Как стать первой экономикой мира: рецепт успеха от США

Соединенные Штаты Америки уже достаточно давно являются супердержавой, чья мощь чуть ли не в первую очередь основывается именно на экономических достижениях. Наибольшая экономика мира привлекает внимание как научных работников, которые изучают причины американского успеха, так и государственных деятелей из-за границы, которые стремятся этот успех воспроизвести в собственном государстве.

В целом, тема успеха (или неуспеха) тех или иных стран всегда была весьма популярной среди исследователей. На эту тему пишется множество книг, и каждый автор обычно рассматривает исторический материал с точки зрения собственной сферы интересов: культура, религия, социальные и политические институты, экономическая политика государства, география и даже климат — этот перечень факторов, которые влияют на «успех» государства, можно продолжать до бесконечности.

В то же время, отдавая себе отчет относительно многогранности и комплексности «факторов успеха», было бы не целесообразно отказываться и от попытки ранжировки этих факторов по степени их значимости относительно успеха конкретной страны, а также от анализа, насколько тот или иной фактор является «универсальным», то есть может сработать или уже сработал в других странах.

Следующая попытка анализа экономического успеха США направлена именно на то, чтобы обнаружить, какие факторы возможно и целесообразно применить в Украине.

1. ФАКТОР КУЛЬТУРНО-РЕЛИГИОЗНЫЙ

Общеизвестной является теория Макса Вебера о том, что именно протестантский дух, который господствовал среди большинства американских колонистов, и сформировал американский капитализм. Вебер в своем труде «Протестантская этика и дух капитализма» акцентирует внимание на тех мировоззренческих установках, которые присущи кальвинистскому течению в протестантизме и, в частности, европейским и американским пуританам как последователям кальвинизма.

Вебер цитирует одного из основателей США Бенджамина Франклина, который перечисляет морально-этические качества, необходимые, по его мнению, каждому человеку, желающему стать успешным. Среди этих качеств: трудолюбие, бережливость, умеренность, пунктуальность, порядочность, честность и прочее. Определяющей же чертой, которая красной нитью проходить сквозь все советы Франклина, является деловитость.

Вебер считает, что указанный Франклином «идеал кредитоспособного добропорядочного человека, обязанность которого считать приумножение своего добра самоцелью», коренится именно в религиозных взглядах американских пуритан. В частности, в стремлении «испытать» успехами земной жизни собственную «избранность» для жизни потусторонней.

В то же время оппоненты Вебера, в частности, другой немецкий социолог Вернер Зомбарт в труде «Буржуа» отмечает, что перечисленные Франклином черты характера давно были известны христианам и не являются изобретением американских или европейских пуритан. Соответственно, и воспитание этих качеств не обязательно должно основываться на тонкостях кальвинистского учения об «избранности» человека, относительно которого рядовые верующие могли иметь лишь достаточно приблизительное представление.

Так, Зомбарт показывает, что упомянутые черты характера возвышались еще католическим теологом Фомой Аквинским в ХІІІ в., а свое «совершенство» с точки зрения экономического направления получили в трудах флорентийца Леона Баттиста Альберти в XVст. «Книга о семье» последнего практически дословно повторяет Франклин через три века уже на английском:

«Кто умеет не терять время, тот сможет сделать почти любое дело... Я лучше потеряю сон, чем время», — говорит Альберти. «Время — это деньги», — повторяет Франклин несколько короче.

«Удержите это в памяти, сыновья мои: никогда не давайте вашим расходам превысить ваши доходы», — говорит Альберти. «Веди точный учет своих расходов и доходов», — повторяет Франклин.

«Те, кто тратит свои деньги лишь на самое необходимое и не больше, а излишек откладывает, таких я называю расчетливыми, хорошими хозяевами» — говорит Альберти. «Если ты не поленишься обратить внимание на мелочи, будешь иметь хороший результат: ты увидишь, как никудышные на первый взгляд расходы растут до огромных сумм и обнаружишь, ...что нужно будет сэкономить в будущем», — повторяет Франклин.

Подобных совпадений во взглядах Франклина как представителя американских пуританцев и Альберти, флорентийского «хорошего хозяина» и католика, можно найти множество.

В целом, подытоживает Зомбарт, «капиталистический дух» как набор определенных желаемых черт характера, которые способствуют успеху, не был вымышлен американскими или европейскими пуританами. Они скорее взяли на вооружение и развили то, что существовало до них. В конечном итоге, Флоренция эпохи кватроченто была не менее капиталистическим местом, нежели Америка Франклина.

Более того, подобные установки относительно трудолюбия, умеренности, порядочности и других близких характеристик можно найти не только в христианстве, но и, например, в конфуцианстве или даже исламе. Конфуций в «Беседах и суждениях» призывает быть «расторопными по делам», «умеренными в еде», и бережливость ставит выше расточительства. «Когда они делают пожертвования, то не прибегают к расточительству и не будут жадничать, а придерживаются середины между этими крайностями», — говорит в свою очередь Коран о праведниках.

В Украине образ «хорошего хозяина» также не является чужим. Скорее, даже наоборот. Украинский «хозяин», воспетый в художественной литературе и хорошо известный в массах, в большой степени воплощает те черты, на которых акцентируют внимание Франклин и Альберте. Примеры Евгения Чикаленко, семьи Симиренко и другие подтверждают, что можно быть «успешным бизнесменом», будучи и православным христианином.

Таким образом, «капиталистический дух» протестантской Америки, конечно, сыграл важную роль для становления Штатов как экономической супердержавы, однако вряд ли этот фактор можно считать уникальным и присущим исключительно американской культуре. В конечном итоге, уровень «деловитости» и «предприимчивости» тех же флорентийских, китайских или арабских купцов вряд ли уступал уровню их американских коллег. Украинцы, отметим, здесь также не пасут задних.

Соответственно, кроме фактора исключительно культурно-«религиозного» или «мировоззренческого», должны быть еще и другие важные факторы, способствующие экономическому успеху США.

2. ФАКТОР ИНСТИТУТОВ

«Экономический успех той или иной страны зависит от институтов — правил, согласно которым работает ее экономика, — и стимулов, которые получают ее граждане», — говорят авторы книги «Почему нации приходят в упадок» Дарон Аджемоглу и Джеймс Робинсон. По их мнению, залогом успеха США были именно институты, а, если точнее, инклюзивные экономические и политические институты.

К таким институтам авторы относят, в первую очередь, защищенные права частной собственности, свободу контрактов и торговли, беспристрастную система правосудия и равные возможности для участия всех граждан в экономической активности. Кроме того, должен быть обеспечен «свободный вход на рынок для новых компаний и свободный выбор профессии и карьеры для всех граждан».

Такие инклюзивные институты «позволяют и, более того, стимулируют участие больших групп населения в экономической активности, а это дает возможность наилучшим образом использовать их таланты и навыки, при этом оставляя право выбора — где именно работать и что именно покупать     — за каждым отдельным человеком».

Однако на самом ли деле все было именно так на этапе становления Соединенных Штатов, как об этом говорят Аджемоглу и Робинсон?

Если мы посмотрим на деятельность «отца» американской экономики Александра Гамильтона, который занимал должность министра финансов, то найдем там много интересного, что кое-что противореччит «легенде» об инклюзивных рыночных институтах.

Если бы Гамильтон следовал рекомендациям авторов «Почему нации приходят в упадок», он должен был полностью «отпустить» американскую экономику в «свободное плавание», не навязывать через государственную политику частным субъектам никакие «приоритеты» в том, что они должны производить, какой деятельностью заниматься. Ведь это нарушало бы право выбора последних и «искривляло», так сказать, рыночные сигналы.

Как же было в действительности? А в действительности был известный «Доклад о мануфактурах» (1791), подготовленный Гамильтоном, в котором делался акцент на приоритетности именно промышленного развития США в противовес аграрному сектору. И, соответственно, предлагалось использовать весь имеется на то время инструментарий государства для поддержки собственной промышленности и защиты ее от конкуренции из-за границы, пока она не будет в состоянии конкурировать с иностранцами на равных.

Нужно заметить, что США на тот момент было именно аграрным государством, которое большинство промышленных товаров импортировало из Англии или Франции, а экспортировало именно сельскохозяйственную продукцию. Следовательно, США зависели от внешней конъюнктуры на продукцию агросектора, как и от цены на импортные промышленные товары, за которые тогда приходилось платить золотом (фактически, подобная зависимость сегодня есть и у Украины).

«Мануфактуры» в США были достаточно новым видом бизнеса, не до конца понятным американским гражданам, потому не все осмеливались им заниматься. Гамильтон говорит об этом так: «Важно пробудить доверие [к мануфактуре] со стороны осторожных и расчетливых капиталистов. А для этого нужно заставить их видеть в каждом новом и уже потому рискованном начинании гарантию поддержки государства, которая окажется достаточной для преодоления препятствий, неминуемо связанных с любыми первыми экспериментами».

Таким образом, весь тот «капиталистический дух» американцев, о котором пишет Вебер, к Гамильтона был направлен по большей части на сельское хозяйство или торговлю, и никоим образом не на промышленность, которая сделала Америку такой мощной лишь впоследствии. Если бы так продолжалось и в дальнейшем, о США как о супердержаве мы бы никогда не говорили.

Именно поэтому, вопрос Гамильтоном был поставлен следующим образом: нарушить ли действие инклюзивных рыночных институтов и заставить собственных граждан заняться тем, чем они заниматься не очень хотели и умели, а именно промышленностью, или дать им полную свободу выбора заниматься тем, к чему они привыкли, то есть низькопродуктивным сельским хозяйством.

Забегая наперед, США все-таки избрали путь, предложенный Гамильтоном, то есть воспользовались не «советами» рынка как инклюзивного института, а фактически насильственно, рукотворно и целеустремленно изменили курс своей страны. Соответственно, и последующий экономический успех США был не следствием «внутренней диалектики» инклюзивных институтов, а следствием волевого решения руководителей государства.

Однако это было позже. Сначала же доклад Гамильтона был фактически отброшен. Что еще раз подчеркивает аграрную направленность Штатов конца XVIII в. но банальное непонимание того, что предлагал министр финансов. Вернулись к ней лишь после англо-американской войны 1812—1816 гг., когда американцы наконец поняли, что не имея собственной сильной промышленности, нельзя защитить собственное государство.

Кто был действительно последовательным сторонником идей Аджемоглу и Робинсона, так это Томас Джефферсон, который видел Америку аграрным государством, где ключевой силой являются не капиталисты-промышленники, а «настоящие представители великого американского народа» — мелкие фермеры. И с Джефферсоном в известной степени можно согласиться, поскольку такая децентрализующая аграрная экономика действительно есть более инклюзивной и демократической моделью. А мелкие фермеры как мелкие владельцы экономических активов, то есть земли, составляют своеобразный средний класс, который имеет равный доступ и приблизительно равное влияние на власть.

Однако, как оказалось, важной является не только «справедливость», «демократичность» или «инклюзивность», но и эффективность. Промышленность была банально эффективнее сельского хозяйства, потому на первых порах пришлось пожертвовать внутренней «инклюзивностью» и «демократичностью» ради повышения мощи государства в целом.

Американский социолог Роберт Даль в своей книге «Введения в экономическую демократию» прямо говорит о переходе от аграрной к промышленной модели в США как об отходе от демократических (читай «инклюзивных») экономических институтов к намного менее демократическому «корпоративному капитализму». Последний же, в свою очередь, приводит к большему социальному неравенству в обществе, более неравномерного распределения как собственно экономических, так и политических ресурсов. В такой системе, которая, подчеркнем — не могла не заменить «аграрную демократию», даже по мнению самого Даля — ключевое влияние на политические институты уже имеют большие корпорации, а не обычные граждане.

Всемирно известный экономист Джеффри Сакс называет такую экономико политическую систему «корпоратократией», в которой, безусловно, «инклюзивность» как экономических, так и политических институтов значительно ослаблена. Хотя даже в этом случае, уровень жизни граждан в такой системе «корпоративного капитализма» значительно более высокий, чем в любом аграрном государстве, которым хотел видеть Америку Джефферсон.

Интересно, что тот же Роберт Даль, который пишет о неизбежности перехода от «аграрной демократии» к «промышленной автократии», предлагает и следующий шаг — новый инклюзивный институт, который обеспечит уже «экономическую демократию» в условиях промышленной экономики. Речь идет о наделении работников промышленных и других корпораций частью у собственности этих корпораций, и формирования уже среднего класса мелких владельцев не только земли, но и промышленных и других активов.

Инструментарий для этого создан в самих же Штатах и действует там уже с середины 1970-х. А именно, корпоративный план ESOP (План надела акциями работников), который по состоянию на 2017 год позволил 14 миллионам американских работников стать полноценными совладельцами их предприятий. В то же время, с 7-ми тысяч компаний, которые применяют ESOP, свыше 4000 компаний на 50% и больше принадлежат трудовому коллективу.

Такие американские исследователи как Джозеф Блази и Дуглаз Круз в книге «Новые владельцы», наряду с Робертом Далем и другими, допускают, что именно механизм ESOP и в целом институт работников-совладельцев может стать тем новым инклюзивным и демократическим институтом в экономике, который освободит и политическую демократию от влияния олигархов или корпораций.

Как бы то ни было, но однозначно можно сказать то, что успех Соединенных Штатов в ХІХ и ХХ вв. обеспечила не слепая вера в «невидимую руку рынка» как ключевого экономического института, а сознательный выбор руководителей государства «насильственно» изменить траекторию своего экономического развития с аграрного на индустриальный. Рассмотрим, как это происходило.

3. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА ГОСУДАРСТВА

Для наглядности начнем с того, какую роль Америке отводила ее промышленно развитая метрополия, то есть Великобритания, до получения Штатами независимости. Это красноречиво описал кембриджський экономист Ха-ДжунЧанг в своей книге «Недобрые самаритяне: миф о свободе торговли и тайная история капитализма»:

«При британском правлении Америка в полной мере «вкусила» британское колониальное поведение. Разумеется, ей не позволили пользоваться пошлинами, чтобы защитить свою молодую промышленность. Ей запретили экспортировать продукцию, которая конкурировала с британской. Ей выдавали субсидии на производство сырьевых материалов. Более того, были введены прямые ограничения на то, что могли, и чего не могли делать американцы. Дух того, что стояло за такой политикой, лучше всего выражается в замечании Уильяма Питта старшего, сделанного им в 1770 году. Услышав, что в американских колониях возникают новые ремесла, он сказал: «Колониям [Новой Англии] нельзя позволить делать даже гвоздей для подков». В действительности британская политика была несколько мягче, чем очерчивает эта формула: некоторая производственная деятельность была разрешена. Но производство высокотехнологических товаров было запрещено».

Адам Смит, выдающийся теоретик экономической науки, с высоты своей теоретической подкованности также советовал Штатам отказаться от бесполезных идей развивать собственную промышленность, говоря, что «прекращение импорта европейской продукции станет препятствием, а не содействием продвижению их страны [США] в сторону настоящего богатства и величия».

Должны отметить, что что-то подобное советуют Украине наши заграничные друзья и сегодня.

План Александра Гамильтона, зато, полностью разрывал с таким постколониальным положением вещей и предусматривал конкретный перечень мероприятий, которых должно употребить государство для поддержки собственной «молодой промышленности», чтобы, наконец, получить реальную независимость от Британии.

Ха-ДжунЧанг цитирует в своей книге упомянутый «Доклад о мануфактуры» Гамильтона и перечисляет предложенные в ней мероприятия:

— «защитные налоги» (на современном языке — ввозные пошлины);

— «запрещение конкурентных товаров или налоги, равнозначные запрещению» (запрещение на импорт или запретительные пошлины);

— «запрещение вывоза материалов промышленности» (запрещение на экспорт промышленного сырья);

— «денежные субсидии»;

— «надбавки» («premiums») (специальные субсидии для важнейших нововведений);

— «освобождение от налогов при ввозе материалов для промышленности» (либерализация импорта промышленного сырья);

— «возмещение налогов, которыми были обложены материалы промышленности при ввозе» (возвратные пошлины при импорте промышленного сырья);

— «поощрение новых изобретений и открытий в Отчизне, и перенимание Соединенными Штатами тех, которые могли быть сделаны в других странах; особенно тех, которые имеют отношение к машинам» (призовые деньги и патенты на изобретения);

— «рассудительное руководство относительно обзора промышленных товаров» (поддержка промышленных стандартов);

— «содействие денежных переводов с одного места в другое» (развитие финансовых услуг);

— «содействие перевозки и перевалки товаров» (развитие транспорта).

Такой комплекс государственных мероприятий заложил основы промышленного и в целом экономического развития Соединенных Штатов, что вскоре позволило им конкурировать на равных как с самой Великобританией, прежней метрополией, так и со всем миром.

Ха-ДжунЧанг резонно замечает, что «Будь он [Александр Гамильтон] министром финансов страны, которая развивается сегодня, МВФ и Всемирный банк конечно отказались бы одалживать деньги его стране и пролоббировали бы его смещение с должности».

Зато американское руководство под воздействием интервенции Британии в 1812 году все же пошло на постепенное повышение ввозной пошлины, а затем и полностью взяло на вооружение стратегию Гамильтона, которого на то время уже не было среди живых.

Впоследствии этой стратегии придерживались такие американские президенты, как Авраам Линкольн, который во время Гражданской войны поднял ставки ввозной пошлины до наивысшего уровня за всю историю США (около 50%), Эндрю Джексон, при президентстве которого ставки ввозной пошлины были на уровне 35—40%, герой Гражданской войны Улисс Грант и многие другие. Даже Джордж Вашингтон, первый президент США, который и назначил Гамильтона министром финансов, на свою инаугурацию одел американский костюм вместо более качественного на тот момент британского.

Ха-ДжунЧанг в другой своей книге «23 тайны: что вам не расскажут о капитализме», отмечает, что Улисс Грант, «отбрасывая настойчивые требования Великобритании о введении в США свободной торговли, ...как-то заметил: «Через двести лет, когда Америка получит от протекционизма все, что возможно, она тоже введет свободную торговлю».

Ввела ли Америка свободную торговлю по состоянию на 2018 год? Конечно, со времен Улисса Гранта прошло еще не 200, а всего около 140 лет, однако давайте взглянем, как развивались события за это время.

После Гражданской войны (1861—1865), когда Линкольн поднял ввозные пошлины на промышленные товары до 50%, дальше эта цифра менялась следующим образом: 1875 год — 40—50%, 1913 год — 44%, 1925 год — 37%, 1931 год — 48%, и только после Второй мировой войны, в конце 1940-х, когда вся Европа и Азия лежали в руинах, средняя ставка ввозной пошлины на промышленные товары в США снизилась до 14%. Для сравнения, аналогичная ставка пошлины во Франции за период с 1875 по 1950 гг. составляла от 12% до максимум 30%, а в Германии за тот же период — от 8% до максимум 26%.

Детальнее можно ознакомиться в таблице:

Если сравнивать Соединенные Штаты, для примера, с Великобританией и Францией относительно средних таможенных ставок уже на общий объем импорта, то выходит следующая картина:

Как видим, США в период своего становления как супердержавы (1860—1920) явно опережают в «протекционизме» своих прямых конкурентов.

В целом, динамика средних таможенных ставок в США за период 1821—2016 выглядит следующим образом:

Заметно, что в настоящий момент средняя ставка ввозной пошлины в США составляет менее 10%, хотя это и не должно вводить в заблуждение, учитывая множество «нетарифных методов» протекционизма. Учитывая такие «нетарифные методы», по данным GlobalTradeAlertReport (2015), догадайтесь, какая страна является наибольшим протекционистом в мире? Правильно, США. Ключевыми отраслями, которых касается дискриминация, являются: основные материалы, транспортные средства и оборудование, сельскохозяйственные продукты, готовые металлические изделия и специализированная техника.

Украина, очевидно, также стремится помочь американской экономике, закупая тепловозы из США вместо того, чтобы предоставлять государственный заказ собственным заводам.

Интересно, что и Евросоюз не слишком отстает от Штатов в защите собственных экономических интересов: «часть иностранных компаний, которые выигрывают тендеры в ключевых странах Евросоюза, составляет всего 2-3%», — отмечает Алексей Жмеренецкий в статье «Протекционизм или импорт: стоит ли защищать украинского производителя».

Однако, конечно, только ограничениями экономическая политика США и других ведущих государств не исчерпывается. Немногие знают, но работу по созданию поисковой системы Google финансировало именно государство в лице Национального научного фонда США. Другая известная американская компания Tesla ежегодно осваивает миллиардные государственные субсидии, а еще одно детище Илона Маска — SPACEX — тесно сотрудничает с американским космическим агентством НАСА, получая от него многомиллионные заказы.

В целом, отмечает Ха-ДжунЧанг, «из 1950-х по 1980-е годы часть государственного финансирования научно-исследовательской деятельности на «свободном» рынке США составляла, в зависимости от года, от 47 до 65%, против приблизительно 20% в Японии и Корее и менее 40% в некоторых европейских странах (например, Бельгии, Финляндии, Германии, Швеции). Компьютер, полупроводники, летательные аппараты, Интернет и отрасли биотехнологии — яркие примеры направлений, которые были развиты благодаря субсидированию исследований американским правительством».

Интересно, что идеи Гамильтона (хотя, в действительности, британцев) относительно поддержки «молодых отраслей промышленности» и «умного протекционизма», которые привели США, а ранее Британию, к статусу сверхгосударства, в свое время перенял у американцев немецкий экономист Фридрих Лист, будучи с визитом в США в 1820-х. Впоследствии эти идеи использовал Отто фон Бисмарк для перестройки экономики Германии.

Транзитом через Германию эти идеи попали и в Японию. После Революции Мейдзи (1868) японское руководство отправило миссию принца Томоми в наиболее развитые державы мира для изучения опыта промышленного производства. Больше всего японцев интересовала именно Германия Бисмарка. По результатам работы миссии был составлен 12-томний документ «Мысли относительно индустриального развития», в котором акцентировалось внимание на развитии приоритетных отраслях промышленности.

Показательно, что Япония, пойдя курсом США в конце ХІХ в., уже в начале ХХ в. нанесла сокрушительное поражение России в войне 1904—1905 года, а к началу Второй мировой войны могла фактически на равных конкурировать с самими Штатами. Несмотря на то, что «протестантского духа» и «инклюзивных институтов» у тогдашней Японии почти не было. Хотя это уже и другая тема (детальнее об успехе «азиатских тигров» см. книгу Джо Стадвелла «Почему Азии удалось?»).

В завершение, стоит привести цитату из интервью советника США по вопросам оборонного бюджета при Министерстве обороны Украины Стивена Сильверштейна, которое он дал агентству «Интерфакс-Украина» в феврале 2018 года:

Журналист: «Если ВСУ нуждаются в определенном товаре, который есть у украинского производителя и иностранного, при этом у иностранного производителя цена на продукцию ниже, то кому следует отдать предпочтение?»

С. Сильверштейн: «Следует покупать у украинского производителя, поскольку это послужит импульсом для национальной экономики... Я не считаю, что будет правильным закупать иностранную продукцию для украинской армии при наличии национальных производителей такой продукции, потому что, на мой взгляд, очень важно поддерживать Украину, насколько это возможно».

Подытоживая, стоит сказать следующее. Безусловно, никоим образом мы не должны приуменьшать значения таких факторов экономического успеха, как «предпринимательский дух», на какую бы культуру или религию он не опирался. Украинская Церковь в этом плане имеет большой пробел и должна догонять упущенное, пропагандируя «проактивне» отношение человека к миру, повышая трудолюбие, инициативность, компетентность в делах и другие деловые качества, которые являются залогом личного успеха человека.

Аналогично, мы не имеем права приуменьшать и значение институтов, как экономических, так и политических, в достижении экономического развития государства. В частности, развитие инклюзивных экономических институтов, таких как образование класса работников-совладельцев в рамках корпоративной экономики, является трендом на будущее в самих Соединенных Штатах. И мы это должны учитывать также.

Однако не стоит забывать и то, что инклюзивные и демократические институты очень часто являются именно следствием, а не причиной экономического развития. И по-настоящему они работают лишь там, где есть эффективность и высокая производительность самой экономической системы, а значит уровень жизни граждан позволяет им реально эти институты контролировать и развивать.

Для этого уже само государство должно проявлять свою «расторопность» и даже «здоровый эгоизм», конкурируя с другими государствами за свое место под солнцем. И как показывает опыт США, руководство страны должно использовать все возможные средства для любой поддержки собственных высокотехнологических отраслей экономики, которые и обеспечивают реальную субъектность такого государства в мире.

Подчеркнем, что речь здесь идет не о каких-то конкретных отраслях, поскольку в разный период истории роль «локомотивов» экономического развития исполняли разные отрасли экономики, а речь именно о подходе: максимальную поддержку тех высокотехнологических отраслей, которые наиболее динамично развиваются в данный момент времени и создают наибольшую добавленную стоимость, наполняя золотовалютные резервы страны и обеспечивая высокий уровень жизни ее граждан.