ФЕСТИВАЛЬ КАК НЕПРАЗДНИК

Как и каждый фестиваль, «Молодість» дарит телевизионщикам достаточно сюжетов, чтобы их можно было интересно развернуть. На «Молодості», как и на каждом конкурсном фестивале, всегда хватает внутренней драматургии, хватает драм, неудовлетворенных творческих амбиций и «несправедливо» и «неправильно» награжденных фильмов и, наоборот — «несправедливо» и «неправильно» невознагражденных. Все это так и просится на экран, но не всегда об этих обидах, «неправильности» и «несправедливости» удобно рассказывать. Вечная проблема документального фильма — не переступить грань этически разрешенного. И еще одна, сопутствующая проблема: оставаться как можно более бесстрастным хроникером или активно влиять на ход событий?

Программа Валерии Мирошниченко «Молодість» утридцяте» — больше чем просто репортаж о юбилейном фестивале. Хотя (и закономерно) это был один из ведущих ее сюжетов. А в этом сюжете был подсюжет — почему полноценный международный кинофестиваль так трудно проводить в Украине; и чем далее, тем легче не становится. Этот подсюжет до конца не разворачивался, но ответ на вопрос крылся в одной из фраз Валерии Мирошниченко: «… для нас фестиваль стал чужим праздником». Дело в том, что в последние годы, когда в Украине почти совсем не снимается дебютное кино, и мизерно — студенческое, и ценных картин от этого, закономерно, не становится больше, они если и попадают в конкурсные программы «Молодості», то не получают там наград.

Вот из этого, почти подсознательно-действующего, до конца не развернутого, юбилейно-грустного подсюжета-сюжета вырастает другой сюжет. Именно его — уже вполне сознательное и продуманное — разворачивание выводит телепрограмму «Молодість» утридцяте» за пределы обычного. И стоит бы нам срезонировать услышанное и увиденное…

Фестивальная коллизия, вынесенная на телеэкран… По-видимому, находясь под (упомянутым — психологическим, общественным или еще каким-то) давлением, отборочная комиссия фестиваля включает в конкурсную студенческую программу как можно больше украинских фильмов. И самый художественно слабый из них (едва ли не из всей международной студенческой программы), — вдруг побеждает. Надо понимать, что его отстаивали украинские члены жюри (их двое из пяти), находясь под тем самым давлением и подсознательно помня о «чужом празднике».

Как эта коллизия разворачивалась авторами программы… Очень просто и вместе с тем эффективно и эффектно. (И исчерпывающе.) Была смонтирована заочная дискуссия между двумя уважаемыми украинскими членами жюри, с одной стороны, а также с новоиспеченным директором-продюсером киностудии им. А. Довженко и уважаемым немецким киноведом — с другой. Были показаны отрывки из двух фильмов, как братья, похожих по содержанию, но, как небо и земля, противоположных по качеству исполнения: тем же украинским студенческим и дебютным французским… Первые жалели наших студентов, что у них нет достаточных материальных условий для творчества, а их фильмы очень глубокие, и что их в последнее время слишком критиковали. Вторые утверждали, что отсутствие средств не помешает снять гениальное кино, и приводили красноречивые примеры. А директор-продюсер, в частности, отметил, что не увидел в украинских картинах абсолютно ничего, стоящего хоть какого-то внимания, и что на этих студентов, из этого учебного заведения, уже и не стоит надеяться.

Выводом из уст Валерии Мирошниченко прозвучали вопросы: этично ли награждать кино только за то, что оно свое? Не делаем ли мы ему таким образом медвежьей услуги? Но программа поставила и вопросы, которые не были озвучены автором прямо. Наконец, эти вопросы все время ставил и «не наш праздник» — МКФ «Молодість». Ибо никто, кроме него, из года в год, не давал такой полной картины нашего кино, таких очевидных оснований говорить о его удрученном состоянии.

Итак… есть ли у отечественного кинематографа будущее, если годами не заботятся о дебютном кино? В чем краеугольная проблема украинской киношколы? Почему в этих фильмах не слышно беспокойства, а скорее всего чувствуется тотальное равнодушие? Почему студенческим картинам не хватает жизненной энергии? Почему в них так много общих рассуждений о вечном и так мало конкретных размышлений о сегодняшней ультрадраматической реальности? Почему так редко встречается эксперимент?

Или мы начнем сейчас и серьезно искать ответы на поставленные телепрограммой и фестивалем вопросы, или через год наш кинематографический непраздник станет еще более ярким.