Разоблачение любви

Премьерный спектакль столичного ТЮЗа — «Месяц в деревне» Ивана Тургенева в постановке Валентина Козьменко-Делинде — в очередной раз уверил, что за классику стоит браться либо всерьез, либо никак. Малоигранная у нас пьеса образца 1850 года повествует о замужней женщине 29 лет Наталье Петровне, неожиданно для самой себя по уши влюбившейся в Александра Беляева, 21-летнего учителя своего сына. Обстоятельства осложняются наличием у барыни трогательно любящего мужа и друга семьи Ракитина, претендующего на вакантную роль любовника. К тому же ее юная воспитанница Верочка сама без памяти влюбилась в молодого учителя, который — и вот тут-то еще один неожиданный поворот — не воспылал страстью ни к одной из дам... И как тут не вспомнить о легендарном спектакле великого Анатолия Эфроса, и поныне считающемся чуть ли не эталонным, в корне изменившем театральную судьбу пьесы. В конце 1970-х Эфрос поставил «Месяц в деревне» о запоздалой любви, дарующей героине смысл существования, прозрение, ощущение полноты бытия, — и одновременно обнаруживающей степень ее несвободы, жестоко обличающей скуку и одиночество ее будней. Пьесу, обозначенную автором «комедией», режиссер прочел как трагедию человеческой личности: трагедия эта повседневна, тиха, чрезвычайно интимна, но от того не менее масштабна.

Козьменко-Делинде, по спектаклям которого на сцене Театра им. Франко («Тартюф», «Ромео и Джульетта», «Женитьба», «Все мы кошки и коты») впору издать иллюстрированную антологию на тему «любовь по правилам и без», явно поленился разобраться в причудливо- кружевных хитросплетениях этой пьесы. В прежних своих спектаклях в поисках многочисленных синонимов диагнозу «любовь» режиссер все чаще прибегал к эпитетам физиологического ряда (влечение, возбуждение, вожделение, похоть), в «Месяце в деревне» Козьменко-Делинде, по сути, продолжил свои исследования «темной» стороны прекрасного чувства. Вот только подспудно возникает вопрос: если любовь и впрямь такая коварная, жестокая, эгоистичная, безнадежно слепая и при этом обладающая невероятной разрушительной силой, а именно такой ее старательно изображает режиссер, — то что ж к ней все так стремятся, тоскуют без нее и даже гибнут?

Наталья Петровна (Анжелика Гирич), переживающая неведомую ей доселе ураганную страсть, практически весь спектакль демонстрирует лишь два крайних состояния — сонной апатии и экстатичной истерики. Горячечно меняя крик на ласковый шепот, Наталья Петровна монотонно агонизирует, не обращая внимания на страстные ухаживания Ракитина (Максим Михайличенко). Участь последнего — неприглядна и даже в чем-то смешна: его, статного красавца, нежного и благородного, умеющего любить бескорыстно, предпочли непримечательному, зажатому мальчишке Беляеву (Дмитрий Ступка — актер Театра им. И. Франко). Верочка (Елена Гончарова), по злому умыслу любви тоже «запавшая» на Беляева, проживает свою трагедию растоптанной веры в людей и в высокие чувства неожиданно тонко и деликатно. Она, не впадая в излишний раж, постепенно взрослеет и учится прощать, и, пожалуй, в итоге оказывается главной героиней этого спектакля.

Режиссер как будто не доверяет актерам и чуть ли не поминутно иллюстрирует внутренние состояния героев довольно прозаичными, суетными, а потому неточными, действиями. То заставляет персонажей кружить на велосипеде, то усаживает их на качели, то заставляет валяться, как на матрасе, на сдутом воздушном шаре. В кульминационном объяснении в любви Натальи Петровны Беляев режет себе руку перочинным ножом — физическое страдание и сыграть легче, да и зрителю понятней будет, что, собственно, происходит.

При таком поспешном и до обидного поверхностном пересказе «Месяц в деревне» (повторюсь, пьеса чрезвычайно тонкой психологической выделки), начинает напоминать статью из школьной хрестоматии, урезанную до банальной фабулы и самоочевидных истин. Единственным сколь-нибудь значимым выводом из которой, возможно, будет удивление безумцам, не внявшим предостережениям и все-таки рискнувшим полюбить.