Кто бросит вызов ворам в государственных кабинетах?

Сегодня должны стать известны две-три фамилии главных претендентов на должность директора Национального антикоррупционного бюро Украины (НАБУ). Если же мы их не услышим, утверждают представители общественности, надо бить в набат.

Напомним, на 6-е марта Конкурсная Комиссия (КК) по отбору директора Антикоррупционного бюро отобрала четырех кандидатов (Яков Варичев, Николай Сирый, Артем Ситник и Виктор Чумак), которые должны пройти специальную проверку перед направлением кандидатур на рассмотрение Президенту. После прохождения спецпроверки (две недели), в соответствии с законом «Об очистке власти», будут отобраны три кандидатуры, которых и направят на рассмотрение Президенту Украины.

Впрочем, как сообщил «Дню» секретарь Конкурсной Комиссии, правозащитник Евгений Захаров, несмотря на то, что комиссия приняла решение 6   марта, о чем есть соответствующий протокол, бумаги на спецпроверку отправили только 10-го. Следовательно, отсчет двух недель, определенных действующим законодательством, которое регламентирует спецпроверку, начался не 6-го, а 10 марта. Поэтому результаты должны быть 24 марта, то есть сегодня. Но в беседе с «Днем» Евгений Захаров, акцентировал именно на слове «не раньше». «Результаты спецпроверки в Комиссии будут не раньше 24 марта. А могут быть и позже», — сказал он.

«День» встретился с кандидатом, который набрал наибольшее количество голосов Комиссии (7 из 9), народным депутатом, членом парламентского Комитета по вопросам противодействия коррупции и, собственно, автором Закона о НАБУ Виктором ЧУМАКОМ, чтобы обсудить и ход конкурса, и его возможные «последствия» для страны.

— Недавно в «Дне» вышло интервью с членом Конкурсной комиссии по отбору кандидата на должность директора Национального антикоррупционного бюро Украины (КК) Джованни Кесслером («Кого «посадить», чтобы перестали воровать?», №22 от 11 февраля 2015 года), который уверял, что после того, как Комиссия отберет «финалистов», директор будет назван очень быстро. И здесь уже на этапе финала вдруг начались какие-то «торможения». Отдельные эксперты в прессе связывают их с вашей кандидатурой. Вам что-то известно об этом?

— До конца отбора конкурса делать заявления, что это связано с моей кандидатурой, мне не очень корректно. Поэтому я сегодня могу комментировать только ход конкурса.

Во-первых, вы же помните, сколько было заявлений, сначала, что фамилию директора Бюро Украина услышит до 15 января, потом — до конца января, а затем — до середины февраля. Как человек, который писал Закон, регламентирующий этот процесс, я говорил всем (в мировом Банке, МВФ): не думайте, что это будет так быстро — конкурс закончится не раньше конца марта. И это не потому, что кто-то захочет кого-то «своего» провести на должность директора. Нет. Просто такие выписаны процедуры. Их нельзя обойти.

— Что касается «своего» кандидата, то на первом заседании КК выглядело так, что уже был определен директор...  Когда вопреки нормам Закона о НАБУ Комиссия разрешила принимать участие иностранцам, возникло стойкое убеждение, что конкурсом манипулируют.

— И тем не менее это не так.

— Поэтому вы подали заявку на Конкурс?

— Откровенно говоря, я подавал свою кандидатуру для того, чтобы убедиться, что конкурсом никто не руководит.

Беда в том, что, когда в прессе пошли разговоры о том, что конкурс «регулируемый», очень многие хорошие люди не подавались. Сильные профессионалы просто не захотели принимать участие в том, где могут быть манипуляции.

Из своего опыта я скажу, что до этого момента конкурсные процедуры шли абсолютно нормально.

— А как вы оцениваете попытку внести по ходу рассмотрения комиссией кандидатур изменения в закон, регулирующий положение конкурса?

— Это абсолютно неправильно. Я думаю, что это были просто реактивные действия на то, что в состав окончательной «четверки» не попали люди, которые устроили бы определенную категорию людей в Администрации Президента.

— В Законе о НАБУ указано, что в Антикоррупционном бюро будут региональные представительства. Одно из них на вашей малой родине — в городе Хмельницком. Это ваша инициатива?

— Нет. Это был экспертный выбор. Представительство будет покрывать Подольский регион. Эксперты определили, что наиболее целесообразно, чтобы оно было в Хмельницком. Был еще вариант Винницы, но «репутационно» это выглядело еще более компрометирующе, ведь оттуда — и Президент, и глава ВРУ.

— То есть представительство в Хмельницком — это не ваше лобби?

— Нет. Над этой статьей работали эксперты. Я абсолютно не причастен к этому.

— А норма относительно ограничения по возрасту для директора НАБУ?

— 65 лет — это общепринятая практика для госслужащего в любой нормальной стране.

А директор НАБУ — это человек, который должен работать с огромными нагрузками.

Я позавчера говорил с директором первого такого же бюро в Латвии. И он сказал, что для того, чтобы начать работать, директору очень важно иметь внутри страны хотя бы одного союзника: из силовиков (Генпрокурора, например), из политиков (председателя крупнейшей фракции), топ-политиков (премьера, Президента). Потому что большинство будет работать против Бюро. Будут пытаться показать его несостоятельность, дискредитировать менеджерские функции директора и т. п. Так, в частности, было в Латвии. Но и в других странах, как мне известно, тоже. В Индонезии это были постоянные войны между полицией и Национальным Антикоррупционным Бюро, ведь «сами силовики» тоже являются клиентами этого органа, поскольку он расследует дела незаконно извлеченной выгоды милицией, прокуратурой, судами...

Учитывая такой массив нагрузки, требование к возрасту до 65 лет это — нормально. Конечно, есть старшие люди, которые находятся в замечательной форме и могут работать, но это скорее исключение, чем правило

— Тем не менее в ВРУ зарегистрирован проект Закона, отменяющий ограничение по возрасту. Насколько реально, что парламент его проголосует?

— Я не думаю, что ВРУ вообще будет рассматривать его. Никто уже не будет форматировать конкурс во время его проведения. Ведь, кроме возраста, в законопроекте, который вы вспомнили, есть норма, «приостанавливающая конкурс», когда у человека появляется право подать на него заявку, и конкурс начинается сначала. Кто же меняет правила во время игры? Представим футбольный матч, на котором «Динамо» (Киев) выигрывает у Шахтера, и здесь вдруг мы останавливаем игру, меняем правила и говорим: теперь будете играть в регби...

ПЕРВЫЕ ДЕЛА БЮРО СМОЖЕТ ПОКАЗАТЬ ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ ДЕВЯТЬ МЕСЯЦЕВ

— Если вас все-таки выберут, с чего начнете свою работу? Что собираетесь сделать за первый месяц?

— Трудно говорить о месяце. Ситуация такова, что сегодня есть только чистый лист бумаги и все.

— Не совсем. Мы говорили с бывшим заместителем министра юстиции Грузии Георгием Вашадзе, и он рассказал, что группа экспертов по просьбе Администрации Президента уже наработала план работы НАБУ на шесть месяцев. Вы не будете использовать их наработки?

— Более того, кто бы ни был избран, я передам ему свои наработки и предложу свою помощь. И грузинская группа экспертов, с моей точки зрения, должна сделать то же самое, кто бы ни был избран. Еще есть группа, которая работает на средства международных доноров и прорабатывает квалификационные характеристики в конкурсной модели отбора кандидатов на разные должности в бюро, думаю, что и они должны прийти и передать директору свои наработки. Поэтому, с одной стороны, я с вами согласен, что лист не совсем «чистый», а с другой — нет. Несмотря на то, что есть планы работы, орган же создается с нуля. Поэтому в первую очередь надо будет зарегистрировать юридическое лицо, назначить главного бухгалтера и заместителя главного бухгалтера. Единственный, кого может назначить директор без конкурса, — это его заместитель. Всех остальных назначают в соответствии с законом, по конкурсу. Поэтому должность главного бухгалтера очень важна, ведь он сможет начать регистрацию счетов. Назначить другого заместителя, который займется организационной деятельностью относительно подготовки конкурса для того, чтобы отбирать людей. И еще одного заместителя для того, чтобы искать помещение, оснащение.

— Это все «кухня». Вы говорите о «команде», фамилию членов которой кандидат должен был уже знать, подавая документы на конкурс. Для общества, а в частности для наших читателей, интересны конкретные дела, когда председатель покажет их?

— А конкретные дела не могут появиться раньше, чем появится само бюро.

— То есть они будут через месяц?

— Нет, они не появятся через месяц. Два месяца — и это очень оптимистичный прогноз. Дело директора — ежемесячно собирать журналистов и людей для того, чтобы рассказывать, что он сделал. Я лично думаю, что реально первые дела НАБУ появятся через 9—10 месяцев.

— С каким планом работы вы подавались на Конкурс?

— Конкретных кейсов относительно фактов ТОП-коррупции у меня очень много, но я о них не могу говорить.

Могу назвать только сферы моего первоочередного интереса. У нас четко прослеживаются несколько коррупциогенных сфер: государственные закупки, сегодня особенно — в сфере оборонной отрасли, банковский сектор и, наконец, торговля влияниями. Это — самая закрытая сфера, но там все очень серьезно с коррупцией: продаются решения, должности. И это, с моей точки зрения, наиболее чувствительная для общества сфера, которую очень трудно расследовать, но возможно. Есть сегодня механизмы, внесенные в процессуальный кодекс, относительно расследования этих дел.

Но для меня самое главное, чтобы первое дело, которое возбудит бюро, было доказано, то есть не просто возбуждено, а доведено до суда и до логического приговора. Чтобы бюро получило доверие от общества, первое дело должно быть четким, правосудным, доведенным до конца и резонансным.

— У вас уже есть «кандидаты» на такое дело?

— У общества есть.

— А вы лично?

— Ну, несомненно. Но об этом сейчас говорить не профессионально.

— Стоит ли ожидать от НАБУ дел по режиму Януковича? Людей интересует, будут ли возвращены активы, украденные у государства?

— Подразделения НАБУ как раз и будут заниматься розыском и возвращением активов. Будет и подразделение международного сотрудничества.

ФОТО РУСЛАНА КАНЮКИ / «День»

— Вы будете акцентировать деятельность НАБУ на расследовании дел нынешних чиновников или их предшественников?

— Акцентировать надо на выявленных преступлениях, которые должны быть неотвратимо наказаны.

— Что касается сотрудничества с международными структурами, были ли уже какие-то переговоры?

— Когда мы начали писать этот закон, — еще в прошлом созыве парламента, — то встречались с послами из десятка стран, представителями разных международных организаций, которые занимаются такой же деятельностью, и постоянно обсуждали вопрос о взаимном сотрудничестве и обмене опытом. Со стороны западных партнеров есть огромная поддержка. Для них появление действенного НАБУ — это показатель политической воли. Они готовы давать безумные деньги на поддержку, техническую подготовку, брать людей на учебу. Но если же этот орган не заработает должным образом, для них это будет большим разочарованием.

ПУБЛИЧНЫЕ КОНКУРСЫ — ЭТО ТО, ЧТО СПАСЕТ НАС ОТ НЕЭФФЕКТИВНОГО УПРАВЛЕНИЯ

— А как относительно коррупции на местах. Депутаты местных советов, которые «голосуют» в личных интересах или за «вознаграждение» спонсора, кто и как будет привлекать их к ответственности?

— Уже зарегистрирован в ВР законопроект «О Государственном бюро расследований». Такому бюро будут переданы пункты о расследовании преступлений разных категорий, в том числе служебные, которые не подпадают под расследование НАБУ. Наш огромный вызов — сформировать государственное бюро расследований, оно формируется так, как ФБР, огромный вызов сформировать Национальное агентство по противодействию коррупции, как превентивный орган, оно формируется точно так же, как НАБУ. У нас сегодня огромный вызов, чтобы не дать опорочить конкурсный набор людей в эти органы. Я убежден, единственная возможность спасти нас от плохого управления — это конкурс. В том числе и правоохранительных структур. Если только мы все переведем на конкурсные рельсы, мы получим абсолютно новую генерацию людей, которые туда придут с новыми виденьями, убеждениями, мотивациями, представлениями, профессиональными и личными характеристиками. Такие конкурсы, как на должность директора НАБУ, — это что-то новое. И его надо беречь, как малое дитя...

— Когда «День» опрашивал членов КК относительно их личных критериев к кандидату на должность директора НАБУ, большинство из них говорили, что это не должен быть политик. И тем не менее вы — человек, который получил больше всего голосов КК, являетесь действующим политиком. Чем вы гарантировали комиссии, что у вас нет конфликта интересов и вы не будете использовать НАБУ с целью достижения своих политических целей?

— Директор НАБУ и есть моя крупнейшая политическая амбиция.

— Если вы станете директором бюро, у вас не будет обязательств перед «УДАРом»?

— Я не являюсь партийным функционером.

— Лояльности и преференций к политикам не будет?

— Если ты политик, ты играешь в командно-политическую игру и тебе надо искать компромиссы, искать лояльность, предоставлять преференции и т. д. Когда ты приходишь в правоохранительную систему, если ты действительно хочешь что-то там сделать, то ты просто забываешь всех своих «друзей» и говоришь: «Уважаемые, есть закон». Мне может отдавать приказы только Закон: Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы Украины.

— То есть вы готовы на семь лет уйти из политики?

— Для любого амбициозного человека НАБУ — это очень серьезный вызов. Его реализовать и можно сказать, что жизнь не зря прожил. Вместе с тем я отмечу, это не только мой выбор, но и команды хороших людей, с которыми я работаю в сфере противодействия ТОП-коррупции уже много лет.

— Это — представители партии или общественных организаций, можете назвать фамилии?

— Нет, я пока никого называть не имею права. Скажу только, что это не политики, а люди из общественного сектора, государственных органов. Даже при режиме Януковича мы находили определенный механизм для лоббирования наработанных нами законопроектов в отрасли противодействия коррупции.

ТРИ ЗАКОНА, КОТОРЫЕ ДОЛЖЕН ПРОГОЛОСОВАТЬ ПАРЛАМЕНТ ЭТОГО СОЗЫВА

— Люди, следившие за ходом конкурса, просили спросить у вас о «нонсенсе» в вашей декларации. Объясните нашим читателям, как вам удалось при годовом доходе в 350 тысяч гривен приобрести автомобиль за 750 тысяч?

—  Беда наших деклараций в том, что они показывают наши доходы и не показывают сбережения. У меня есть такой недостаток, что деньги в банках я не держу. Я экономил, держал деньги в долларах. И в конце 2014 года смог купить автомобиль. Но машина же не «Рендж Ровер» или «Лексус», а обычный «Хюндай».

— Расскажите о зарегистрированном вчера вашем законопроекте об открытии реестров. На сколько реально, что он будет проголосован?

— Я думаю, что на этой волне антикоррупционной борьбы мы его продавим. Вот сначала добились открытия реестров по объектам недвижимости. Сейчас продавим еще этот законопроект, а также открытие земельного кадастра. У нас есть большие союзники среди общественности. Когда регистрируем проект, мы сразу подключаем РПР, общественность, СМИ. Мы делаем не так, чтобы данный закон был нашим, а так, чтобы данный закон был для людей и от людей, чтобы люди требовали его принять.

Поэтому проект закона, о котором вы спросили, — шикарный. Он откроет доступ людям к тому, чем владеют конкретные государственные служащие: недвижимость, автомобили...

— Относительно союзников в обществе понятно, а есть ли у вас союзники в органах власти?

— Есть, несомненно. В прошлом парламенте было очень интересно. У нас была небольшая антикоррупционная группа. Эти люди нормально и здорово работали над законопроектами. Сейчас таких людей намного больше. Вчера я посмотрел на заседание РПР. Вот когда мы его внедряли, а я же принимал в этом участие, тогда пришло пять депутатов, которые согласились работать. А теперь пришло 23, а еще много было тех, кто хотел, но не успел. Они поняли, что это абсолютно легальный и прозрачный механизм лоббирования законопроектов.

Поэтому сейчас в парламенте намного больше людей, которые в принципе могут помогать.

Но в чем огромная беда? Многие, с кем вроде бы рядом мы стояли на Майдане, будто же и правильные вещи говорили и делали, сегодня не хотят менять систему.

—  Вы употребили словосочетание «легальное лоббирование». В мире, например в США, депутаты получают деньги за лоббирование тех или иных законодательных изменений и платят налоги. Как вы смотрите на принятие закона о лоббизме в Украине, и когда этого можно было бы ожидать?

— Буквально неделю назад мы говорили о необходимости принятия такого закона о лоббистской деятельности.

Для меня есть несколько ключевых законопроектов, которые надо заставить этот парламент принять. Во-первых, это законопроект об изменении избирательной системы. Наш огромный недостаток — это наша избирательная система, которая продуцирует неэффективных политиков, которые, в свою очередь, продуцируют неэффективную политику. И эту политику хотят прикрыть политическим крепостничеством, когда якобы делают невозможным появление «тушек». Хотят создать квазиимперативный мандат, лишить депутатов иммунитетов. Это неправильно. Измените систему рекрутирования и подготовки депутатов, и у вас не будет таких проблем, с последствиями которых ныне воюете!

Второй вопрос — финансирование политических партий. Если партия будет финансироваться из кармана олигархов — мы попадаем в те же тиски.

И третье — это лоббистский закон. Если мы открываем лоббистскую деятельность и делаем этот процесс абсолютно прозрачным. Ведь это деньги, которые будут тратиться из налогов, но которые будут определять цели лоббизма, последствия лоббизма, кто лоббировал и за что лоббировал.

Это три «кита», которые надо заставить принять парламент.

— Страну за последний месяц «встряхнули» два громких публичных заявления относительно ТОП-коррупции: первое — свидетельство Коломойского о взятках экс-президенту Украины Леониду Кучме, второе — свидетельство временно отстраненного председателя Госфининспекции, что премьер Яценюк покрывает коррупционные схемы. Как народный депутат и как кандидат на должность директора ключевого органа по борьбе с ТОП-коррупцией скажите, свидетелями каких процессов мы должны стать после этих заявлений?

— Бюро пока еще нет, поэтому сегодня этими делами должна заняться Генпрокуратура. Но уже полправительства может написать заявления о приостановке своей деятельности на время проведения расследования. Хотя я думаю, что такого не произойдет. И это уже вопрос к нашей политической культуре.