Белое и черное

Мораторий на банкротство — уродливое явление, которое совершенно не стыкуется ни со здравым смыслом, ни с рыночной экономикой и не идет на пользу нашей стране

Старый анекдот (Санитары несут больного в морг. «Так я же еще не умер», — говорит он. «А мы еще не донесли», — отвечают они) очень напоминает ситуацию с банкротством в Украине. Помните, как много было разговоров о том, что банкротство не работает. И вот приняли соответствующий закон. Дело, казалось бы, пошло. Но тут же появились многочисленные случаи умышленного доведения до банкротства, заканчивавшиеся, как правило, теневой приватизацией. Да и вообще банкротств у нас появилось слишком много. Только за 2003 год суды рассмотрели около восьми тысяч дел (на 30% больше, чем годом раньше). И тогда на банкротство был объявлен мораторий. Выходит, оно — вредное явление? И пусть лучше никудышные в финансовом плане предприятия плодят долги?

Тем не менее тезис о том, что банкротство является нормальным элементом рыночной экономики, способствующим даже ее процветанию, оказался весьма живучим. Начавшийся в четверг в Киеве Международный форум по финансовому оздоровлению и банкротству однозначно высказался в его поддержку. Как указывал, открывая форум, председатель Высшего хозяйственного суда Украины Дмитрий Притыка, «этот правовой институт имеет своей задачей не ликвидацию хозяйствующих субъектов с целью возврата долгов кредиторам, а лечение финансово больных предприятий». Главный хозяйственный судья отметил, что закон о восстановлении платежеспособности должника или признании его банкротом играет в этом процессе ключевую роль, поскольку устанавливает порядок поведения хозяйствующих субъектов, имеющих финансовые трудности. Притыка особенно рекомендовал предприятиям, подпавшим под действие этого закона, использовать такую его норму, как мировое соглашение, позволяющую выйти из процедуры банкротства с урегулированными долговыми обязательствами и списать налоговую задолженность и гражданско-правовые санкции, отсрочить оплату долга другим кредиторам. Подобной законодательной помощью в прошлом году воспользовались почти 400 предприятий и в результате не стали банкротами. В то же время Притыка считает украинское законодательство о банкротстве далеко не безупречным. Судья напомнил, что в отношении ОАО «Днепровский металлургический комбинат им. Дзержинского» периодически возникали дела о банкротстве, но предприятие не публикует соответствующего объявления. И это привело к тому, что с 2001 года обслуживавшие его ремонтные предприятия не могли выплатить зарплату своим работникам, поскольку на «Дзержинке» действовал мораторий на удовлетворение требований кредиторов, не распространявшийся, впрочем, на выплату зарплаты собственным работникам. Притыка назвал такую ситуацию «злоупотреблением льготами, которые предоставляет закон», и призвал внести в него, а также в смежные законы соответствующие изменения, но не в интересах тех или иных групп... В противном случае закон перестанет стимулировать развитие экономики страны.

Председатель главной коллегии Высшего хозяйственного суда Иван Шицкий, по-видимому, далеко не во всем согласен с начальником. Он считает действующий закон о банкротстве скорее инструментом дополнительной приватизации и перераспределения собственности. По его мнению, он только в последнюю очередь направлен на возобновление платежеспособности. «Как может возобновляться платежеспособность должника, если у всех субъектов хозяйствования хронический дефицит оборотных средств?» — задает Шицкий риторический вопрос.

Тем не менее на него попытался ответить председатель парламентского подкомитета по вопросам собственности и банкротства Олег Царев. Основную задачу парламентариев в этой области он видит в том, чтобы отменить мораторий на банкротство — «уродливое явление, которое совершенно не стыкуется ни со здравым смыслом, ни с рыночной экономикой и не идет на пользу нашей стране». Народный депутат пообещал также внести изменения в соответствующие законы с тем, чтобы воспрепятствовать попыткам «манипулировать банкротством и использовать его для того, чтобы не рассчитываться с кредиторами».

Риски, которые привносит украинское действующее законодательство в практику финансового оздоровления предприятий, беспокоят и президента Союза кризис-менеджеров Украины Павла Михайлиди. Рисуя портрет главной фигуры процедуры финансового оздоровления предприятия — арбитражного управляющего (в Англии и США их называют управляющими конкурсной массой), специалист отметил, что этот частный предприниматель осуществляет деятельность на свой страх и риск, не получая никакой поддержки государства, а зачастую и при отсутствии всякого контроля. «Он остается один на один со своими проблемами, — утверждает Михайлиди, — вознаграждения за труд ему зачастую не платят». В то же время главный кризис-менеджер страны назвал непродуманной отечественную систему подготовки управляющих и сообщил, что для получения соответствующего сертификата можно и не учиться — достаточно заплатить несколько тысяч гривен и явиться на экзамен. «Такая система дает допуск на рынок банкротств дилетантам, имеющим сугубо меркантильные интересы, — говорит Михайлиди, — и вследствие этого предприятие окончательно заходит в тупик». Перспективу развития этой профессии он видит в переходе от государственного регулирования действий арбитражного управляющего к созданию института саморегулирующихся организаций, как это уже сделано в России.

Представитель такой организации в соседней стране Игорь Липкин, критикуя также и российское законодательство по вопросам банкротства, сказал об украинском: у вас закон о смерти предприятий, а должен быть — о жизни, а уж потом о смерти.

И все же практика показывает, что не все так плохо в нашем доме. Заместитель директора по правовым вопросам ООО «Тепловодстрой» (Кривой Рог) сказал в кулуарах «Дню»: — Наше предприятие — одно из правопреемников спецуправления №8 ЗАО «Криворождорводстрой». Мы в силу ряда причин стали банкротом и были вынуждены пройти санацию. Правда, нам просто повезло с санатором. Нашим арбитражным управляющим был президент Союза кризис-менеджеров Украины Павел Михайлиди. И результат получился стопроцентно положительный. В ходе санации нам были списаны долги государства (претензии остальных кредиторов мы удовлетворили) почти на два миллиона. Зато в последующие три года после санации мы уже выплатили около 4,5 миллиона гривен налогов. Так что государство не потеряло ничего. Зато наше предприятие, где раньше работало до 100 человек, теперь расширилось — мы приняли около 200 человек. Строим крупные объекты, прокладываем инженерные сети, выполняем работы по заказам горно-обогатительных комбинатов, газифицируем села. По нашему мнению, закон о восстановлении платежеспособности и банкротстве, в соответствии с которым проходила наша санация, себя оправдал. Хотя в нем, конечно, есть масса нюансов, которые следовало бы поправить. Но многое еще зависит от знаний и опыта: если бы санация проходила сейчас, то мы провели бы ее в более короткие сроки. Повторяю, закон создает некоторые проблемы, но когда есть понимание между кредиторами, арбитражным управляющим и представителями должника, то слаженная работа позволяет эти проблемы решить. В нашем случае еще очень помог государственный подход кредиторов — налоговой и Пенсионного фонда. Они не ставили целью уничтожить предприятие, а помогали нам возродить платежеспособность. Вот это и позволило получить нормальные результаты. Хотя и у нас была небольшая коллизия. Обычно управляющий санацией — арбитражный управляющий — убирает старую команду менеджеров. Михайлиди поступил иначе: он создал рабочую комиссию во главе с директором спецуправления №8 Владимиром Соколовским, который, как опытный производственник, практически возглавил эту работу со стороны должника. Но параллельно работала и старая дирекция. А когда они вошли в конфликт, Михайлиди ее уволил. И рабочая комиссия, под его руководством, успешно закончила санацию. Мы уже создали большую производственную базу — у нас около 80 строительных машин и механизмов. И мы всем сами себя обеспечиваем. Спасибо санации.