Что теряет наша журналистика, отказываясь от великих публицистов?

С началом предвыборной кампании тема качества информационного пространства страны заострилась. Появление на фоне политического кризиса в стране общественного движения «Честно», деятельность которого вызвала дискуссию среди прогрессивной части общества, а также массовый поход журналистов — и не только — за мандатами заставляет нас в очередной раз придирчиво проанализировать те тенденции, которые имеют место в нашем медиапространстве (и являются — это не будет преувеличением — зеркалом общенациональных процессов).

Собственно, о тенденциях шеф-редактор проектов «Телекритика» Наталия Лигачева общалась с участниками Х летней школы журналистики. Встреча с пани Натальей была заключительной в серии лекций в рамках летней школы. Следует отметить, что общение переросло в дискуссию (которая на самом деле ведется в украинской журналистике по инициативе «Дня» уже много лет) о том, какую роль играет приобщение журналистов к исторической и публицистической традиции своей страны, о том, каким является уровень и качество их влияния на общенациональные процессы.

Как отметила во время встречи Наталия Лигачева, сегодня у большинства отечественных журналистов нет четкого понимания того, что они должны сделать, чтобы изменить ситуацию в стране (!).

О том, как это изменить, о симптомах украинского журналистского сообщества беседуют Наталия Лигачева, Лариса Ившина и участники Х Летней школы журналистики «Дня».

«НИКТО НЕ ЗНАЕТ, КАКИМ ОБРАЗОМ ЗАСТАВИТЬ ВЛАСТЬ ПРИСЛУШИВАТЬСЯ К СМИ»

Наталия Лигачева: — Мы находимся на одном из самых сложных этапов развития украинской журналистики: сейчас образовался конгломерат всех негативных тенденций, которые накапливались за все годы существования независимой Украины. С приходом в политику Кучмы, Лазаренко власти предержащие поняли, что медиа в эпоху первоначального накопления капитала — достаточно хороший ресурс для влияния на электорат. Началось определенное давление на СМИ, которое до 2005 года имело нарастающий характер. В то время медиа не были для своих владельцев бизнесом, а прежде всего — инструментом политического влияния или достижения бизнес-интересов. Тогда журналистика переживала некоторое заблуждение: много моих коллег были убеждены, что как только медиа станут для своих собственников бизнесом, они станут более свободными, потому что бизнес — это, прежде всего, интерес читателей. Но в 2006 — 2007 годах мы увидели, что не все так просто. Хотя медиа для большинства своих собственников уже становятся бизнесом, в масштабах страны они остаются политическим инструментом. То есть развитие медиа как бизнеса (и даже как успешного) не обеспечивает их независимости от влияния политических и бизнес-интересов владельцев. И это особенно жестко проявляется в Украине — где владельцами практически всех крупных медиа-холдингов являются крупные бизнесмены, олигархи, интересы которых очень тесно переплетены с интересами политиков. Собственно, сращивание интересов крупного капитала и политики, бизнеса и чиновничества — это мировая тенденция. На медиа же особенно жестко это сказывается сейчас, в век развития интернета, когда медиа все больше и больше становятся зависимыми от рекламы, а не от подписки и тиражей. То есть интересы самих владельцев крупных СМИ переплетаются с интересами крупных рекламодателей, а в Украине в эту сцепку необходимо добавить и фактор государственного контроля — в условиях нынешней монолитной авторитарной власти — и над собственниками СМИ, и над рекламодателями. Поэтому даже самодостаточность СМИ как бизнеса не позволяет говорить о том, что это дает им возможность быть полностью независимыми. Вот почему я считаю, что сейчас наша ситуация самая сложная: ми подошли к моменту исчезновения всех иллюзий.

С другой стороны, развитие Интернета дает возможность любому пользователю быть гражданским журналистом, а также позволяет мгновенно получать информацию, которую уже невозможно скрыть. В мире Интернет играет все большую роль в самоорганизации гражданского общества, которое может противостоять власти крупного капитала корпораций и государства. Почему это не происходит в Украине? Почему президент Германии покидает пост из-за того, что взял кредит на 1% больше, чем ему было положено, и об этом написали в СМИ, а у нас, несмотря на самые громкие разоблачения, ничего не происходит? Во- первых, потому, что гражданское общество в Украине еще не достигло такого уровня организации, чтобы для политиков имела значение их репутация. Все-таки процесс формирования европейских стран был более длительным, и это сыграло свою роль. Западные граждане гораздо быстрее и активнее организовываются для защиты своих интересов. Более того, в Украине мы находимся на таком этапе, когда к власти пришли люди, моральные принципы которых находятся на очень низком уровне. Да и для самого общества профессия, скажем так, «бандита», человека, зарабатывающего деньги любыми, в то числе и незаконными, путями — перестала быть чем-то неприемлемым. Этому способствовали и СМИ, а больше — ТВ и кинематограф. Поэтому сегодня общество не готово давать адекватной оценки тем негативным явлениям, которые на Западе вызвали бы мгновенную реакцию, — даже если о них говорят в СМИ.

Власть же все больше испытывает общество и политическую оппозицию на то, до какого уровня возможна безнаказанная игра принципами. Они протаскивают закон о языках, а реального протеста нет. То есть можно все? Сможем ли мы дать надлежащий отпор в какой-то момент (а без этого я не вижу развития Украины как независимого государства), во многом зависит от СМИ. Я могу открыто сказать, что нынче даже у опытных журналистов нет четкого понимания, что нужно сделать в этой ситуации. У нас есть понимание, на какие компромиссы нельзя идти, как нужно развивать свои медиа. Но никто не знает, каким образом заставить власть прислушиваться к СМИ.

ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ 2000-х «ДЖИНСА» ВЫШЛА ИЗ ТЕНИ И ПРЕВРАТИЛАСЬ В ИНДУСТРИЮ

Ольга ШКРИБЛЯК, Национальный университет «Острожская академия»: — Недавно было зафиксировано, что количество политической «джинсы» в региональных изданиях увеличилось до 72 %. Можно ли говорить, что причиной этого является сугубо давление на СМИ? Или же к этому причастны и сами журналисты, которые поддерживают существующие коррупционные схемы?

Н.Л.: — Начиная с 2006 года непосредственно журналисты не имеют отношения к «джинсе». Я не исключаю, что есть примеры, когда отдельному журналисту платят деньги, но это не массово. С 2006 года «джинса» стала индустриализированной, одним из способов получения средств самими же средствами массовой информации или холдингами. У нас ведь не разделены редакции и рекламные агентства. Сейчас действительно возрастает количество политической «джинсы», мы тоже имеем отношение к подобным мониторингам. Я хочу обратить внимание на то, что под «джинсой» мы сейчас понимаем не материалы, за которые были получены деньги, а материалы, которые не содержат соблюдения журналистских стандартов. Ведь появление в какой-то газете пропаганды партии власти не означает, что «Регионы» заплатили за этот текст. Это, кстати, отличает нынешние времена от времен Ющенко, когда платить приходилось всем. Поэтому в классическом понимании «джинсы» как материала, помещенного за деньги, с 2010 года становится меньше, но это не означает, что стало меньше заказухи. Она теперь просто добровольная.

Виктория СКУБА: — Вы сказали, что «джинса» стала явлением индустриальным, поэтому получается, что вина журналистов в том, что издания публикуют заказуху, уменьшилась. Но, если это часть системы, и все об этом знают, и никто не выступает против (если не брать во внимание одинокие столичные движения), значит, всех это устраивает. Так разве снимает «индустриализация «джинсы» ответственность с отдельных журналистов за систему, которая сложилась при их молчаливом пособничестве?

Н.Л.: — Журналисты, безусловно, несут за это ответственность. Когда-то мне изъяснили логику, почему отсутствует сопротивление на уровне топ-менеджмента телеканалов. Была такая акция «Не продаемся», в которой участвует «Телекритика», и в какой-то момент по результатам ежемесячного мониторинга канал ICTV занял первое место. Мы символически передавали каналу тридцать серебряников, и это очень задело Богуцкого. Тогда он захотел со мной встретиться и подискутировать по данному вопросу. Во время встречи он изложил свою логику. Во всем мире институты медиа, культуры, гуманитарной сферы держатся на поддержке крупного бизнеса. Должны ли те, кто получает деньги от крупного бизнеса, учитывать интересы крупного бизнеса? В понимании Богуцкого и многих его коллег «Джинса» — это компромисс СМИ и крупного бизнеса: вы даете нам возможность развиваться, а мы даем вам возможность зарабатывать. И этой логике менеджеров в реалиях самих СМИ журналистам трудно что-нибудь противопоставить: можно говорить об ответственности, но именно их логика для них является определяющей. Могут ли что-нибудь делать журналисты сами? Могут. Я всегда говорю начинающим журналистам: не будьте первыми учениками. Если вам поручают сделать какой-нибудь материал, за который будет заплачено, и у вас есть возможность отказаться — откажитесь. И никогда не будьте сами инициаторами получения денег за тот или иной материал. Я прекрасно понимаю, что это очень большой соблазн. Я не понимаю известных журналистов, которые принимают подобные заказы. Но когда молодой человек работает в редакции, снимает квартиру, у него родился ребенок, для него получение лишних 200 — 300 долларов и возможность потратить их на самое необходимое — это очень большой соблазн. Но я призываю всех молодых журналистов не идти на этот соблазн. Потому что верю, что репутация журналиста когда-нибудь станет для него главным капиталом.

Иванна СКУБА, Волынский национальный университет им. Леси Украинки: — Говоря о честности и компромиссах, можно еще сказать о том, что накануне выборов мы наблюдаем, как многие журналисты вступают в политические партии или баллотируются по мажоритарным округам от той или иной политической силы. Николай Княжицкий сейчас находится на одиннадцатом месте в списке Объединенной оппозиции. Можно говорить о том, что с этого момента его канал вряд ли будет адекватно оценивать деятельность оппозиции. Как вы расцениваете такой массовый поход журналистов за мандатами?

Н. Л.: — Представитель любой профессии может стать политиком. С одной стороны, это личное право журналиста — выбирать политику. Но в случае с Николаем Княжицким у меня больше вопросов, потому что он не просто журналист, а гендиректор телеканала. Иное дело, если Константин Усов, молодой журналист, станет политиком. В таком случае он, безусловно, должен будет покинуть журналистику. Но это его личный выбор. А Николай Княжицкий — это очень известный журналист, менеджер. Я отношусь критически к его появлению в списке определенной политической силы. Опять-таки, это его личное право. Но мы понимаем, что даже если он формально уйдет со своего нынешнего поста, фактически он будет руководить телеканалом. Еще больше неуместно то, что это появление в списках происходит на волне давления на канал. Если бы это было абсолютно спокойное время, если бы не было борьбы, давления, то ты уходишь, отказываешься от руководства каналом — и все. Но на острие борьбы входить в список... Мне кажется, что это не совсем правильно.

Тарас САМЧУК, Киевский национальный университет им. Т. Шевченко: — Журналистская революция в свое время казалась очень важным событием в украинском информационном пространстве. Но, как оказалось потом, никаких коренных изменений в журналистском сообществе за ней не последовало. Возможна ли новая подобная революция, но с лучшим результатом?

Н.Л.: — Сейчас украинская журналистика переживает этап разочарования в инструментах влияния в своей профессии, как проходит этап разочарования и все украинское общество. Процесс ухода журналистов в политику связан, в частности с тем, что они думают, что таким образом могут сделать большее для общества. Многие из моих коллег сейчас работают на грани журналистики и общественных организаций. Этот опыт достаточно успешный. С этого, думаю, должна родиться если не революция, то хотя бы журналистская эволюция...

«УКРАИНСКИЕ СМИ ПРИУЧЕНЫ К ТОМУ, ЧТО ЗА ВСЕ ХОРОШЕЕ, ЧТО ОНИ НАПИШУТ, — ПОЛУЧАТ ДЕНЬГИ»

Андрей КЛИМЕНКО, Киевский национальный университет им. Т. Шевченко: — Должны ли журналисты только критиковать власть? Или же доносить объективную информацию — это означает говорить и о позитивах? И должны ли журналисты защищать власть в условиях внешнеполитической войны?

Н.Л.: — Безусловно, у журналистов не должно быть установки: мы только критикуем или мы только хвалим. Журналисты, как и все граждане, должны хвалить там, где есть за что хвалить, и критиковать там, где есть за что критиковать. Но это не говорит об одинаковой роли критической журналистики и позитивистской. Все-таки журналистика — это, прежде всего, возможность исправить что-то в обществе, политике, бизнесе, экономике. Но из-за того, что у нас неправильно выстроена ситуация в СМИ, из-за массового распространения «джинсы» у нас не хватает позитивных материалов, и не только о политике, а, например, о малом бизнесе. Причина заключается также в том, что украинские СМИ приучены к тому, что за все хорошее, что они напишут, они должны получить деньги. Безусловно, если на международной арене те или иные отечественные политики занимают, с вашей точки зрения, правильную позицию, то защищать их надо, и наоборот.

Анна ХАБАРОВА, Национальный педагогический университет им. М. Драгоманова: — Если сравнивать украинскую и российскую прессу, то журналистика в России является тем фактором, который консолидирует все прогрессивные сегменты общества, поскольку она не утратила связи с собственной исторической, публицистической традицией. Кто в Украине знает публицистику Франко, Шевелева? Как вы считаете, почему украинские журналисты игнорируют важную историческую платформу? И, возможно, вы видите в украинской журналистике людей, понимающих важность преемственности традиций?

Н. Л.: — Я думаю, что такие люди есть: это и газета «День», и отдельные публикации в журнале «Український тиждень», и «Историческая правда» Вахтанга Кипиани. Мне кажется, что недостаточное внимание к нашей публицистической традиции связано также с «синдромом меншовартості», который издавна характерен для украинской журналистики. А, с другой стороны, проблема еще и в том, что сегодня есть очень мало украинских литераторов, публицистов, способных преподнести украинскую историю, литературу в модерном виде. Вместо того, чтобы выискивать в украинской литературе, украинском искусстве что-то качественное, интересное, изначально, как только родилась независимая Украина, кинулись к количественному, но оно ведь не всегда качественное. И потому у молодых это порождало такое отношение к украинской литературе и искусству, что оно, мол, отстало от жизни и не стоит внимания. В этом, конечно, с одной стороны, огромная вина нашей немногочисленной элиты, а, с другой стороны, чиновников, потому что, как правильно говорил Максим Стриха: «Нашей власти не нужны думающие люди».

ЧТО ОЩУЩЕНИЕ ПРЕЕМСТВЕННОСТИ ИСТОРИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ ПРИДАЕТ РОССИЙСКОЙ ЖУРНАЛИСТИКЕ И ЧЕГО ЛИШАЕТ УКРАИНСКУЮ ЕГО ОТСУТСТВИЕ?

Лариса ИВШИНА: — Если проанализировать этот период, вы правильно сказали, что российская журналистика стала бурно воссоздавать государство, которое в их сознании существовало в разной матрице, но все равно эта матрица основывается на том, что Россия — государство, а им нужно лишь изменить ее облик на модернистский — и они опять будут доминировать в регионе. Украине же нужно было после огромного перерыва в создании государства завершить все незавершенные революции, создать качественный проект и учиться конкурировать в современном мире. У меня в 2004 году было в «Телекритике» интервью, в котором я высказала мнение, что журналистика ответственна за искажение системы координат. Следует отметить, что «Телекритика» укрепилась и качественно развилась в последние годы (в большой степени это является следствием того, какую внутреннюю культуру Наталия исповедует сама для себя), но украинская журналистика в целом так и не стала национальной сборной. И если мы брали на себя функцию проектировать пространство и создавать интеллектуальные проекты, то по различным причинам к нам немногие присоединились. Зато многие влиятельные имена в журналистике занимали нишу в середине той системы, которая была искажена. Я же считала, что нужно изменять систему, брать лучшее из украинской истории. Но, чтобы взять лучшее, нужно эту историю изучить. Когда я была на эфире у Портникова, там присутствовал очень симпатичный паренек (одна из известных телевизионных личностей — завсегдатай всяческих круглых столов), и он с таким ужасом смотрел на нашу толстую книгу «Сила м’якого знака», что я сказала ему: «Юноша, не бойтесь толстых книг». Да, можно говорить: «Зеленые, молодежь, времена интернета», но Британия на открытии Олимпиады нам отчетливо показала, какое значение имеет преемственность высококлассного, аристократического, и что она не мешает быть современными, технически подкованными.

Сегодня у вас встреча с участниками десятой летней школы. И я всегда хотела, чтобы участие в этом проекте принимали люди, исповедующие тенденцию в журналистике. Потому что иначе молодежь будет приходить на факультеты журналистики, учиться разным механизмам, но вопрос: в какой стране они их будут реализовывать? Должна быть мировоззренческая журналистика. Российская журналистика стоит на платформе либеральных идей, многие прогрессивные издания существуют за счет грантов, но они, однако, говорят о принципах. Наша журналистика не продвинулась далеко в этом, она начала, но все равно остается журналистикой тусовок и закрытых корпораций. Поэтому есть необходимость вернуться к обязательному минимуму. Если ты хочешь, чтобы твоя страна стала частью Европы, ты должен знать свой язык, историю, в конце концов, должен сделать прежде всего усилие.

Н. Л.: — Поэтому сегодня большую роль играет самообразование. Давайте вместе с «Днем» составим обязательный список литературы, который необходимо перечесть студенту первого курса факультета журналистики на протяжении пяти лет.

Л. И.: — Такие списки мы уже не раз публиковали в «Дне», и не лишне сделать это еще раз. Мы некоторые статьи повторяем по три раза, а для нашей публики они остаются новыми. А что такое цивилизация? Это усвоение опыта на основе памяти, повторяемости. Не может быть так, что мы пришли с чистого листа, перед нами никого не было, а украинская классика — это вздор. Поэтому я советую всем прочитать книги Библиотеки «Дня», потому что это написали лучшие умы украинской журналистики. Стране долгое время был нужен хороший собеседник, чтобы человек говорил о нас, о себе. Возможно, немного повезло Богдану Ступке, и то лишь благодаря рекламе мы услышали, как он любит Украину. Это все не позволяет нам ощутить себя нормальными гражданами в собственной стране. Мы сидим на краю скамьи в собственном доме в информационном и политическом смыслах.

Н. Л.: — Проблема заключается также в элите, которая вовремя не смогла создать те проекты, над которыми мы в настоящий момент работаем. Я недавно была в Гамбурге на вручении журналистской премии, лауреатом которой я была в прошлом году. На этот раз наградили российскую журналистку Ольгу Романову. Во время вручения она на каждом шагу говорила, что в России назревает революция. И ей верили! Украинская проблема заключается в отсутствии элиты, в то время как Россия свою элиту возрождает.

Л.И.: — Россия навязывает нам намного более опасный путь. Мы как люди, видевшие советское время, прекрасно понимаем, что это значит. А Украине просто не хватает, чтобы кто-то в государстве выступил с принципиальных позиций, и все остальные его поддержали, невзирая на предпочтения. Перед российскими пассионариями украинцы сразу принимают «позу зайчиков». Это психологически передающаяся угнетенность. А нам нужно научиться защищать позиции и поддерживать друг друга.