Мораторий вырастил латифундистов

Задача защищать и защитить украинскую землю актуальна сегодня не только для наших вооруженных сил. Немногим меньшее значение для страны, ее независимости и безопасности имеет и земля сельскохозяйственного назначения, которая, наряду с другими нашими главными богатствами — водами и недрами, принадлежит народу. Что это значит: всем и никому конкретно? Или, как в советское время, под словом «народ» следует понимать, что некая — то ли бюрократическая, то ли партократическая верхушка распоряжается землей по своему усмотрению и, главным образом, в своих интересах?

ТРЕБУЕТСЯ ХОЗЯИН

Отвечать как на эти, так и на поставленные несколько иначе вопросы можно по-разному. Но как бы ни звучали ответы, они должны в конце концов привести к тому, что украинская земля получит грамотного, рачительного и работящего украинского собственника и хозяина. Как это сделать, как добиться?

В конце минувшей недели лидер партии «Батьківщина» Юлия Тимошенко заявила: «С сегодняшнего дня мы начинаем процесс подготовки к проведению Всеукраинского референдума относительно продажи сельскохозяйственной земли». Она подчеркнула: «вопрос продажи или не продажи земли» должен решать только украинский народ, и только на референдуме.

Конечно, можно с большой степенью вероятности предполагать, что с помощью референдума Тимошенко и ее «Батькивщина» хотят нарастить и консолидировать ряды сторонников и даже провести своеобразную репетицию приближающихся выборов, продемонстрировать во всей красе и мощи свою политическую силу.

НЕУЛОВИМЫЙ КОНСЕНСУС

Тем не менее, разброс мнений в стране по земельному вопросу настолько велик, что политическая конспирология тут не совсем уместна. Более того, демократия не придумала для поиска согласия в обществе лучшего инструмента, чем всенародное голосование.

Впрочем, возможен, конечно, и другой путь. Напомним, что на рассмотрении Конституционного суда находится представление народных депутатов от нескольких фракций о несоответствии Основному Закону положений действующего закона, устанавливающего мораторий на продажу сельскохозяйственной земли. Чему отдать предпочтение? Ведь только Конституционный суд является у нас толкователем законов. Но и сам народ нельзя сбрасывать со счетов...

«В обществе нет единства по земельному вопросу, — соглашается доктор юридических наук, завсектором проблем аграрного и земельного права Института государства им. Корецкого Павел Кулинич, — но, к примеру, нет единства и в отношении налогов, а ведь они все-таки собираются».

ФОТО НИКОЛАЯ ТИМЧЕНКО / «День»

«Я говорю об этом потому, что так или иначе рынок земли нужно вводить, — продолжает ученый. — Это — объективная необходимость, и правительство это понимает. Но чувствует настроения общества и потому действует не очень активно. Его немного подталкивают не только отечественные эксперты, которые понимают необходимость и полезность внедрения рынка земель сельскохозяйственного назначения, но и международные финансовые организации. Они ставят нам такие вполне логичные условия: если вы просите у нас деньги, то мы хотим видеть и у вас такую же экономику, как у нас, чтобы она могла зарабатывать деньги и чтобы вы их не просили».

ЗЕМЕЛЬНЫЙ РЫНОК: ШАНС ЕСТЬ

«Если подозрение о том, что нашей элитой уже принято решение о проведении парламентских выборов, оправдается, — прогнозирует Кулинич, — то в Верховной Раде, безусловно, не наберется 226 голосов для принятия закона об обороте земель сельскохозяйственного назначения. Но это не означает смерть земельного рынка. Остается еще один вариант».

Юрист говорит о Конституционном суде и отмечает, что пока еще неизвестно, примет ли КС к рассмотрению конституционное представление группы народных депутатов. «О его решении мы узнаем только в середине мая. Тем не менее, весьма вероятно, что правительство не рискнет выносить этот вопрос в парламент, — подчеркивает Кулинич, — и предпочтет отдать решение третьей стороне, то есть КС, и он примет «правильное» решение».

«Это будет очень плохое решение, — констатирует завсектора, — если КС признает мораторий неконституционным, тогда вступают в силу нормы действующего Земельного кодекса, регулирующие рынок земли. А там закреплен свободный рынок земель сельхозназначения с единственным ограничением — запретом для иностранцев покупать землю в собственность. Но этого мало. Гораздо лучше принять отдельный закон об обороте сельхозземель, который будет содержать юридические регуляторы для того, чтобы этот рынок, пусть и медленно, поэтапно, но начал работать без нежелательных эксцессов».

«МЕЖДУ СОБОЙ» И ЧЕРТОМ

Эксперт отмечает, что взгляды сегодняшнего руководства страны на организацию рынка земли по формуле «будем покупать землю между собой» — это очень нехороший подход. По его мнению, это означает, что землю в собственность можно будет покупать только физическим лицам, а у юридических лиц такого права не будет. Фермерские хозяйства у нас большей частью (40 тысяч) юридические лица. (Хотя есть и очень небольшое пока количество семейных фермерских хозяйств без статуса юридического лица.)

«Так что вести торговлю между собой — это популизм чистой воды, — уверен эксперт. Например, хозяин фермерского хозяйства без статуса юридического лица в случае иска к нему, рассказывает Кулинич, отвечает не только сельхозтехникой и землей, но и собственным домом, где живет его семья, своим автомобилем и вообще всем, что у него есть... кроме двух пар запасных носков, трусов и минимального количества другого личного имущества. Юридическое лицо от этого защищено. «На уровне популизма между собой торговать землей можно. Но когда дойдет до дела, то мы увидим множество деталей, в которых, как известно, прячутся черти. В этом не очень привлекательная сторона такой модели рынка», — предупреждает доктор наук.

ЗАЩИТИМ ИЛИ ПОГИБНЕМ

В Ассоциации фермеров и землевладельцев Украины сегодня к предлагаемой модели рынка земли еще более отрицательное отношение. Характеризуя его, президент АФУ, ветеран фермерского движения в Украине Иван Томич сказал «Дню»: «Или защитим (свою позицию), или погибнем. Мы не можем пойти ни на какой компромисс».

«Наш 27-й чрезвычайный съезд сформировал четкий план, как нам идти к процветанию, и одним из необходимых путей для этого является новая редакция закона об аренде земли, — рассказывает президент фермеров. — Сейчас у нас хаос в сфере аренды. Действующий закон, которому уже почти 15 лет, безнадежно устарел. Но наш законопроект никому не нужен. Может быть, потому, что он направлен на то, чтобы отрегулировать с помощью цивилизационных механизмов то олигархическое устройство в сельском хозяйстве, которое у нас сложилось».

«Мы должны прийти к формированию семейного фермерского устройства на селе, — ставит задачу Томич. — Предлагаем ряд ограничений на размеры арендуемых земельных участков для юридических и физических лиц, в зависимости от климатических зон и регионов, с учетом трудовых ресурсов, специализации хозяйств, перспектив их развития. За соответствующими рамками, в соответствии с законопроектом, вводится не только запрет, но и ответственность».

Кулинич предлагает подойти к противостоянию фермеров и крупных земевладельцев по-другому. Он согласен, что для латифундистов какие-то ограничения нужны. Но это, по его мнению, не решение вопроса.

ГРИБЫ ПОСЛЕ ДОЖДЯ

«Нужно создавать условия, чтобы фермеры развивались более успешно и эффективно, должна быть надлежащая поддержка государства, доступное финансирование и так далее. Одними ограничениями в мире еще ничего хорошего не было построено, — подчеркивает доктор наук и добавляет: — Именно в условиях моратория как грибы после дождя растут латифундии агрохолдингов. Они доминируют на рынке аренды земель. Ведь арендатора легче вытеснить, чем собственника земли. А когда будет рынок, то фермеры смогут приобретать землю и будут лучше защищены от поползновений со стороны латифундистов».

«Фермеры еще не готовы к рынку земли, — сказал в комментарии «Дню» глава фермерского хозяйства «Ольгопиль» (Винницкая область) Павел Каленич. — В то время, когда общество в целом доведено до нищеты, торговать основным нашим богатством я не считаю целесообразным. Если бы была уверенность, что этот рынок пойдет на пользу обществу, то его следовало бы вводить. Но сегодня власть не такую ставит задачу. Продажа прав аренды — это, конечно, не продажа земли, но, я думаю, очень хорошо завуалированное желание все-таки продавать землю».

«Как учредитель сельхозпредприятия, я, например, имею право продать его вместе с договорами аренды с собственниками земельных паев. А семидесятилетняя бабушка продать свой пай право не имеет. Казалось бы, ей было бы выгодно продать свою землю, получить хорошие, особенно для нее, деньги. Но что получит от этого общество?» — спрашивает Каленич и рассказывает, что в европейских странах есть другой и очень хороший опыт, учитывающий интересы всех граждан.

«Там четко оговорено, кто может купить эту землю, — рассказывает фермер. — Разрешение на продажу зависит от того, где живет покупатель, какое у него образование и что он хочет на этой земле делать. Там четко оговорено, сколько гектаров можно продать в одни руки. Я на днях прилетел из Швеции, и теперь точно знаю, что ни в одной европейской стране нет латифундий. Они есть только в Бразилиии, Аргентине, России и Украине. У отдельных наших агрохолдингов по 300—500 тысяч гектаров. Это — путь в никуда. Латифундии — это смерть для украинского села и для тех людей, которые тут живут. Куда лучше, когда в селе есть десять хозяев, работающих на земле, чем один хозяин на десять сел. Приедете — увидите, какие это села. Это — ужас».