48 дней в «изоляции»

Несколько дней назад в информационном пространстве «выстрелила» тема гражданских украинских пленных, которая до сих пор находилась немного в тени судеб наших плененных бойцов. Фигурировало, в частности, и имя Дмитрия Потехина – активиста ненасильственного сопротивления, блогера, журналиста, одного из основателей «Гостеприимной республики» в Киеве на подоле. Его взяли в плен в Донецке 7 августа, он пробыл там 48 дней и даже объявлял голодовку. Сейчас Дмитрий находится на свободе и дал небольшое интервью для «Дня». Ироничный активист оказался не слишком многословным по сути, и тем не менее его слова, кажется, создают достаточно яркую картинку о том, что происходит в той части абсурдного микромира «Новороссии», в котором ему выпало побывать.

- Успел ли ты получить какие-то впечатления из «внетюремной» жизни в Донецке? Кроме того, что там погибают люди и висят флаги «ДНР» или «Новороссии»…

- Улицы 7 августа были пусты, почти все закрыто. Когда вышел через 48 дней – стало больше людей и машин. Блокпосты, поврежденные дома, пропаганда ДНР на билбордах и в эфире по крайней мере одной эфэмки. Вот вроде бы и все впечатления...

- Какое там сейчас информационное поле? Есть ли доступ к украинским СМИ? Насколько свободен доступ к интернету?

- Интернет есть. В телевизоре сплошная российская и местная пропаганда. Из украинских каналов есть только один украиноязычный, и какой (!) - порноканал «Бабай».

- Приходилось ли наблюдать работу СМИ «Новороссии»? Каково впечатление?

- Мне даже предлагали поработать на одном из их телеканалов. У меня взяли там интервью, которое, очевидно, не очень понравилось боссам, потому что я сказал о легитимности Порошенко как Президента Украины, а они обвиняли его в насильственном приходе к власти через Майдан. Пришлось объяснить, что Майдан свалил нелегитимный режим узурпатора Януковича, а Порошенко стал президентом в результате выборов.  

- Сакраментальный вопрос, который появился у меня, когда я узнал о твоем задержании: что ты там, собственно, делал?

- Собирал материал для исследования.

- Как и почему попал в плен?

- Очевидно, МГБ ДНР решило мне помочь изучить пенитенциарную систему молодой республики.

- Что за люди эти представители «ДНР» или России, боевики, террористы, военные, с которыми ты имел дело? Какое впечатление они производили?

- Разные люди, которые разным образом туда попали, в частности и через заключение и согласие работать на режим ДНР. Были агрессивные, были более вменяемые, но по большей части это униженные, зазомбированные пропагандой и склонные к насилию люди, у которых в жизни не было возможности получить нормальное образование. Склонные едва ли не все проблемы переводить на «правосеков», «укропов» и «нациков». Хотя на пути воплощения нацистских идей они продвинулись значительно дальше, чем их оппоненты.

- Они выглядят целостной силой или же сборищем пестрых группировок?

- Тюремщики МГБ оделись в форму только после освобождения поставщиков спецодежды. Я был свидетелем по крайней мере двух столкновений МГБ с другими подразделениями. Одно из них было с использованием зенитки.

- Что вообще напоминает пребывание в плену? Какой образ, сравнение ты бы применил?

- Цензурных слов для этого нет.

- Расскажи немного о допросах, тактике в общении? Каким было содержание? Били ли, подвергали пыткам? А других узников? Давали ли какие-то прогулки или другие формы свежего воздуха?

- В целом пребывание в закрытом помещении, где доступ к воде и туалету ограничен, очень просто превращается в пытки. Многих били. Сначала больше, потом меньше. Относительно меня физического насилия почти не было, но только если не считать таким выстрелы для запугивания, незаконное содержание в нечеловеческих условиях, без нормальных еды, света, кислорода, связи с близкими и далекими людьми – это пытки не только заключенных, но и других людей, которые беспокоятся о твоей судьбе. Есть даже международная конвенция защиты всех жертв насильственного исчезновения людей. Она, кстати, до сих пор не ратифицирована не только ДНР, но и Украиной.

- Было ли какое-то сочувствие?

- Да. Я не уверен, что не притворное, - потому что была попытка завербовать, - но было. Была помощь людей, которые прошли через эту самую тюрьму и согласились на сотрудничество с МГБ. Было сочувствие и даже благодарность сокамерников – в отличие от местных, большинству из которых некуда бежать с подводной лодки, - я мог позволить себе не только выступить за независимость Украины от Донбасса, но и постебаться с ДНР как, мягко говоря, не очень удачной попытки воплощения этой идеи и всей их борьбы с агентами, шпионами и предателями. Один из заключенных бизнесменов настолько проникся, что даже подарил мне свою авиакомпанию. Сначала это выглядело как шутка, но вот теперь с этим счастьем надо что-то делать.

- Как проходит обычный день узника в «Изоляции»? Занятия? Атмосфера? Разговоры?

- Где-то в восемь грохот дверей, приказ отойти от них и стать к стенке, объявление фамилии заключенных для работы. Если не повезло – тусуешься в полумраке камеры, лежишь на пенопластовых плитах с матрасами, читаешь подобранные снаружи книжки и пытаешься, несмотря на нехватку кислорода, уловить хотя бы лейтмотив. Если повезло – через несколько минут ты на свежем воздухе. Если разрешили зайти в туалет – успел помыться. Если есть зубная щетка и паста – выходишь на строительство ДНР без кариеса в труднодоступных местах, с чистыми зубами и свежим дыханием. Если снова повезло – убираешь территорию. Если нет – грузишь несколько тон боеприпасов для пушек, минометов или зениток, которыми будут убиты люди, возможно, кто-то из знакомых. Или незнакомых. Поэтому, в частности, пришлось объявить голодовку – они хотя и говорят, что снаряды просто так не взрываются, но когда из обессиленных рук или старого ящика выпадает пушечный снаряд и брякает об асфальт с высоты грузовика, кое-кто из них отскакивает так, словно это может спасти. Ни один из заключенных не отскакивает - каждого из нас пугали расстрелом, когда привезли, и мы в жизни в целом ко всему готовы. Если конечности в процессе работы не повреждены, в камере можно отдохнуть и подышать испарениями собравшихся. Если повезло - можно вынести мочу и набрать воды. В целом нашей камере везло. Нас регулярно кормили. Обычно дважды. Если везло - часам к двум кормили первый раз. Если очень везло - теплым свежим супом. В крайнем случае можно было есть хлеб, который часто давали вместе с кашей. Вообще же, как известно, быт и углубленные торговые отношения – важная часть не только евроинтеграции, но и обычного тюремного счастья. Разговоры продолжались именно вокруг этого. Мы достаточно глубоко продвинулись на этом пути - у нас был даже собственный унитаз. Не золотой, конечно, но не менее крутой - сделанный из герметического контейнера для хранения взрывчатки. О приватизации этой штуковины с конвоирами договорился бывший сталевар-рекордсмен, с которым я познакомился в камере благодаря какому-то «бдительному» борцу с агентами, шпионами и корректировщиками. А я сделал из пенопласта сидение, которым все были довольны. Поэтому если авиабизнес, подаренный сокамерником, не пойдет, по-видимому, надо будет заняться туалетным бизнесом – онлайн-заказ, индивидуальный дизайн, размеры по фотографии, ручная работа... День заканчивался зачеркиванием даты на календаре ручной работы.

- Был ли какой-то «художественный» замысел ДНРовцев в том, чтобы организовать тюрьму в художественном центре, или же просто помещение подошло?

- Думаю, название подошло, «Изоляция».

- Как организовывалась коммуникация узников с внешним миром, с Украиной?

- Узники обменивались контактами. Кто выходил на волю – звонил родственникам.

- Родные и друзья пленных используют разные стратегии, чтобы попробовать их освободить. В сущности, две из них основные: избегать публичности и комментариев, чтобы не навредить, или, напротив, «пустить волну» в надежде привлечь внимание к узнику, сделать его случай известным. Относительно тебя в разные моменты применяли обе. Какая выглядит эффективнее?

- Ни одна. Каждая стратегия, применяемая с украинской стороны, воспринимается там стратегией врага. Если воспринимается. Потому что в действительности это работает приблизительно так: они там сидят в консервной банке. И хотя она выполнена в форме танка и иногда отстреливается, ее срок пригодности истек еще в советское время, и единственное, что она может – взорваться. А вы здесь – свободные люди, сидите в песочнице. Здесь много вроде бы вменяемых людей, которые из песка и фекалий строят страну, и более воинственная детвора, которая защищает единство и бросается песком и теми же таки фекалиями разной степени оригинальности и свежести. Бросаются преимущественно в консервную банку. И если до нее долетает, ей все равно. Потому что она хочет быть настоящими железными консервами, как Россия. И для нее авторитетом является только Россия, которая выглядит как танк, а в действительности – тоже консервы. Просто большие. И если она взорвется, то изнутри. Можно ее тоже пытаться открыть, но я не уверен, что украинское правительство имеет подходящий консервный нож.

- Какую бы стратегию ты посоветовал тем, у кого близкий или знакомый человек попал в плен?

- Я не хотел бы советовать, ведь в силу ряда причин мой опыт вряд ли сопоставим с другими случаями. Впрочем, мне кажется, что родственникам стоит успокоиться относительно судьбы близкого человека и набраться терпения. Если его не убили во время задержания, он скорее всего выживет. Людей там держат потому, что единственным легитимным механизмом освобождения является обмен.

- События на Донбассе и их освещение украинскими СМИ: насколько и в чем эти два явления коррелируют или не коррелируют?

- Ну, о каких событиях на Донбассе я могу рассказывать? Я был на Донбассе двое суток, а остальные 48 суток я был там, куда остальной Донбасс попадет, если не свалит сегодняшний  неосоветсконацистский режим ДНР.

- Ты – человек с достаточно большим опытом организации разных гражданских кампаний, в частности с ненасильственным сопротивлением. Как ты думаешь, способна ли украиноцентричная часть населения оккупированных территорий развернуть в этих условиях серьезное невооруженное сопротивление в той или иной форме?

- Это способны сделать только обычные жители Донбасса. Любой украиноцентричный человек для большинства донецких выглядит «правосеком».

- И напоследок: несколько советов тем, кто по тем или иным причинам собирается оказаться на территории, контролируемой боевиками и Россией, от Дмитрия Потехина, который побывал в плену.

- Сообщите друзьям о своих экстремальных планах и попросите их связаться с близкими, если не вернетесь в течение определенного времени, купите новый дешевый телефон без фотокамеры, оставьте дома карточки ПриватБанка, в Фейсбуке удалите из друзей Дмитрия Яроша и других членов Правого сектора, уберите из облюбованных страниц УПА, УНА-УНСО и т. п., снимите военную форму, удалите фото с Ющенко и Януковичем - их не любят за разное, но чувство это приблизительно одинаково сильное. Обнимите детей, жену, любовницу. Отмените все свои планы на следующие несколько месяцев. А тогда вместо билета в Донецк возьмите билет в Грузию и научитесь там делать реформы, которые бы даже сторонников ДНР убедили, что стоит быть гражданами Украины.