«Кремль вновь предложил «газовую взятку»»

Текст предварительного соглашения относительно транзита выглядит как компромисс, но это только на первый взгляд. Украинская сторона имела преимущества, однако не воспользовалась ими и пошла на уступки России, убеждены эксперты. И причиной этого могут быть кулуарные политические договоренности.

По мнению президента центра глобалистики «Стратегия ХХI» Михаил ГОНЧАРА, мы останемся без транзита уже после 2021 года. С формальной точки зрения, транзит будет существовать. Но только в объемах, которые нужны будут «Газпрому» для прохождения зимних пиков спроса в Европе, считает эксперт.

«Чистая победа стороны украинской касается только почти $3 млрд выплаты «Газпрому» в пользу «Нефтегаза» по решению Стокгольмского арбитража от 28 февраля 2018 г., которые он получит «живыми» деньгами, а не газовым эквивалентом. А вот что касается остальных позиций, все выглядит проблематично», — говорит эксперт.

По мнению Гончара, подписанный протокол с юридической точки зрения является никудышным. «Это — своеобразная газовая «Минская договоренность», которая является аналогом печально известных одноименных договоренностей по «урегулированию на Донбассе», которой теперь враг — Россия — и наши гибридные друзья в Европе будут тыкать украинским должностным лицам, которых почему-то так много подписалось под этим», — объясняет эксперт.

Протокол действительно подписан с украинской стороны разноуровневыми чиновниками. Особенно удивляет подпись помощника президента, который функционально не занимает никакой государственной должности, однако его подпись стоит в одном ряду с вице-президентом Еврокомиссии и российским вице-премьером, которые имеют соответствующую компетенцию и полномочия для этого.

В действительности не известно, какие полномочия кто из украинских подписантов получил, кто и когда подготовил директивы для украинской делегации, кем они были утверждены — правительством или президентом?  Напрашивается аналогия с «директивами» для премьер-министра Юлии Тимошенко 10 лет назад при заключении контрактов с «Газпромом».

Гончар убежден: факт первой подписи под протоколом человека, который не имеет функционального отношения к предмету переговоров, лишний раз указывает на то, что существуют закулисные договоренности политического характера. Они возникли в Париже во время встречи Зеленского и Путина. И далее вся конструкция переговоров и потенциальных контрактных отношений стала перестраиваться под политический алгоритм неуверенного компромисса, контуры которого мы сейчас наблюдаем в «минском» протоколе, считает эксперт.

«По сути, в Париже Путин провел успешную спецоперацию по созданию политической надстройки над коммерческими и техническими переговорами с тем, чтобы направить их в нужное российской стороне русло. Индикатором этого является то, что в протоколе ни слова ни о потерянных активах «Нефтегаза» на Крымском полуострове, ни на шельфе Черного моря! Вот «почему-то» в последнем пункте, который не имеет отношения к газовому транзиту, отображено пожелание российской стороны к возобновлению поставок газа, а украинского требования относительно возврата украденных активов нет. Случайно? Не додумали? Вряд ли», — комментирует президент Центра глобалистики «Стратегия ХХІ». Иллюзия «встречи посередине».

ПРОБЛЕМНЫЕ УСЛОВИЯ КОНТРАКТА

Пятилетний срок состоит, по сути, из двух сроков. Первый год с объемом 65 млрд куб. м и остальные четыре года с объемами по 40 млрд куб. м.

Из протокола видно, что российская сторона хочет заложить в контракт алгоритм, когда транзит в нынешнем виде будет длиться один год, пока, по представлениям «Газпрома» и его немецких коллег, они смогут решить проблемные вопросы с «Северным потоком-2», ну и, собственно говоря, под тем или иным предлогом «Газпром» соскочит с транзитного контракта.

Фактически есть риск получить однолетний контракт под видом пятилетнего. А пятилетним он может быть только в случае перманентных проблем «Северного потока-2».

Россия отказалась от выполнения обязательств по 25-летнему соглашению покупки туркменского газа в 2010 году. Команде действующего Президента Украины и правительства стоило бы знать этот прецедент. Тогда, согласно документу, Россия обязалась покупать в Туркменистане 60-70 млрд куб. м газа ежегодно до 2007 года, а в 2009-2028 гг. — 70-80 млрд кубометров. В 2009 году объем закупок был резко сокращен — в 7 раз (!) в результате «технического инцидента» на газопроводе «Средняя Азия — Центр», который в дальнейшем был признан «Газпромом» непригодным для эксплуатации на проектных режимах из-за его изношенности. В 2015 году Россия покупала аж 3 млрд кубов туркменского газа, то есть в 25 раз меньше, чем должна была согласно соглашению 2003 года. А затем закупки вообще прекратились.

«Газпром» щедро обещает 65 млрд куб м транзита, понимая, что другой возможности доставить газ европейским потребителям у них нет, а убытки и штрафы этого «газового Колосса» будут серьезные. Если на протяжении года у них не выйдет решить все проблемные вопросы с «Северным потоком-2», будет действовать договоренность о транзите в объеме 40 млрд куб. м.

В протоколе нигде не прописана позиция ship or pay — «транспортируй или плати. Из протокола не ясно, каким образом будут прогарантированы даже эти 40 млрд куб. м транзита. При объеме транзита 65 млрд куб. м украинская ГТС работает, как система, а при объеме 40 млрд куб. м будет работать, по сути, несколько труб.

Не предусмотрена возможность прямых закупок газа европейскими клиентами «Газпрома» на восточной границе Украины. Должна быть зафиксирована переходная возможность для оператора ГТС Украины по изменению пункта сдачи-принятия газа.

«Показательна одинокая подпись Еврокомиссии под протоколом. На завершающем этапе она сыграла сугубо роль статиста, и вместо того, чтобы совместно с украинской стороной настаивать на переходе от советской практики сдачи-принятия газа на восточной границе ЕС к сдаче-принятию на границе РФ-Украина, ее представитель согласился с тем, что европейское энергетическое право будет использоваться в отношениях между «Нефтегазом» и оператором ГТС Украины. То есть между украинскими субъектами. А российская сторона продолжает отбрасывать возможность заключения контрактных отношений на основе общепринятой европейской практики, которой он придерживается в отношениях с компаниями из ЕС. Россия, используя безразличие наших европейских гибридных друзей, сохраняет, по сути, существующий постсоветский порядок вещей в контрактных отношениях между субъектами ведения хозяйства в газовой сфере между Украиной и Россией. Поэтому, на мой взгляд, такая европейская позиция означает фактически: пусть они там воюют, или дружат, или коррумпируют друг друга как хотят, главное — Европа должна получать газ», — отмечает Гончар.

И еще: ни с украинской, ни с европейской стороны не нашла отражения в протоколе позиция, которая исходит из Статьи 274 Соглашения об ассоциации с ЕС о том, что стороны (Украина и ЕС) имеют использовать свободные мощности сетевых систем поставки газа и электроэнергии. Украинская сторона не первый раз избегает акцентирования на этой статье Соглашения. Хотя эта статья достаточно четко артикулирует положение, что сначала должны быть использованы свободные мощности ГТС Украины, а уже потом достраиваться разные «потоки». Это тоже нигде не нашло своего отражения в протоколе.

Конечно, есть шанс, что не все положения из протокола перекочуют в контракт. И так же остается вариант, что он не будет подписан. Одно можно сказать наверняка: «Газпром» точно приложит усилия, чтобы он был подписан на их условиях.

Россияне будут все время демонстрировать эту бумажку и говорить, что наши же президенты договорились, показывая пальцем в небо. Поэтому с этой точки зрения победа пиррова, потому что она дает «Газпрому» возможность в любой момент соскочить с контракта. К тому же нигде никаких последствий не указано за несоблюдение взятых на себя обязательств. Поэтому и возникают предположения, что эти договоренности являются элементом более широкого пакета, где украинская сторона, находясь в выигрышной позиции, пошла на значительно большие уступки, чем могла бы пойти.

Чтобы выиграть, украинской власти в этой ситуации, по мнению экспертов, следует занять максимально публичную позицию и сосредоточиться на трех позициях: недопущение транзитного контракта на указанных в протоколе условиях; недопущение подписания каких-либо контрактов по импорту российского газа до деоккупации Крыма и ОРДЛО и блокирование любым способом «Северного потока — 2».