«Шаг на месте»

«День» (21.02.08) уже знакомил читателей с впечатлениями от прошедшего Берлинале, входящего в тройку главных мировых киносмотров, нашего постоянного автора, известного московского критика Зары Абдуллаевой. Сегодня — взгляд из Киева на тенденции в мировом кино, которые так или иначе отображали конкурсные ленты.

Судьба «Берлинских Медведей» разрешилась, как это часто случается, довольно неожиданно: обладателем «Золотого Медведя» стал фильм бразильского режиссера Жозе Падилья «Элитный отряд» («The Elite Squard»), повествующий о подготовке батальона особых полицейских операций к посещению Рио-де-Жанейро Папой Римским в 1997 году. По случаю визита необходимо «очистить» территорию вокруг резиденции Папы от криминальных элементов: наркодилеров и прочих нежелательных и опасных субъектов. Возглавляющий полицейское спецподразделение капитан Нацименто, недавно ставший отцом, хочет оставить хлопотную работу, связанную с насилием, и подыскивает себе замену, не решаясь отдать предпочтение ни интеллигентному Матиасу, ни импульсивному Нето. «Элитный отряд» оказался «серой лошадкой», которая не привлекала к себе особого внимания как работа во многом вторичная (повторяющая нашумевшую в свое время картину «Город Бога»). Впрочем, признание «Элитного отряда» лучшим фильмом фестиваля вполне объяснимо, учитывая, что команду арбитров в этом году возглавил Константин Коста- Гаврос, получивший известность именно как режиссер политического кино. Очевидно, его голос оказался решающим, так же как и в присуждении гран-при жюри американской неигровой картине Эррола Мориса «Стандартная процедура» («Standard Operation Procedure»). Думается, эта документальная лента об издевательствах над заключенными в багдадской военной тюрьме «Абу-Грейб» была включена в конкурсное соревнование с игровыми лентами именно с целью наградить эту американскую работу как акт честного самобичующего высказывания о нарушениях прав человека. Фильм базируется на многочисленных свидетельствах очевидцев, рассказывающих о случаях избиений, пыток, и содержит кадры издевательств (например, выстраивание пирамиды из человеческих тел), других грубых и изощренных актов унижения человеческого достоинства. К сожалению, во многом красиво снятые сцены насилия не столько вскрывают психологические механизмы, порождающие стремление к подавлению другого, сколько служат эстетизации зла.

По признанию самого Коста-Гавроса, решения арбитров не отличались единодушием: в отношении каждого присуждения награды возникали дискуссии. В результате главных Медведей получили картины откровенно политической направленности, а стойко удерживающая наивысшие рейтинги на протяжении всего фестиваля картина «И прольется кровь» («There Will Be Blood») — экранизация новеллы Даниеля Плейнвея «Нефть», предпринятая американским режиссером Полом Томасом Андерсеном, ограничилась призом за лучшую режиссуру и утешительной наградой за лучшую музыку Джонни Гринвуду.

«Серебряных Медведей» за актерское исполнение увезли: Реза Наджи, признанный лучшим актером (фильм «Песня соловьев» («Avaze Gonjeshk-ha») режиссера из Ирана Маджида Маджиди и Салли Хокинс, сыгравшая беспечную учительницу младших классов лондонской школы — слегка странную девушку по имени Поппи в британской картине Майка Ли «Беззаботная» («Happy-Go-Lucky»). Поппи в исполнении Салли Хокинс очаровала всех своей неунывающей натурой, творческим подходом к жизни, а главное — умением искренне получать радость от жизни, быть гармоничной и счастливой, что очень редко встречается в жизни, и еще реже — в современном кинематографе. Поэтому присуждение Салли Хокинс титула «Лучшая актриса», подтвержденного увесистым призом, представляется вполне закономерным.

С таким же пониманием и воодушевлением было встречено решение жюри о присуждении Приза Альфреда Бауэра (за новаторство в кинематографе) фильму «Озеро Тахо» («Lake Tahoe»), режиссер Фернандо Эймбке, Мексика. Эта картина также была признана лучшим фильмом основного конкурса членами Фипресси. Шестнадцатилетний подросток Хуан пытается примириться с неожиданной гибелью отца. Теперь ему предстоит стать главой семьи, взяв на себя заботу о матери и младшем брате. Но «Озеро Тахо» не укладывается в ограничительные параметры жанра семейной драмы. Можно утверждать, что это фильм о мечтах, то есть о сосуществовании неких фантазийных миров, которые каждый из персонажей выдумывает на свой лад. Так, вынесенное в название фильма озеро Тахо оказывается нереализованной мечтой погибшего отца. А еще это фильм о времени — быстротечном времени жизни, времени взросления. Пытаясь починить и пригнать домой машину, на которой разбился отец, герой знакомится с разными людьми: со стариком и его умным догом Сико, с молодой матерью-одиночкой, торгующей в местном магазинчике, с Девидом — тинейджером, увлеченным восточными единоборствами, оригинально вплетающим элементы философии своих кумиров в собственное мироощущение. Режиссер умышленно перемежает размеренный ритм повествования кадрами полной темноты, когда чернота экрана выделяет чистую форму времени, предполагая пространство лишь в качестве некой интенции. Перебивки черным экраном становятся все более продолжительными, чтобы растянуться до нескольких минут в эпизоде просмотра приятелями фильма восточных единоборств, когда на фоне полной тьмы звуковое пространство наполнено шумами, обычно сопровождающими трюки и боевые эскапады в фильмах «кунг-фу». Этот фрагмент эмансипированного «кинематографического звука» воспринимается как полная противоположность немого кинематографа, с характерной пластикой, лишенной звучания. Любопытно, что узнаваемые штампы и клише аудиоряда вызывают в сознании зрителя ассоциативное возникновение некой визуальности — соответствующих картинок, которые якобы видят Хуан и Девид, сидящие в кинозале. Думается, именно за этот новаторский подход к звуко-пластичекому решению фильм «Озеро Тахо» удостоился наград главного жюри и жюри независимой прессы.

К сожалению, в основном конкурсе было очень мало находок такого уровня, вообще обнаружился дефицит свежего кинематографического взгляда, который натужно компенсировался изощренностью надуманной драматургии (как в фильме «Черный лед» Петри Котвица) или вовсе ничем не восполнялся (например, в ленте «Ночные сады» Домиана Харриса). Иногда после просмотра очередного, явно «не фестивального», фильма возникал закономерный вопрос: неужто кинематограф находится в столь глубоком кризисе, что по всему миру уже невозможно отыскать двух десятков фильмов, достойных такого престижного соревнования, как «Берлинале»? При этом в сопутствующих программах иногда обнаруживались вполне конкурентноспособные картины, не допущенные селекционной комиссией в конкурс. В числе фильмов, отклоненных от соревнования, хочется назвать картину сербского режиссера Стефана Арсениевича «Любовь и другие преступления», показанную в специальной программе Панорамы и на Кинорынке. Действие происходит в Новом Белграде, где-то на маргиналесах города, что условно разделены криминальными группировками на зоны влияния. Реалии жизни в условиях этого «нового мира» показаны жестко, почти документально, и оттого особенно страшно. За статистическими данными, только за последние 15 лет из Сербии выехало 300 000 молодых людей. Героиня фильма Аника тоже хочет навсегда уехать из страны. Деньги на дорогу она собирается выкрасть из сейфа своего любовника — криминального авторитета Милютина. Вместе с Аникой мечтает уехать влюбленный в нее с детства молодой подручный Милютина — Станислав. В фильме показан последний день Аники, проведенный в Сербии: готовясь покинуть родной город навсегда, героиня встречается с людьми, которые были частью ее жизни.

Впрочем, добавление к уже известной сумме еще одного или нескольких фильмов не меняет радикально ситуации, которая выглядит кризисной. И не столько из-за удивительных вкусовых приоритетов при селекции конкурсных картин, сколько из-за отсутствия актуального киноязыка, которым можно говорить с широкой аудиторией о проблемах, действительно волнующих человечество.

Очень хотелось получить комментарий ситуации «из первых рук» — от члена международного жюри Александра Роднянского — нашего соотечественника, бывшего киевлянина. Но увы! От интервью он отказался именно из-за своего официального статуса на этом фестивале. Более доступным оказался известный культуролог, профессор Рижского университета Абрам Клецкинс, который несколько лет назад был членом жюри Международного кинофестиваля «Молодость». В 2007 году он возглавил Комитет по теле- и радиовещанию Латвии, будучи избран (а не назначен!) на этот пост, что говорит о его авторитете. На вопрос о его видении своеобразного «штиля» в киноискусстве А. Клецкинс нашел образное определение, сравнив его с результатом армейской команды «шаг на месте» — соблюдается форма, а смысла никакого, ни малейшего продвижения вперед. «Это кризисная ситуация. А кризис, как в болезни, может вести либо к смерти, либо к выздоровлению. Пока впечатление: определяющим в искусстве становится не творец, не время, а спрос. Кино продается, как и всякий другой товар. В ситуации, когда художник работает для рынка, а не для себя, искусство теряет смысл: он делает нечто, потому что может, а не потому что не может не сделать этого. Постепенно метафорой кино становится не зеркало, не окно в мир, а витрина универмага, где представлены различные возможности, модели существования». Что же, глубокий кинематограф постепенно умирает, трансформируясь в зрелище, «приятное во всех отношениях», а то и в откровенно развлекательное, увеселительное шоу? Или победит иная тенденция. Какая? Поживем— увидим. Хочется верить, что симптомы «выздоровления» удастся заметить уже на Берлинале-59.