Рыночные механизмы и устройство общества
Рынок является продуктом самой основной характеристики человека — торговли, бартера или обмена товарами и услугами. Рынок существовал и в Советском Союзе даже во времена, когда были сделаны большие усилия по его подавлению. Он существовал в форме теневой экономики, и я никогда не забуду свой визит в один московский институт в 1983 году, где я участвовал в долгих разговорах о структуре и функциях теневой экономики Советского Союза и о сложностях, которые возникали из-за того, что официально эта теневая экономика не существовала, а значит, не существовало и легальных правил, по которым она могла бы функционировать. Поэтому теневая экономика разработала свои собственные грубые правила и выполняла их весьма суровыми методами. Считается, что в то время теневая экономика производила около 25%— 30% ВНП бывшего Советского Союза.
Рынок появляется всегда, когда люди организуют общество. Попытка уничтожить рынок путем уничтожения его главных условий является феноменом двадцатого столетия. Эти попытки основаны на теориях, которые были развиты в девятнадцатом веке в результате экономических и социальных конфликтов, порожденных индустриализацией. В прошлом люди пытались ограничить рынок путем организации торговли и ремесел, запрещая доступ к рынку. Но никогда еще рынки не уничтожались с таким рвением, как в двадцатом столетии.
Конфликт с рынком произошел от неограниченного либерализма девятнадцатого века, лучшим образом описанного известной фразой «свобода включает право спать на мостах». Недостаток капитала и избыток трудовой силы привели к увеличению эксплуатации человека, что в свою очередь вызвало попытки преодолеть то, что рассматривалось, по крайней мере, такими людьми, как Маркс, как причины подобной эксплуатации.
К этой проблеме было применено два подхода — революционный и эволюционный. Эволюционный подход победил в Западной Европе, а революционный был применен в Советском Союзе в условиях, которые были очень неблагоприятны для идеи, что многочисленный промышленный пролетариат поддержит революцию... В то время, когда Ленин начал свою революцию в Советском Союзе, существовавший пролетариат составлял слишком малый процент населения по сравнению с сельским хозяйством. Основные марксистские требования состояли в уничтожении свободы, собственности, права на обсуждения контрактов и организацию ассоциации под защитой закона.
Уничтожение рынка является наиболее совершенной и все направляющей формой диктатуры, заранее обреченной на поражение. После падения Берлинской стены эксперты государственной полиции безопасности и Министерства безопасности бывшей Германской Демократической Республики провели анализ, который показал, что ГДР была банкротом, но что эта информация была строгим государственным секретом (это также показывает, что можно сделать, чтобы ввести в заблуждение весь мир). Причина этого провала, которая, конечно же, является причиной превосходства рыночной экономики в свободных странах, лежит в превосходстве свободного гражданского общества как главного источника нововведений. Это результат того, какие шансы и возможности может использовать личность.
Индивидуальное развитие, конечно, происходит при условии конкуренции. Новаторские качества гражданского общества per se превосходят новаторские качества бюрократий. И если вы полностью контролируете экономический процесс и уничтожаете все виды рыночного процесса в конкуренции, вы фактически двигаете свою систему к поражению.
Итак, попытка уничтожить рынок провалилась. Но это не означает, что противники рыночной системы исчезли. Рыночная система как институт, как процесс основывается на конкуренции. Конкуренция означает свободное развитие альтернатив и соревнование альтернатив друг с другом, и конечно, в процессе конкуренции — производство через нововведения, через изобретательность, через альтернативы и новые предложения. В своем роде демократия свободного рынка является постоянным плебисцитом тех, кто ищет альтернативы, отвечающие их индивидуальным или корпоративным целям. Этот постоянный процесс выбора, такого как выбор продукции и услуг, проходит в условиях конкуренции.
Этот конкурентный процесс заранее подразумевает опасность для существующих структур, которые больше не служат целям спроса. Другими словами, конкурентный процесс — это процесс, который рождает перемены, даже если существующие структуры и их интересы хотели бы их остановить, чтобы продолжить свое существование. Поэтому в рыночной экономике всегда существуют силы, направленные на уменьшение или уничтожение конкуренции. Всегда существует конфликт между конкурентным процессом, с одной стороны, и желанием избавиться от конкурентной угрозы — с другой.
Итак, противники рынка появляются не только в результате идеологического процесса. Рыночная экономика все время находится в опасности снижения или уничтожения конкуренции. Поэтому сохранение конкуренции — это не только критерий экономического развития, но и вопрос здорового устройства общества. Если вы хотите сохранить общество открытым и способным к развитию, вы должны следить за тем, чтобы силы, стремящиеся уничтожить конкуренцию, не достигли успеха.
Существует интересная разница между американским или англосаксонским мышлением и европейским мышлением. Эта разница стала очевидной в последние годы девятнадцатого столетия. В Германии высший суд решил, что контракт или формирование ассоциации на основе контракта с целью уничтожения конкуренции не противоречит закону, что это не противоречит свободе конкуренции. Последствием этого серьезного решения было то, что индустрия Германии до 1930-х годов была полностью картелизирована. Чтобы дать вам полную картину последствий — не только экономических последствий, но и политических, вспомним, что Гитлер построил свой четырехлетний план экономики на основе полностью картелизованной экономики Германии, что он не нуждался в правительстве для выполнения своего четырехлетнего плана, который был выполнен посредством частного закона. А работа системы частных законов гораздо более эффективна, чем работа бюрократии.
В это же время в Америке, точнее в 1900 году, Шерман ввел свой Акт Шермана в Сенате США, и его аргументы были абсолютно другими. Он сказал, что если мы не хотим, чтобы диктаторы управляли нашей жизнью, мы не можем позволить кому-либо диктовать нам цены. Для Шермана конкуренция служила предотвращением превышения власти. Защита конкуренции служила способом предотвращения злоупотребления властью структурами внутри гражданского общества... Он боялся не тех силовых структур, которые были основаны на вмешательстве правительства или желании правительства планировать экономику, но тех структур, которые основаны на желании участников экономического процесса ликвидировать конкуренцию и определять спрос и предложение посредством монополий или картелей.
Один из важнейших аргументов против рыночной экономики состоит в том, что рынок слеп к справедливости и социальным проблемам. Это верно. Рыночный процесс слеп к номинативной оценке рыночных результатов. Он не способен давать социальную справедливость.
Причина проста. Предположим, что вы идете в магазин, чтобы купить дрель и вам предложили три разных модели — китайскую, испанскую и немецкую. Китайская — самая дешевая, испанская — средней дороговизны, а немецкая — очень дорогая. Я не думаю, что кто-либо, приходя в магазин, чтобы купить дрель, купит немецкую модель, только с целью защитить рабочие места в Германии. Он не будет высчитывать возможные последствия его или ее покупки для рынка труда и социальной системы, и он не должен этого делать, потому что рынок не сможет функционировать как инструмент для управления всей сложностью весьма изощренной экономики, если такие критерии когда-либо войдут в процесс принятия решений на рынке.
Поэтому задача определения справедливости и социальных потребностей — это задача, которую должно решать законодательство и правительство, и в этом случае вы только ограничиваете рынок, но не уничтожаете его. Вы ставите его под номинальный контроль. Вы требуете, чтобы определенные вещи не происходили на рынке, чтобы достигнуть различных целей. В этом плане есть две причины ограничения рынка. Первая — защитить свободу рынка от вмешательства частных сил, и вторая — создать условия для социальной защиты в самом широком смысле этого слова.
В 1954 году, когда в Германии началось обсуждение социальной рыночной экономики, канцлер Аденауэр попросил ученых определить задачи, которые необходимо поставить для поддержания социального порядка. Один из них сказал, что государство ответственно только за определение и поставку продуктов первой необходимости, и не должно вмешиваться в остальное... На почве этих основных потребностей люди должны иметь право определять, каким образом они будут защищать себя от рисков или как они должны использовать свои покупательные способности и до какого предела.
Сегодня мы должны спросить себя — каковы эти основные потребности? Если дать им широкое определение, вы увеличите вмешательство правительства. Если дать им узкое определение, вы увеличите свободу индивидуального действия. В первом случае, вы будете иметь больше равенства, а в последнем — меньше. В случае большего равенства экономика будет менее динамична, в то время как неравенство, при условии, что оно не переходит рамки справедливости, приведет к более динамичной экономике.
Политические диспуты, проходящие в Великобритании, в Германии и других странах, касаются попыток определить правильный баланс. Где лежит правильный баланс между рынком и вмешательством правительства? В Германии мы достигли такого уровня вмешательства, который легко продемонстрировать тем фактом, что свыше 50% ВНП Германии прямо или косвенно контролируются государством: 30% из них посредством систем обеспечения социальной защиты и около 23% посредством прямых налогов. Таким образом, более половины ВНП является нерыночным экономическим вкладом.
Такое положение все больше рассматривается как превышение желаемого баланса, и потому сейчас перед нами в Германии и других континентальных странах Европы стоит трудная задача восстановления определенных территорий частного закона и ограничения общественного закона, зоны вмешательства правительства. Поэтому борьба между левым и правым крылом, к которой мы так привыкли, стала более изощренной. Сейчас она проходит в связи с вопросом, кто определяет центр более правильно, и потому у нас теперь есть новый центр и старый центр, левый центр и правый центр, но все они построены на основном консенсусе, а именно, на согласии в том, что общество без рынка невозможно.
Проект Синдикат для «Дня»
