Выбор технологии

Визиты премьер-министра Украины Анатолия Кинаха сначала в Алматы, где проходил Евразийский форум, затем — в Москву, где его встретил российский премьер Михаил Касьянов, оставили странное впечатление. Касьянов предложил Украине от имени своего государства вступить в Евразийское экономическое содружество, заявив, что России это экономически невыгодно, однако очень желательно геополитически. «Коммерсантъ» по этому случаю написал, что Россия готова подарить Украине $170 млн. (во столько обойдется Москве отмена экспортной пошлины на нефть), если Киев «станет Минском». Кинах ответил на это предложение, что решение будет приниматься в мае, исходя из украинских национальных интересов. Кстати, еще зимой Украину «оценивали» в Москве дороже.

Первый же возникающий при этом вопрос — не о том, будет ли противоречить такая постановка вопроса провозглашенному курсу на европейскую интеграцию, и даже не о том, стоит ли окончательно хоронить в таком случае ГУУАМ. Вопрос — что такое украинские интересы в данном контексте, кто их определяет, насколько это было бы выгодно в перспективе не одного дня и даже не одного года. Что можно таким образом приобрести, а что — потерять — причем не представителям власти, не магнатам, к ней приближенным (или наоборот), не дипломатии — а людям, особенно тем, кого не устраивает сегодняшняя украинская заштатность. Вспоминается, что уже несколько лет Москва настойчиво склоняла Киев к вступлению в Таможенный союз, который и преобразовался в Евразийское сообщество. Киев категорически тогда отвечал «нет». Вспоминается, что совсем недавно в Одессе Президент Кучма поставил подпись под заявлением президентов Украины, России и Молдовы, которое утверждало, что участие Украины и Молдовы в Евразийском сообществе положительно будет влиять на их экономическое развитие. Тогда МИД Украины поспешил разъяснить, что речь идет прежде всего об участии Украины в качестве наблюдателя (хотя в заявлении это никак не определялось). Сейчас МИД просит не делать поспешных заключений. Но акценты явно изменились.

Похоже на то, что Россия сегодня в состоянии сделать Украине предложение, от которого она «не сможет отказаться». Во всяком случае, так просто — поэтому и следует взять тайм-аут для выработки решения, которое, возможно, будет основываться на собственных условиях. Какие, в свою очередь, могли бы нивелировать политические последствия. О них сегодня никто ничего не говорит. Хотя опровергнуть их наличие невозможно. Речь идет о несамостоятельности (в случае принятия решения о вступлении) в политике таможенной, валютной, финансовой, экономической, транспортной. Речь и о том, что таким образом был бы дан окончательный знак того, что все более-менее важные политические решения принимаются в Москве — а это касается, в частности, и политики инвестиций. Речь и о том, что Украина вынуждена будет (добровольно или нет) обслуживать интересы Москвы в сферах безопасности, военной политики, так называемой геополитики. Что исключает самостоятельность политики и в этих отраслях. Зато никто не будет ставить вопрос о демократии и тому подобное, всегда обеспечат минимально необходимую внешнюю поддержку. Формальной внешней политике совсем необязательно сужаться исключительно к размерам территорий Евразийского сообщества — России, Казахстана, Киргизстана, Таджикистана, никто не будет запрещать иметь контролируемые контакты с Западом и даже говорить о перспективах Европейской интеграции. Главным образом выиграют те, кто имеет непосредственный интерес в удешевлении для себя нефти и газа и отмене таможенных сборов на экспорт металлопродукции. Если нужны будут какие-то внешние рынки — россияне их найдут. Такой себе сначала мягкий вариант положения Беларуси.

Относительно «европейского вектора» — то его все равно сначала следует создать. Обеспечить условия для масштабного прорыва западного капитала, обеспечить выполнение минимально необходимых требований для начала серьезного и конкретного разговора, в котором сегодня де-факто (из-за отсутствия предмета) не заинтересованы ни Европейский Союз, ни Украина. Реальное проведение реформ, реальное начало европейской политики нуждается прежде всего в серьезной политической воле, которая сегодня просто не вызрела — и аргументы в пользу того, что только это и может гарантировать постепенное развитие, воспринимаются только интеллектуалами. Тем более, что здесь — также не без потерь.

Что бы ни говорили политики, «евразийство» преследует совсем другую идеологию, чем «европейство». К технологическому, интеллектуальному, информационному рывку украинского общества оно не приведет, зато зафиксирует дальнейшее нарастание отрыва от тех, кто избрал иной путь, и сохранение на постоянной основе комплекса неполноценности — опыт СССР все таки нужно изучать. А считать — учиться.