзЭС фактически существует зона свободной торговли, но нет такого соглашения, которое бы охватывало все аспекты этого процесса. Есть ряд соглашений, выстраивающих зону свободной торговли. Осталось отрегулировать несколько позиций, я уже упоминал протекционистские меры, антидемпинговые процедуры — тогда зона свободной торговли будет работать в полную силу. А в рамках СНГ есть проект соглашения о зоне свободной торговли, предложенный Украиной, есть уже работающие зоны свободной торговли — значит надо все это вместе собрать, посидеть юристам, подумать.

— Насколько равноправны участники ЕврАзЭС в принятии решений?

— Любое решение может быть принято только при консенсусе. Я имею в виду принципиальные решения сущностного характера, потому что они принимаются либо на уровне глав государств, либо глав правительств, и исключительно консенсусом. Есть организационные вопросы, есть решения, которые принимаются на уровне интеграционного комитета вице-премьеров — там равноправия нет. Там у нас разновесное голосование, пропорционально соответствующее тому вкладу в бюджет ЕврАзЭС, который вносит каждая страна- участница: Россия — 40%, Казахстан и Беларусь — по 20%, Киргизия и Таджикистан — по 10%. Это достаточно известная в международных организациях форма.

— Какой сегодня бюджет у ЕврАзЭС?

— Около двух миллионов долларов.

— В современных межгосударственных образованиях, как правило, присутствуют три компонента: экономика, безопасность и то, что можно назвать стандартами демократии. У многих в Украине складывается впечатление, что последние два компонента в ЕврАзЭС отсутствуют…

— Это впечатление наполовину правильное. У нас отсутствует аспект безопасности. Этим занимаются другие, во-первых, СНГ, во-вторых, Организация Договора о коллективной безопасности. Мы занимаемся чисто экономическими и гуманитарными вопросами. Например, у нас есть соглашения об упрощенном предоставлении гражданства, об упрощенном пересечении границ, об облегченном порядке почтовых переводов, переводов пенсий, оказания скорой медицинской помощи. Сейчас прорабатывается соглашение о признании эквивалентности всех дипломов высших учебных заведений стран ЕврАзЭС, соглашение по высшим аттестационным комиссиям. Так что гуманитарный аспект развивается достаточно активно.

— Существуют ли в ЕврАзЭС общие программы по борьбе с коррупцией?

— Нет, это работа правоохранительных органов. Я думаю, что мы все равно должны будем с этим каким-то образом соприкоснуться, потому что это связано с экономикой. Наша задача — создать такие экономические предпосылки, чтобы они стали элементом борьбы с коррупцией через экономику.

— Заинтересована ли Украина в полноправном членстве в ЕврАзЭС, обсуждают и будут обсуждать и решать в Киеве. А заинтересовано ли ЕврАзЭС в членстве Украины?

— Конечно. Я считаю, что Украина, обладающая мощным экономическим потенциалом и людскими ресурсами, гармонично дополнила бы ЕврАзЭС. Другое дело, что, действительно, решать это Украине. Но у нас двери для нее открыты. Если у Украины возникнет желание стать полноправным членом, мы будем это приветствовать и сделаем все возможное, чтобы вступление прошло как можно более гладко. Конечно, все в мире относительно. Всякие союзы на постсоветском пространстве в настоящее время — союзы достаточно бедных государств. Россия тоже не относится к числу особо процветающих стран. Вместе с тем, мы можем очень хорошо дополнять друг друга. Украина — это высокие технологии, это энергоресурсы, например, уголь, это сельскохозяйственная продукция, это машиностроение, авиационные технологии и многое другое. Затем, как судьба нас ни разводила, все равно жизнь заставляет держаться друг друга, и в общем сохраняется высокая степень кооперации промышленности и культурное общение, человеческий фактор и многое другое. Уничтожить что-то легко. Создать трудно. Речь не идет о воссоздании Советского Союза, об этом я, честно говоря, никогда не слышал ни в России, ни в Беларуси, ни в другом месте. Сейчас это будет сообщество равных, уважительно относящихся друг к другу государств, где каждый партнер имеет чувство собственного достоинства. Только на этой основе можно что-то построить. Никакого диктата тут быть не может. Это я говорю не ради пропаганды, я в этом глубоко убежден. Внешняя политика стран- участниц остается их личным делом. Каждая страна, особенно такая крупная, как Украина, имеет несколько векторов во внешней политике и внешней экономике, которые могут абсолютно нормально сосуществовать, и по-иному просто не может быть. Украина должна, как мне представляется, получать выгоду для национальной экономики, для безопасности страны на любом направлении, где это возможно. Это уже искусство политиков сделать так, чтобы все развивалось гармонично.

— Каковы темпы экономического роста в ЕврАзЭС?

— Об этом еще рановато говорить, всего полгода работаем. Дайте немного времени.

— Какая валюта в ЕврАзЭС сегодня самая мощная?

— Доллар (смеется. — Ред. ). Что делать, такова жизнь. У нас есть взаимная конвертируемость валют, существует совет руководителей центральных банков, который работает над конвертируемостью валют, движением капиталов и т.д. Но реально пока самая сильная валюта — та, которую я назвал.

— Возможно ли приглашение в ЕврАзЭС государств, не входящих в состав СНГ? Например, Ирана?

— Теоретически возможно. В договоре об учреждении ЕврАзЭС нет ограничений. Так что юридически препятствий нет, может быть, и практически они тоже отсутствуют. Все может быть.