Наши люди на Круазет
Гостеприимной оказалась набережная Круазет и для Андрея Кончаловского, Отара Иоселиани, Георгия Данелии, Ланы Гогоберидзе, Альмантаса Грикявичюса, Рустама Хамдамова, Павла Лунгина, Алексея Балабанова, Ивана Дыховичного и, конечно, Никиты Михалкова, которому «Утомленные солнцем» принесли в 1994 году гран-при жюри. Для многих советских лауреатов Каннского фестиваля успех на Лазурном берегу оказался пропуском на Запад, и впоследствии они уже представляли в Канне США, Францию или Италию.
Украинская режиссура дважды участвовала в программе этого фестиваля: в 1990 году Юрий Ильенко получил здесь премию ФИПРЕССИ (Международной ассоциации кинокритиков) за фильм «Лебединое озеро. Зона», а год спустя Вячеслав Криштофович с успехом показал «Ребро Адама». Затем наступила долгая пауза, отчасти прерванная в мае появлением во Дворце фестивалей Богдана Ступки, облаченного в легкий летний костюм в колониальном стиле. Он приехал с польской делегацией как исполнитель роли Богдана Хмельницкого в исторической эпопее Ежи Гоффмана «Огнем и мечом», сразу признанной мировой прессой польским эквивалентом «Унесенных ветром».
Российская кинематография в этом году представила в Канне три картины: на открытии — «Сибирского цирюльника» Н. Михалкова, в основном конкурсе — «Молох» А. Сокурова и на кинорынке — «Небо в алмазах» В. Пичула. Широко разрекламированное творение Михалкова после больших ожиданий вызвало не меньшее разочарование. Василий Пичул затерялся в лабиринтах рыночных кинопоказов, а загадочный, как всегда, Сокуров спровоцировал весьма противоречивую реакцию опытных волков фестивальной журналистики. Не обошлось без мистического происшествия: во время официального показа на финальных титрах загорелась кинопленка. Противники фильма не преминули порадоваться: «Фильм шел в никуда и наконец сгорел». Между тем фильм отнюдь не в никуда шел, а в сумеречную зону кино, в которой ориентируется далеко не каждый, но где самое интересное и происходит.
В укутанном грядами облаков старинном немецком замке, затерявшемся в снежных Альпах, Сокуров наблюдает жизнь Гитлера и его ближайшего окружения в течение одного дня поздней весны 1942 года. Исторический фон остается за кадром, уступая место подробностям личных взаимоотношений фюрера с Евой Браун, его идиосинкразиям и человеческим слабостям.
Снятое лучшими петербургскими операторами Алексеем Федоровым и Анатолием Родионовым в темных тонах, с глубинными композициями и размытыми контурами изображение создает особую атмосферу фильма, позволяющую трактовать происходящие в нем события как некие фантазии вокруг мифов о Гитлере и Браун, как взгляд сквозь толщу времени на обычных людей, обреченных оставаться в массовом сознании только пугающими символами мировых катаклизмов, наконец, как на лицедеев, ведущих свою игру вне времени и пространства на подмостках вечности. Определяя замысел «Молоха», Сокуров ссылается на Эриха Фромма: «Пока мы не постигнем человеческую натуру Гитлера, мы ничего не сможем понять о нацизме и постигнуть сущность могущественных монстров, соблазненных властью. Миф о Гитлере как инфернальном вершителе зла, таинственном злодее долгое время был препятствием для понимания. Необходимо помнить, что нацизм все еще остается последней надеждой для многих несчастных людей». В роли фюрера снялся Леонид Мозговой, сыгравший в 1992 году у Сокурова в «Камне». Поскольку «Молох» является российско-немецкой копродукцией, он озвучен берлинскими исполнителями. Но как лица, так и голоса по сценарию излюбленного сокуровского автора Юрия Арабова (приз за лучший сценарий) служат лишь инструментами исследования сумеречной зоны человеческого бытия
Отар Иоселиани, уже который год работающий во Франции, участвовал в конкурсе картиной «Adieu, Plancher des Vaches», упорно отказываясь переводить ее название с французского на какой-либо другой язык за отсутствием аналогов. Тем не менее в дословном переводе это означает «Прощай, площадка для коров», а по смыслу — «Прощай, родимый дом». Вполне традиционный для Иоселиани фильм о лабиринтах семейных взаимоотношений, о мелких дрязгах между супругами, отсутствии взаимопонимания между отцами и детьми, стремлении человека освободиться от уз, налагаемых на него обществом. Словом — «Певчий дрозд» конца 90-х. Правда, правильнее было бы назвать его «Молчаливым марабу», так как самый яркий персонаж картины, бесспорно, переигравший всех исполнителей, включая самого Иоселиани в роли безответственного отца семейства, — меланхоличный марабу, блуждающий по квартире главного героя и придающий своим присутствием определенно ироничную окраску всему происходящему. Похоже, и сам Иоселиани не считает фильм эпохальным, говоря, что «Марабу» — «просто подарок тем, кого я не знаю, но кто разделяет мои мысли».
Напоследок хорошая новость: в дни нынешнего Каннского фестиваля на Круазет готовилась почва для участия украинской кинематографии в конкурсной программе на будущий год: Вячеслав Криштофович активно работал с французскими партнерами над новым совместным проектом с участием звезд европейского кино Ирен Жакоб, Венсана Ельбаса и Стивена Фрейса. Это история двух влюбленных, чья помолвка оказывается под угрозой разрыва, когда в их отношения вмешивается новый знакомый. Съемки начинаются 30 июля.
СПРАВКА «Дня»
В этом году награды Каннского кинофестиваля распределились следующим образом: «Золотая камера» (приз за лучший дебют) — внеконкурсный фильм «Марана Симхазанам» (режиссер Мурали Наир, Индия). Приз жюри — «Письмо» (Маноэль де Оливейра, Португалия — Франция — Испания). Приз за сценарий — «Молох» (режиссер Александр Сокуров, сценаристы Юрий Арабов и Марина Коренева, Россия — Германия). Приз за мужскую роль — Эммануэль Шотт, «Человечность» (режиссер Бруно Дюмон, Франция). Приз за женскую роль — Северин Канель, «Человечность» и Эмиль Декенн, «Розетта» (режиссеры Люк и Жан-Пьер Дарденны, Бельгия — Франция). Приз за режиссуру — Педро Альмодовар, «Все о моей матери» (Испания — Франция). Гран-при Канна 1999 — «Человечность». «Золотая пальмовая ветвь» — «Розетта». Решение жюри, возглавляемого Дэвидом Кроненбергом, многие посчитали провокационным и радикальным: он выделил фильмы, явно раздражавшие большую часть публики, оставив за бортом таких классиков как Линч, Рипштейн, Эгоян, Джармуш.
