Андрей ТЫЧИНА: «Выборы — не более чем информационный повод...»
Понятно, что жесткие требования к ведению новостийной программы практически исключают выявление журналистом в прямом эфире своей позиции. Но ТВ не ограничивается только новостями — и поэтому мы ждем от Андрея обещанных новых проектов, тем более, что канал, на котором он сейчас работает, в последнее время проявил склонность к экспериментам. О своей позиции, о специфике работы СМИ во время предвыборной кампании — в интервью Андрея ТЫЧИНЫ «Дню».
— Андрей, с чем связан ваш переход на канал «1+1»? Как вы относитесь к «перебежчикам»?
— В начале этого года на СТБ сложилась довольно безрадостная для меня ситуация. До Нового года я видел много новых перспектив, возможности дальнейшего творческого роста, реализации своих планов… А буквально в январе оказалось, что всему этому не суждено сбыться, что я никуда не двигаюсь. Поэтому когда мне предложили работу на канале «1+1», я решил двинуться, но по другой колее.
Насчет «перебежчиков»… это понятие пытаются навязывать. Пытаются позиционировать журналистов по разные стороны баррикады: ты работаешь здесь, значит ты — за этих, а если там — за тех. Получается, что переход любого журналиста из одной компании в другую воспринимается как переход из одного политического лагеря в другой. Иными словами — это выглядит как смена взглядов, мировоззрения, даже предательство каких-то своих идеалов. На самом деле это все не так, по крайней мере, я это не так воспринимаю. Считаю, что журналист — это, прежде всего, профессионал, и его личные взгляды не должны никак отражаться на работе. Если компания готова предоставить достаточно возможностей для творческого самовыражения и не слишком ограничивает их, то пути для перехода с одного места на другое всегда открыты.
— Как к вашему шагу отнеслись коллеги по СТБ?
— Как мне показалось — они сожалели. Для меня это был тяжелый шаг: все-таки столько лет отдал этой компании. Не исключаю того, что, может, еще вернусь когда-то обратно: всякое может случиться в жизни. Поэтому для меня было важно уйти так, чтобы ни с кем не поссорится, никого не обидеть. Оставить за собой, может быть, не мосты, но хотя бы узенькую тропинку.
— Каковы, по-вашему, особенности работы журналиста в предвыборный период, есть ли какие-то отличия от «мирного времени»?
— Это особое состояние. Предвыборный период можно приравнять, по большому счету, к боевым действиям. Ситуация такова, что выборы приходится отрабатывать исключительно в информационном режиме: то есть тут нет места объективной аналитике, нет места публицистике. Или — это сухая чистая информация, или это — заказ.
— Хотя, кажется, все должно быть наоборот.
— Выборы вообще не должны влиять на работу журналиста. Никак. Это должен быть просто дополнительный информационный повод — максимум. Но, к сожалению, у нас все происходит не так.
— Изменились ли ваши политические предпочтения под воздействием предвыборных проектов украинского ТВ?
— Я думаю, что и мои политические предпочтения, и предпочтения любого политического журналиста в Украине — это вещь достаточно сложная и многогранная. Мы о многом говорим, еще больше знаем и не можем сказать — или пока не можем по тем или иным причинам. Поэтому спросите сейчас любого журналиста — за кого вы будете голосовать? — и получите в ответ очень задумчивое выражение лица, бегающие глаза и тираду о том, что это выбор одного из множества зол. У меня есть свои политические взгляды, и я стараюсь, чтобы они никак не касались моей работы, а имели отношение исключительно к моей гражданской позиции. Что касается выборов, считаю, что нашел для себя универсальную формулу, что в парламенте должно быть как можно больше оппозиции. Дебаты и другие предвыборные проекты вряд ли могут повлиять на мои личные взгляды. Может быть, они повлияли на взгляды людей, скажем, более далеких от политики.
— И какое, по вашему мнению, представление об участниках предвыборного процесса дают избирателю, например, теледебаты? Какое будущее у такого жанра, как дебаты, в Украине, и нужен ли специальный закон об этом?
— Во многих случая дебаты — чуть ли не единственная возможность для отдельных политиков в прямом эфире высказать в некупированном виде свои мысли, донести их до аудитории. И чуть ли не единственная возможность для избирателя узнать что-то о тех кандидатах, которых в других ситуациях он просто не видит и не слышит. Поэтому дебаты нужны в любом случае: чем демократичнее — тем лучше. В Украине странная ситуация, когда законы нужны по любому поводу. Или даже не законы — нужна уголовная ответственность за неисполнение, потому что даже если есть закон, то он часто не исполняется. И если вдруг выйдет закон о теледебатах — ничего плохо в этом не будет. Другое дело, что он все равно не будет исполняться, или субъекты действия этого закона будут делать все для того, чтобы его не исполнить. И они найдут лазейки, они всегда их находят. Это подтвердили и нынешние выборы, когда есть масса заявлений оппозиции, что их, вопреки закону, не пускают в эфир, им отказывают в размещении рекламы. Под это всегда есть юридические основания. То есть ни в одном суде, насколько я знаю, никто еще не выиграл подобного иска.
— Какова, по-вашему, должна быть тенденция работы будущей ВР в области законодательного обеспечения свободы слова? От чего реально зависит состояние свободы слова?
— Это как к вопросу о дебатах: на самом деле не нужно никаких законов, которые бы что-либо обеспечивали. Если свести к простой формуле, то состояние свободы слова зависит только от одного — от самоокупаемости средств массовой информации. Если есть средство массовой информации, которое является бизнесом для его владельца, он зарабатывает на нем деньги и использует только для этого — то это будет СМИ свободное, это действительно будет источник объективной информации. Пока у нас практически все СМИ остаются дотируемыми, ни о какой свободе слова не может быть и речи. Никакие законы не помогут.
— Тема «журналист и пиар» была в очередной раз актуализирована фильмом «РR». В нем петербургский журналист Андрей Константинов сравнил журналиста с медиком, который попадает под защиту Красного Креста, но когда журналист начинает заниматься черным пиаром — Красный Крест, условно говоря, его уже не защитит. Что вы думаете по этому поводу?
— Во всем мире работа журналиста и работа PR-щика — это две разные профессии и совершенно разные подходы. На самом деле я не вижу большой проблемы в том, что кто-то работает журналистом, а кто-то — PR-щиком. Это не просто разные профессии, а абсолютно равноценные профессии, просто там разные принципы. Одна и та же цель — донести до общественного сознания какую-то информацию — достигается разными путями. Другое дело, что журналист, по специфике своей работы, должен доносить объективную информацию, а PR-щик — субъективную, с намерением воздействовать на сознание аудитории с той или иной целью — рекламной или контррекламной, не важно. Думаю, что и журналист и PR-щик должны быть в равной степени под защитой государства, его правоохранительных органов. Черный PR — это тоже в какой-то степени профессия, если это не выходит за рамки закона. Если выходит — это уже преступление. А насчет безнравственности… у нас в жизни много безнравственных вещей. Это касается многих сфер жизни: есть множество профессий, которые выглядят безнравственными, кто-то может осуждать некоторые вещи, которые касаются работы, к примеру, даже медиков, учителей… Поэтому все должны быть защищены в равной степени. Что касается самого фильма — он четко является тем, как он называется.
