Александр ЗАВАДА: «Наша с вами задача — не дать себя обмануть»

Какие ассоциации могут возникнуть у рядового гражданина при упоминании такой госструктуры, как Антимонопольный комитет? Скорее всего — никакие. В лучшем случае, если гражданин чуть-чуть интересуется экономической жизнью, он сыронизирует: за конкуренцию борются — монополизм крепчает (помните, люди воруют — страна богатеет)... Очевидно, руководство Антимонопольного комитета (АМК) «в курсе» имеющихся мнений на свой счет, поскольку именно желание стать более доступными, понятными и открытыми привело председателя Антимонопольного комитета Александра Заваду в редакцию газеты «День». Естественно, на состоявшейся встрече «за круглым столом» журналистов в первую очередь интересовали вопросы монополизации внутренних рынков и административного вмешательства государства в экономику.

— Антимонопольный комитет должен защищать свободу конкуренции. И вы неоднократно это подчеркивали в своих выступлениях. Как с таких позиций можно оценить переориентацию парламента на принятие законов, адресованных конкретным предприятиям и отраслям? Вот только эдак недели две назад лидер социалистов Александр Мороз, находясь в США, приглашал иностранцев инвестировать в Украину и обещал принятие Радой отдельных законов для каждого инвестора. Как к этому относится Антимонопольный комитет? Вообще, в каком пространстве будет работать АМК, когда рынок просто поделят между несколькими государственными монополистами?

— Когда готовится какой-либо документ, он обязательно проходит экспертизу в АМК. Я хотел бы засвидетельствовать, что нет ни одного факта создания очередного, как часто сегодня говорят, «укрсала», не получившего бы соответствующую оценку. Kонечно, когда это угрожает созданием монопольного образования. Если же документ все-таки был принят, то комитет использует право вносить соответствующие предложения об изменении законов, постановлений и тому подобное.

За 5 лет работы, которые мы будем отмечать 26 ноября, АМК рассмотрел 17 тысяч поручений Кабинета Министров Украины, Президента Украины и Верховной Рады. Уверяю вас, это была очень серьезная работа. Скажем, порядок снабжения природным газом на 1999 год. Этот документ, определяющий работу отрасли, даже работу всей экономики, в 1996 году нам вообще не показывали. В 1997 году нам его показали, но предложения не только не учли, а сделали наоборот. В 1998 году большинство наших предложений учли. На 1999 год мы работаем с рабочей группой шаг в шаг. Следовательно, изменения происходят. Вообще АМК отвечает за свой участок работы. Не за безработицу, не за спад производства, а за состояние конкуренции. Но следует иметь в виду, что конкуренция, обеспечивая повышение эффективности экономики, содействует решению и этих, и многих других проблем, за которые, в конце концов, отвечает в целом правительство. Поэтому, когда правительство принимает решение, которым (среди многих других последствий) ограничивается конкуренция, комитет не имеет никаких оснований твердить о неправомерности этих решений.

— Эта ситуация очень напоминает известную миниатюру Жванецкого «Кто шил костюм?» Есть ли претензии к защитникам конкуренции? Нет. Но и конкуренции нет. Более того, в последние годы конкурентная среда сужается. Может ли быть иначе, когда правительство одновременно и принимает нормативные акты, и занимается предпринимательством, тем самым вытесняя частный бизнес с рынков? А может ли АМК противостоять правительству, формально будучи его структурным звеном?

— Начну с последнего. В отношении статуса АМК, то его состав формируется при участии Верховной Рады. Полномочия АМК определены законом и никем единолично меняться не могут. Раньше председатель АМК назначался Верховной Радой, теперь — по Конституции — Президентом Украины по согласию Верховной Рады. Таким образом, сегодня АМК де-юре подчинен Кабмину, но, по закону, при принятии решений о нарушении антимонопольного законодательства государственные уполномоченные, т. е. лица, из которых состоит АМК, являются независимыми. Только в нашем государстве могут быть такие парадоксы: там подотчетный, здесь подчиненный, а при принятии решений еще и независимый. В то же время подчиненность Кабинету Министров позволяет нам быть приобщенными ко всем проектам и документам, готовящимся в недрах Кабинета Министров.

— Это плюс. А минус?

— Все пытаются нами руководить, а помогать часто оказывается некому. Однако наш двойной статус не мешает нам максимально влиять на ситуацию, особенно во время разработки проектов. Когда же речь идет о принятии решений, здесь наши замечания, как и других ведомств, учитываются (или не учитываются) на равных основаниях.

Но чтобы у читателя не сложилось порочное представление об Антимонопольном комитете как о структуре, которая только вносит предложения, подчеркну то, что такой механизм действует исключительно в отношениях с высшими государственными органами. Вместе с тем нарушителей антимонопольного законодательства ожидают значительные финансовые санкции и другие принудительные меры, направленные на защиту конкуренции.

За пять лет своего существования комитетом пресечены более 4400 нарушений антимонопольного законодательства. Размер только прямых финансовых санкций превысил 36 миллионов гривен.

Теперь об оценке уровня конкуренции в экономике. Здесь существуют два аспекта.

Первый — структурный, второй — нормативный. В структурном плане у нас уровень конкуренции выше, нежели, скажем, во Франции или, например, в России.

Я считаю, что критическая масса конкуренции в Украине создана. Почему я в этом уверен? Во-первых, об этом прямо свидетельствуют исследования рынков, постоянно проводимые комитетом. Во-вторых, субъекты конкурентных рынков сами проявляют свое недовольство (тот, кто не конкурирует, — удовлетворен всем) состоянием конкуренции через обращение в АМК (каждый год их количество увеличивается вдвое, и там, где у нас есть полномочия, мы их защищаем) или, если это уровень политических решений, они решают вопрос через Верховную Раду, через давление на правительство.

В плане нормативном у нас действительно есть тенденция к созданию монопольных посредников. Но и здесь я не вижу катастрофы. Ситуация не является необратимой. Достаточно росчерка пера, чтобы ликвидировать такую бумажную монополию. Намного труднее разрушить структурную монополию. В США существовала частная монопольная компания, которую правительство демонтировало в течение 40 лет.

— Есть ли в нашем государстве неестественные монополисты и в каких сферах они сконцентрированы?

— Все еще слишком много. Особую обеспокоенность вызывает монополизм государственных органов, предоставляющих платные услуги, например, органы Госнадзорохрантруда, Госавтоинспекции, службы охраны при МВД, экологическая инспекция Минэкобезопасности.

— Следовательно, получается, что в Украине был отвергнут естественный путь приватизации, развития частной собственности или эффективного государственного ведения хозяйства. Вместо этого были приватизированы рычаги государственного управления. И именно это обстоятельство препятствует добропорядочной конкуренции.

— Украине в этом смысле еще «повезло», ибо у нее часто менялось руководство исполнительной власти, и никто, как вы говорите, не успел довести до конца этот процесс. Но все же главной причиной подобных злоупотреблений является тупик, в который попали все государственные органы из-за хронического бюджетного недофинансирования. Только одни имеют возможность получить дополнительные средства, а другие — нет.

— Сменяемость правительств при неизменности одного руководителя уже порождает много вопросов. Вы коснулись проблем законодательства, поэтому хотелось бы знать, чем обусловлено принятие плохих законов? Это можно объяснить некомпетентностью, или злым умыслом, или лоббизмом? Могли бы вы сказать, какие группы лоббистов в Верховной Раде являются самыми влиятельными?

— Главные — нефтегазовый комплекс, металлургия, сельское хозяйство и банки. Есть и региональные лоббисты. Мы пытаемся работать со всеми фракциями и депутатскими группами. Но я не могу сказать, что хотя бы одно дело было закрыто под давлением. Конечно, были и компромиссы, иначе я бы не работал на должности 6 лет. Но повторяю, эти компромиссы не связаны с нарушениями и с их последствиями. Нарушения должны прекращаться, последствия — устраняться. Пример — Сберегательный банк. Одним делом по Киеву мы решили вопрос о размере комиссионного вознаграждения за принятие жилищно-коммунальных платежей, применяемых 16 тысячами филиалов по всей Украине. В результате размер этого вознаграждения снизился в 3—5 раз.

— Можете ли вы, как человек, отвечающий за конкуренцию, вспомнить случаи, когда, начав с нуля, кто-то действительно победил в конкурентной борьбе? Мы хотели бы написать об этих людях, но не можем найти соответствующую информацию. Стоит углубиться в истоки предпринимательского успеха, везде — комсомольские, партийные должности. Иными словами, люди распорядились тем, что они и так имели.

— Чтобы определить, как именно кто-то достиг вершин, действительно следует проводить исследование, о котором вы говорите. Но АМК не ищет источники финансирования тех или иных капиталов. Однако я думаю, что и в этих условиях предприимчивым людям кое-что сделать удается.

Но чтобы подобные одиночные случаи стали системой, необходимо решить по меньшей мере две важнейшие проблемы — это эффективное управление государственным имуществом и государственное регулирование цен и других направлений предпринимательской деятельности. Чтобы представить важность этих проблем, приведу такие цифры. У нас в государстве размер дебиторской задолженности достиг 90 млрд. грн., а кредиторской — 120 млрд. грн. Откуда она взялась? Оказалось, что мы для определенных отраслей (нефтегазовый комплекс, связь, транспорт, электроэнергетика, жилищно-коммунальное хозяйство) создали особенно благоприятные, по сравнению с другими отраслями, условия. В результате экономика такой подход отбрасывает, отказываясь платить по счетам. И действительно, может ли рядовой украинец с зарплатой 80 (сейчас уже значительно меньше) долларов США приобрести по мировым ценам товары, произведенные с использованием услуг указанных пяти отраслей? Простой пример: при регулировании жилищно-коммунальных услуг, а это около 5 млрд. грн., закладывается рентабельность (т. е. расчетная, автоматическая прибыльность, тогда как обычное предприятие прибыль вычисляет по результатам деятельности. — Ред.) 20—30 процентов при средней по Украине — 3 процента. Здесь два аспекта. Это расходы коммунальщиков, которые мало кто проверяет как следует. Имею в виду не правомерность — здесь контроля достаточно, а эффективность ведения хозяйства. Второе — на эти расходы еще плюс 30 процентов. Но американская экономика лопнула бы за неделю от такой цены на воду и тепло (относительно других цен, конечно). А наша реагирует неплатежами. Прибавим к этому еще существование тарифов в долларовом эквиваленте. Как можно понять, почему цены на услуги украинской железной дороги недавно выросли почти в 1,5 раза?

Мы оцениваем неоправданные расходы украинских предприятий в пользу монополистов в 50 млрд. грн., из которых 30 млрд. грн. обслуживают потребности последних, вращаясь в теневом секторе. Именно 50 млрд. грн. мы могли бы запустить в реальную экономику и дать возможность предприимчивым людям создать свой эффективный бизнес. А сегодня эффективный бизнес создать практически невозможно технически. Если во Львове платят за кубометр воды 2,75 грн., то как могут львовские предприятия конкурировать с тернопольскими, где платят 26 коп. АМК еще в 1995 г. поставил вопрос о совершенствовании механизма регулирования цен, а уже через месяц его работа по контролю за монопольными ценами была признана неудовлетворительной. То есть нам просто дали понять, что это не наш вопрос. Вместо этого, когда предприниматель самостоятельно устанавливает рентабельность 30 процентов или 50 процентов (в сфере нерегулированных, свободных цен), то для нас это — сигнал о злоупотреблении. Кстати, Антимонопольным комитетом Украины пресечены нарушения в виде установления монопольно высоких цен больше, нежели во всей Европе и США вместе взятых. Что касается тарифов на железнодорожные перевозки, то эти тарифы утверждены «Укрзалізницею», согласованы с Минэкономики и зарегистрированы Министерством юстиции. Т. е. «Укрзалізниця» от АМК защитилась десятью каменными стенами. Мы не можем предъявить претензии «Укрзалізниці», ибо не она их устанавливала. Это государство установило эти цифры. Происходящее сейчас можно назвать легитимацией монопольно высоких цен государственными органами исполнительной власти. Наиболее яркий пример — Госкомсвязь. После нашей попытки в 1995 году повлиять на тарифы предприятий электросвязи через рассмотрение дел срочно был подписан и зарегистрирован приказ тогда еще министра связи. С тех пор они начали спокойно снимать деньги. Конечно, при этом предложения комитета о снижении тарифов учтены не были.

В преддверии своего пятилетия комитет провел инвентаризацию всех проблем в сфере конкурентной политики и подготовил проект указа Президента «О мерах по реализации конкурентной политики в 1998—2003 годах». Это 15 страниц текста, по каждой отрасли расписано, что следует делать. В нем предусмотрено усовершенствование государственного регулирования, изъятие необоснованных затрат, создание независимых регулирующих комиссий в сфере естественных монополий, отделенных от функций управления государственным имуществом и реализации государственной политики. Необходимо провести полный мониторинг всех регулируемых цен, системы регулирования, в том числе отказаться от регулирования через рентабельность. Поэтому мы и государству, и обществу говорим: давайте изымем из себестоимости необоснованные расходы, давайте снизим себестоимость, снизим рентабельность монопольного сектора и переживем один год. Если мы только год переживем, затянув пояса, то появится платежеспособный потребитель, на следующий год действительно пойдет раскрутка экономики. И тогда, кстати, исчезнут экономические основания для ограничения конкуренции, в частности, создания монопольных посредников, являющихся попытками локального разрешения отдельных проблем в условиях общего экономического кризиса. А сегодня монопольный сектор, регулируемый государством, поедает, уничтожает своего потребителя, а следовательно, и самого себя.

Мы пытаемся защищать потребителя, но нам не все удается. Мы пытаемся рассказывать о своей работе, чтобы повышать культуру конкуренции. Мы ощущаем огромную ответственность за то, что предприятия не получают информацию в полном объеме и не всегда знают о своем праве на защиту от недобросовестной конкуренции.

Конечно, есть случаи, когда АМК ничего не может сделать. Тогда следует сказать, что здесь принято политическое решение. Таких дел немного — это решения о «Нефтегазе», «Лекарствах Украины», «Укрполиграфиздате», еще несколько. Это меня волнует, но мы продолжаем работать, готовим проекты, исследуем рынки и последствия этих решений. Поверьте, рано или поздно взаимоприемлемые для большинства общества решения все равно будут приняты, ведь, напомню, критическая масса конкуренции уже создана. А это безусловный залог движения вперед, к благосостоянию каждого человека в социальном, правовом государстве.

P.S. Много или мало сделал Антимонопольный комитет за 5 лет непрерывной борьбы за конкуренцию? После разговора с Александром Завадой, кажется, что много. В самом деле, тысячи рассмотренных законопроектов и остановленных нарушений что-то да значат. В то же время до разговора с Александром Завадой журналисты «Дня» даже не представляли себе, насколько все мы зависим от аппетитов монополистов — коммунальщиков, связистов, транспортников. И то, что Антимонопольный комитет, в отличие от нас с вами, имеет полномочия, но не имеет возможности с ними бороться, означает, что основная работа все еще впереди.