Жизнь на периферии

То, что российско-грузинские отношения обострились и Владимир Путин сделал, по словам телевизионщиков из официозных «Вестей недели», «последнее предупреждение» президенту Грузии Эдуарду Шеварднадзе, сегодня знают даже те, кто политикой не интересуется. То, что никакой российской операции в Панкиси не предвидится, понимает сегодня каждый, кто политикой занимается. И в этом парадокс не только российско-грузинских отношений, не только ситуации в Панкиси и вообще войны в Чечне, в этом парадокс эпохи Владимира Путина как таковой: парализованное клановой борьбой российское руководство давно уже лишилось возможности принимать хоть сколько-нибудь серьезные и осмысленные решения, но зато великолепно научилось создавать — правда, исключительно для внутреннего потребления — видимость этой самой серьезной и осмысленной деятельности. Президентская администрация, прокуратура, силовики — от всего этого можно отказаться, когда есть телевидение, газеты и политологи, описывающие провидческие и новаторские действия отдыхающего №1.

Готов к этим политологам присоединиться и признать, что заявление Владимира Путина действительно было великолепной возможностью узнать, готовы ли Соединенные Штаты накануне возможной операции в Ираке и в ситуации, когда эта операция пользуется отнюдь не единогласной поддержкой союзников Америки, закрыть глаза на то, что делается вокруг, и предоставить России право хотя бы немножко пожить в сладкой иллюзии, что она — хозяйка постсоветского пространства, что она, как написали в одной российской газете, празднуя годовщину 11 сентября, благодаря американской трагедии «подсобрала империю». Не предоставили. Не подсобрала. Как на грех, как раз тогда, когда американцы делали свои крайне опрометчивые с точки зрения российских государственных интересов и амбиций заявления в защиту Грузии, в Москве находился заместитель госсекретаря США Джон Болтон. И возможности просто сделать вид, что американской реакции нет, не оказалось.

Впрочем, для официозных СМИ все ясно: Соединенные Штаты Грузию не поддержали. Потому что президент Буш после встречи с послом Грузии и короткого разговора с министром иностранных дел Грузии не сделал никаких заявлений, а заявление было сделано только госдепартаментом, чья реакция, по мнению коллег из «Газеты.ru», только подтверждает версию о наличии российско-американских договоренностей о «размене» Грузии на Ирак. При этом люди, моделирующие российское понимание реальности, совершенно не хотят отдавать себе отчет в том, что сам факт встречи президента единственной сверхдержавы с обычным послом — не президентом, а послом — маленькой нищей кавказской страны — это больше, чем поддержка, и после этой встречи никакие заявления госдепартамента уже просто не нужны, а если они и следуют, то это отнюдь не сигнал России, это сигнал союзникам Америки, что они могут свободно высказываться по поводу российской политики, не опасаясь, что будут действовать в унисон со Штатами. А версия о размене вообще не выдерживает никакой критики — не потому, что американские политики являют собой образец морали и не потому, что американская позиция ясна и правильна, как это назидательно объяснял московским журналистам господин Болтон. А потому, что Россия ну никак, никоим образом не может помешать американским действиям — разве что кусочек из гневного выступления президента Путина покажут по CNN в перерыве бомбардировок. И никто не спрашивает у российского президента, куда же войдет Россия, если выйдет из антитеррористической коалиции — потому что это вопрос риторический.

И дело, в конечном счете, не в том, что российская сухопутная операция в Панкиси вряд ли может состояться по техническим причинам, и что Шеварднадзе ничтоже сумняшеся использует сложившуюся ситуацию для укрепления своего режима, и даже не в том, что Россия, как и Евросоюз, не находит правильных аргументов, чтобы помешать американским действиям в Ираке. А в том, что в результате колебаний последнего года и желания и в антитеррористической коалиции на важных ролях пребывать и с традиционными союзниками дружбы не прервать, Россия оказалась на периферии мировой политики в гораздо большей степени, чем до 11.09.2001 — потому что стало ясно, что все и всюду, даже (и тем более) на постсоветском пространстве можно обойтись без нее. А российское руководство и российская политическая элита убеждены, что эта периферия и есть центр мироздания. И каждый день убеждают в этом собственное население по телевизору — как будто неустанная пропаганда может что-то изменить в политической реальности.