Гибридная защита

Международная конференция «Уроки гибридного десятилетия: что нужно знать для движения вперед», которая проходила в рамках деятельности Платформы Украина — НАТО 7—8 ноября в Киеве, должна была состояться намного раньше, и называться, соответственно, несколько иначе. Но, как говорят, лучше поздно, чем никогда — хорошо, что хотя бы через десять лет после нападения на Грузию и на пятом году гибридной агрессии России против Украины наши западные партнеры пытаются системно исследовать эту проблему и работают над повышением эффективности «гибридного сопротивления» своих стран и стран партнеров.

Фразу о том, что Украина де-факто является восточным флангом НАТО, на открытии конференции провозгласил Президент Петр Порошенко. Но, кажется, так думает не только он, и само осознание этой реальности и заставило Запад более серьезно и более глобально воспринимать российско-украинский конфликт.

Впрочем, пока еще, как кажется, процесс противодействия гибридной агрессии России преимущественно находится на стадии изучения этого явления и «нащупывания» путей результативного противодействия.

ВОЙНА ПРИ ПОМОЩИ СЛАБОСТЕЙ

«Что является гибридной войной?» Об этом так много говорилось на конференции, что, откровенно говоря, это немного удивило тех, кто давно «в теме». Впрочем, будем считать, что последствия болезненного осознания реальности, это только начало, и дальше будет.

Если все же попробовать дать обобщенный ответ на вышеупомянутый вопрос, то бесспорным сейчас является понимание того, что ГИБРИДНАЯ ВОЙНА — ЭТО СОЧЕТАНИЕ ВОЕННЫХ И НЕВОЕННЫХ ТИПОВ АТАК И ВЛИЯНИЙ НА ПРОТИВНИКА РАДИ ДОСТИЖЕНИЯ СВОЕЙ ЦЕЛИ. В процессе гибридной агрессии враг использует, в первую очередь и в основном, слабости, недостатки или характеристики противника, которые в целом, в мирное время не воспринимаются как слабые стороны.

Для кого-то это еще до сих пор  неприемлемо и шокирующее, но сейчас ГЛАВНОЙ ЛАЗЕЙКОЙ ДЛЯ ПРОНИКНОВЕНИЯ ГИБРИДНОГО АГРЕССОРА ЯВЛЯЮТСЯ ДЕМОКРАТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕДУРЫ, ПРИНЦИПЫ И ЦЕННОСТИ, В ЧАСТНОСТИ — А МОЖЕТ И В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ — СВОБОДА СЛОВА.

Об использовании средств массовой информации и социальных сетей на конференции вспоминали многократно. Об этом — в той или другой формулировке — говорили и Петр Порошенко, и помощник генерального секретаря НАТО по вопросам новых вызовов безопасности Антонио Миссироли, и вице-премьер-министр по вопросам европейской и евроатлантической интеграции Украины Иванна Климпуш-Цинцадзе, и прежний Президент Латвии Валдис Затлерс и другие спикеры.

Наиболее откровенным был советник Президента, академик НАН Украины Владимир Горбулин, который, в частности, заявил: «Никогда еще средства массовой информации в России не были настолько инфицированы своеобразным вирусом бешенства». По его мнению, «агрессия в информационном пространстве — это тот продукт, который Россия активно пытается экспортировать не только в Украину, но и в Европу и США».

Идет речь о СМИ, которые распространяют разрушительные нарративы, о «фабриках троллей». Но сейчас мир еще не выработал решения проблемы, как одновременно защитить национальную безопасность и сохранить одну из самых ценных демократических ценностей — свободу слова.

ТИРАНИЯ СЛОВА

Так совпало, что именно во время открытия конференции пост на эту же тему написал в «Фейсбуке» Постоянный представитель Украины при Совете Европы Дмитрий Кулеба, что в последнее время находится буквально на передовой сопротивления Западного мира российскому давлению.

«Демократия стоит на пороге очень важного разговора. Немодного и опасного. Но жизненно важного.

Разговоры о том, что в технологическом мире свобода слова нуждается в переосмыслении.

Слов в этом мире становится все больше, а свободы все меньше.

Свобода слова превращается в тиранию слова.

Не каждое мнение имеет право на распространение, обсуждение и толерантное отношение.

Мы уже, часто незаметно для себя, развращены похотливостью и агрессией онлайн-платформ. И в этой реальности «чем больше свободы, тем лучше» уже работает против нас и самой свободы.

В этом разговоре не будет простых решений. Есть куча рисков. Но не говорить — это значит продолжать активизированное скоростью мобильного интернета падение на дно», — отмечает дипломат.

Это действительно так, и хорошо, что на конференции высокого уровня Украина вместе с союзниками из Североатлантического Альянса говорила о проблеме использования для гибридных атак демократических ценностей. Впрочем, уже, наверное, пришло время не разговоров, а конкретных действий, хотя бы конкретного плана таких действий, с которыми и Украина, и Запад, опоздали минимум на 10 лет, —  в самом названии мероприятия вспоминается именно этот срок, на протяжении которого Россия действовала, а ее оппоненты считали, что живут в мирном и безопасном мире.

ЧЕТВЕРТОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ВОЙНЫ

Гибридная агрессия России, которая состоит из целого ряда компонентов, хорошо организована и спланирована. Координируется эта деятельность, как отмечали участники конференции, российскими силовыми структурами. Для этого, по информации Владимира Горбулина, РФ даже создает Генеральный штаб информационной безопасности.

К сожалению, формат конференции не предусматривал подробного описания и анализа стратегии и тактики гибридных действий России в информационной сфере. Впрочем, эти сведения можно узнать из других источников.

Месяц тому назад российское издание «Военно-промышленный курьер» напечатало статью «Четвертое измерение войны. Каким должен быть Генеральный штаб информационной безопасности», автор которой, заместитель президента РАРАН по информационной политике, доктор военных наук Константин Сивков, представил свое подробное виденье этой проблематики.

Вот несколько цитат:

«В противостоянии государств на информационном поле не бывает перерыва, борьба идет постоянно».

«Для достижения высокой эффективности такого рода противостояния необходимо комплексное влияние, когда для решения одной задачи применяется множество иногда формально слабо связанных методов влияния на противника. Важная особенность — широкое использование ресурса противоположной стороны».

«Так как результат влияния, как правило, проявляется опосредствовано, иногда неявно, особенное значение приобретает контроль, а также качественное научное обеспечение функционирования системы управления ИВ [информационной войной]. Последнее требует исключительно точного и подробного планирования, самого тесного согласования действий разных структур единым замыслом».

«ИВ [информационную войну] нужно понимать как равноправную с традиционной войной. Объективно это неотъемлемая и важнейшая функция современного государства, подобная экономической деятельности или вооруженной защите его интересов. Исходя из этого, и с учетом опыта других стран следует признать, что Россия должна иметь систему информационной борьбы, управляемую из единого центра, подобную существующей в Вооруженных Силах. В сущности это самостоятельная отрасль. И выстраивать ее следует как еще одну и чрезвычайно важную силовую структуру».

«Структура высшего органа управления определяется его функциями. В числе самых важных:

1. Планирование и организация разведки с целью информационного противоборства.

2. Планирование и организация форм информационной борьбы.

3. Непосредственное управление группировками сил и средств при ведении противоборства.

4. Организация научных исследований по проблемам ИВ.

5. Планирование и организация всестороннего обеспечения действий группировок сил и средств.

6. Налаживание взаимодействия между элементами и подсистемами государственной системы информборьбы, а также другими государственными и негосударственными структурами и организациями.

7. Контроль результатов».

«Кроме основных функций, на центральный орган управления неминуемо будет положено и ряд других. В частности, анализ геополитической и политической обстановки, подготовка предложений по проблемам информационной безопасности и важнейших руководящих документов...».

«Анализ функций центрального органа управления информационным противоборством свидетельствует о том, что они в целом отвечают назначению типичного армейского (флотского) штаба. Исходя из этого, а также из роли и места в структуре высших органов госуправления такую структуру можно  именовать Генеральный штаб информационной безопасности Российской Федерации (ГШИБ РФ)».

КООРДИНАЦИЯ, КОТОРОЙ НЕ ХВАТАЕТ

Что теперь собираются противопоставить Украина, НАТО, Запад в целом, российскому гибридному наступлению, которое чем дальше, тем больше становится крепким и сфокусированным, пока еще не очень понятно. Конечно, можно было бы утешать себя тем, что мы многого не знаем и где-то кто-то активно работает. Но безусловный эксперт в вопросах национальной безопасности, Евгений Марчук, прежний премьер-министр Украины и экс-руководитель разных силовых ведомств, прямо спросил у участников панельной дискуссии «Российская гибридная война: концепция и реальность»: кто в Украине координирует деятельность по противодействиям информационным угрозам?

Из ответов украинских участников, среди которых был, в частности, и Александр Литвиненко, заместитель Секретаря Совета национальной безопасности и обороны, стало очевидно, что какого-то единого штаба по информационной безопасности, или чего-то похожего на него, у нас нет. Поэтому предложение, которое выразил Евгений Марчук относительно формирования структуры, которая бы обеспечивала на национальном уровне координацию невоенных мероприятий противодействия российской агрессии, кажется не только актуальным, но и таким, которое нужно было реализовать еще четыре с половиной года тому назад. Впрочем, как уже было сказано выше, «лучше поздно, чем никогда».

Кстати, подумать над этой идеей нужно не только Украине. Из общения панелистов с участниками конференции, которые задавали вопросы, создалось впечатление, что и в НАТО нет такого центра управления обороной от угроз в информационном и других невоенных секторах. Наверное, совместная деятельность в рамках такой структуры могла бы стать действенной платформой для повышения эффективности сотрудничества Украины и Альянса  в сфере противодействия российской гибридной агрессии, и, наверное, по итогам конференции будут сформулированы и такие рекомендации. Но и здесь есть свое «но».

Понятно, как такая координация может работать в условиях тоталитаризма, диктатуры, или в путинской России. Но как координировать работу ВСЕХ СФЕР ЖИЗНЕДЕЯТЕЛЬНОСТИ СТРАНЫ, включительно с функционированием киберпространства и работой медиа, направлять их в защиту от гибридных угроз в условиях демократии? Этот вопрос кажется настолько концептуальным, что, наверное, именно из-за отсутствия правильного ответа на него демократические страны Запада до сих пор не смогли изобрести эффективный рецепт противодействия гибридной агрессии России как против «Ближнего Зарубежья», так и против Западного мира.