Утверждение театра

Проблема выбора действительно острая. Когда в один день идут спектакль польского театра имени Виткевича, булгаковское «Собачье сердце» в исполнении чешского Театра на Ржезницкой улице, «Затворник и шестипалый» Пелевина в интерпретации Эстонского драматического театра, наконец, знаменитый «Маскарад» Римаса Туминаса, рядовому зрителю впору растеряться. Так что вопрос приоритетов стоит остро.

К примеру, «Затворник и Шестипалый», осуществленный в Таллинне учеником Петра Фоменко Прийтом Руттоком, — явная попытка конвертировать пелевинский абсурд в абсурд сценический. Получается это не всегда убедительно. История про двух бройлеров, пытающихся обрести экзистенциальную свободу на птицекомбинате имени Юрия Гагарина, была бы интересна, если бы из рассказа Пелевина удалось выделить некую целостную, острую драматическую линию. К сожалению, постановщик слишком послушно следует за текстом, и спектаклю это явно вредит. Остроумие первоисточника быстро приедается, а оригинальных сценических действий никто не предлагает. Потому и утомляет этот спектакль быстро.

Украинский режиссер Владимир Завальнюк ради оживления классического текста «За двумя зайцами» сделал неожиданный и хороший ход: поставил самую известную комедию Старицкого в Штипском народном театре (Македония). Недочетов у этой работы много, но они как-то не очень раздражают. Главное, чем берут македонцы — темпераментом, внешней эффектностью, даже, простите, харизмой, а также непередаваемой мелодией македонской речи. В итоге получается даже не комедия, а, скорее, красочный комический лубок.

Впрочем, если говорить о красоте, то вершина всего фестиваля, вне сомнений, — «Маскарад». О Римасе Туминасе и Вильнюсском малом театре заговорили относительно недавно. Однако временные категории тут не действуют. «Маскарад» — спектакль без изъянов, близкий к тому эталону сценического произведения, которое не оставляет в зрителе и малейшей пустоты для досужих размышлений о том, как это сделано, захватывает зал целиком. Об этом спектакле можно и нужно писать отдельно и много. Здесь лишь замечу, что театр Туминаса — праздничный в изначальном значении, в сочетании яркого зрелища с проработанностью и глубиной каждой детали, каждого жеста актеров. Непрестанное кружение маскарада в вихрях снегопада, неумолимо растущий снежный ком, выталкивающий героев из жизни, Нина, застывшая посмертным изваянием — это те, особенные моменты сценических откровений, которые забыть уже невозможно...

Так движется «Киев майский» — от многих вопросов к единственному, быть может, но величественному утверждению театра.