«История — это политика в прошлом»

Сегодня Украина определится со своими самыми великими. Кто будет среди них — спрогнозировать одновременно и просто, и сложно. Как и во многих других странах, отдельные претенденты на величественность вызвали немало дискуссий и в нашем государстве. Больше всего недоразумений вытекает, когда речь идет, в частности, о Михаиле Булгакове, Николае Гоголе, Анне Ахматовой. Во всяком случае хорошо, что никто не сомневается в украинскости Тараса Шевченко и Леси Украинки... Накануне презентации исторического «пантеона» Украины «День» решил опять затронуть деликатную тему освещения исторической тематики на телевидении, поинтересовавшись мнениями тех, кто непосредственно к этому причастен.

Наталья ФИЦИЧ, главный редактор продюсерского центра «Закрытая зона»:

— Иногда создается впечатление, что люди в школе историю не учили совсем — судя по тем высказываниям, которые доносятся даже с трибуны Верховной Рады. Если говорить сугубо теоретически, то телевидение способно и должно рассказывать украинцам правду об их истории, потому что именно через средства массовой информации формируется культура массовая, и даже такое понятие как патриотизм, который включает в себя понимание своей истории, культуры и гордость за это. Чем больше будет исторических программ, тем больше это будет стимулировать рост гордости за свою страну. Но если говорить практически, то, к сожалению, пока что особого движения в этом направлении я не вижу. К счастью, появился проект на телеканале «Интер», который поднял интерес к истории как таковой, потому что до сих пор это были только документальные фильмы преимущественно российского производства и преимущественно с не наилучшими оценками в сторону Украины. То, что пытаемся делать со своей стороны мы, — это не оценка исторических фигур или событий. Мы находим людей, которые воочию видели эти исторические события, живых свидетелей — пока они могут рассказать, что они видели. Этих людей я называю «живой историей». Людей, которые все видели собственными глазами, интересно зафиксировать, в частности, в кадре. Но доценты, профессора интересны со своей стороны, потому что это уже более профессиональная оценка. Очевидцы говорят о тех вещах, которые они переживали, они говорят эмоционально — так, что зритель им сопереживает, верит, а ученые дают более серьезные, более глобальные оценки, они анализируют события. Это абсолютно разные вещи.

Безусловно, история — это вопрос во многом политический, ведь история — это политика в прошлом. Конечно, она связана и с современной политикой. Как по мне, люди, которые занимаются формированием подобного программного продукта на телеканалах, прежде всего, должны быть образованными, а во-вторых — патриотичными. Этих двух условий, если они выполнены искренне, абсолютно достаточно, чтобы в эфир «шли» вещи, за которые не будет стыдно. Но, к сожалению, проблема украинской журналистики в том, что очень многие журналисты имеют не очень высокий культурный уровень и зачастую не пытаются его повысить. Это также касается знаний по истории. Я говорю не о всех, и не хочу «опускать» коллег по цеху, но такое явление имеет место. Я убеждена, что в массовой культуре, коим является телевидение, все нужно делать интересно, что бы это ни было — от кулинарии до исторических и документальных фильмов и социальных программ. Зритель сегодня «разбалован» развлекательными передачами. Он привык к тому, что ему все разжевывают, в рот кладут, еще и челюстями за него двигают. Он хочет, чтобы то же самое происходило и в интеллектуальном продукте. Поэтому продукт, если он даже интеллектуальный, должен быть завернут в яркую красивую обертку. Это принципы обычного человеческого любопытства. Интереса не будет, пока не будет обертки. Поэтому исторические фильмы, безусловно, должны быть интересными. Каждый в данном случае ищет свой подход — от яркой интересной картинки, которая является одной из важнейших составляющих телевидения, до содержательного наполнения и специфической формы. В тех программах, которые делаю я, акцент делается на драме. Я убеждена, что когда герои моих фильмов, часто шокируя, откровенно рассказывают об очень драматических моментах своей жизни, не сдерживая эмоций, это привлекает внимание зрителей. И об этом свидетельствуют растущие рейтинги программ. Людям интересно видеть, что переживали люди в конкретные исторические моменты страны и их собственного прошлого.

Вахтанг КИПИАНИ, шеф-редактор проекта «Великие украинцы»:

— Телевидение способно рассказать украинцам об их истории, но история, в отличие от математики, наука, которая допускает разночтение. То есть, из одного события два историка с разными взглядами на жизнь, историю и исторические школы сделают два противоположных заключения. Объективность заключается в том, чтобы предоставить возможность рассказывать зрителю ту версию истории, которую это телевидение посчитает правильным. Нельзя требовать единого толкования истории от, условно, ТРК «Украина», которая находится в Донецке, и компании, которая работает во Львове. Нужно признать, что относительно одного факта — начала русско- немецкой войны 22 июня 1941 года — историки из этих городов, имея в руках одинаковые источники, сделают противоположные выводы. Нужно предоставить телевидению возможность делать то, что оно делает. Потому что замечания от людей, которые считают не так, как мы, постоянно звучат и будут звучать. Я думаю, что исторические телепроекты в прайм-тайм показывать не стоит. Нужно признать, что массовый зритель сегодня не готов смотреть исторические программы. И, возможно, никогда не будет готов. Я слежу за программной политикой ведущих каналов с середины 90-х и могу сказать, что раньше менеджеры активней рисковали с популяризацией исторических дискутабельных форматов в отрасли истории, нежели сейчас. Мне кажется, что это не связано с желанием избавиться от забот, а просто с тем, что нынешний зритель хочет больше развлечений. А человек, который хочет получить больше исторической информации, просто пойдет на Петровку и купит себе свежую книгу или глянцевый еженедельник, где в каждом номере есть рубрика «История». На телевидении остаются квази- исторические форматы, которые рассказывают о наиболее вопиющих криминальных убийствах, наибольших тайнах прошлого и так далее. Такие форматы достаточно востребованы, но нужно понимать, что это уже постпрайм. А особенностей интертеймента историческим программам придавать стоит. Леонид Парфенов сделал «Намедни» именно в таком ключе, но для того, чтобы создать такой проект, нужно быть Парфеновым. А с парфеновыми на украинском телевидении дела обстоят еще хуже, чем с историческими форматами.

Политику канала относительно освещения исторических событий на канале должны формировать менеджеры. Историкам к этому лучше не приобщаться, ведь менеджеры телеканалов не рассказывают историкам, как им писать научные публикации. Это два разных вида деятельности. Сейчас почему-то считается, что политолог Карасев должен помочь Савику Шустеру делать «Великих украинцев». Савик же не помогает Карасеву делать правильные политические прогнозы... У каждого своя работа. Когда я работал на «1+1», мы делали программы и об убийстве Петлюры, и о Переяславской раде, и о Конституции Пилипа Орлика. Конечно, мы использовали исторические материалы — книги, публикации, находили живых свидетелей, но я не нуждался в помощи узких специалистов, которые, кроме этой темы, в жизни ничего не делали. Мы очень уважаем их исторический труд, но телевидение — это совсем другое искусство. Пусть телевидение делают телевизионщики.

Юрий МАКАРОВ, главный редактор журнала «Украинская неделя»:

— Думаю, что наше телевидение не очень озабочено украинской историей. Есть каналы первого эшелона, которые по большей части если и показывают какие-то исторические программы, то это импорт, к тому же, преимущественно российский. А если это каналы второго-третьего эшелонов, то все инвективы в их адрес уже сформулированы лет 15 назад, и повторять их лишний раз мне кажется неуместным. Я не хочу обидеть кого-то из коллег, но время от времени мне приходится созерцать программы, которые можно назвать «жалким душераздирающим зрелищем». И здесь речь не идет о недофинансировании — это, прежде всего, ментальные проблемы. То, что у нас показывают, вообще не креативно. Это сделано так, как делалось 20—30 лет назад. И мы никак не можем избавиться от этой плаксивой манеры в освещении отечественной истории. Кстати, мой коллега, Мыкола Вересень, нашел достаточно меткую дефиницию этого жанра — «Закатували неньку». Когда ты это слышишь и видишь, хочется выпить и забыться тяжким сном.

Думаю, что исторические проекты нужны не только украинцам, и мы в этом смысле не исключение в мире. Это нужно любой нации, особенно той, которая до сих пор занимается самоосознанием и самоидентификацией. По объективным причинам немного запоздалой. Поэтому эта историческая публицистика или просветление является одной из основополагающих вещей для того, чтобы избегать достаточно простых мировоззренческих ловушек. У нас большие проблемы не то что с отдаленной историей, мы не знаем ближайшей. Если по поводу празднования годовщины УПА велись такие дискуссии... Поскольку мы находимся все время в процессе если не самоидентификации, то, во всяком случае, уточнения курса, то было бы полностью логично, чтобы это сопровождалось соответствующей работой. И, прежде всего, внутренней работой. Потом эта внутренняя работа должна отпечатываться в продуктах осознания. Если работа не идет, то это значит, что осознания также не происходит. Как показывает практика, у французов и американцев множество такого продукта, и они не жалуются на то, что их перекормили этим. А это значит, что они идут по правильному пути.

Кто за это должен отвечать? Знаете, я уже успел устать от того, что постоянно все «сбрасывают» на государство. Я многократно убеждался в том, что наши государственные органы, во всяком случае в гуманитарной сфере, когда им поручают реализовывать определенную политику, действуют по принципу царя Мидаса. Только все, чего они касаются, превращается не в золото, а в что-то другое...

Алина СЕМЕРЯКОВА, руководитель проекта «В поисках истины»:

— Реальной истории не знает никто. А «книжная» у каждой страны — своя. Американские школьники, к примеру, вообще не знают, что Советский Союз принимал участие во Второй мировой войне. Они уверены, что победу принес второй фронт, и, в частности, американские солдаты. А наши школьники не знают, какую роль выполнил второй фронт в Великой Отечественной войне.

А в последнее время в школах России и Украины историю преподают просто зазеркальную. Русские ученики думают, что не было никакой Киевской Руси, а украинские, что когда в Киеве уже писали книги, по московским болотам еще шатались медведи.

Поэтому задача исторического проекта на ТВ — балансировать между гипотезами и историческими версиями, искать разумную золотую середину. Оноре де Бальзак, например, считал, что существует две истории. Одна — неправдивая и официальная. А другая — тайная история, по которой можно проследить настоящие причины событий. Мне кажется, телевидение должно рассказывать об обеих эти историях. А зритель пусть делает свои выводы.

Такие программы нужно делать интересными. По принципу «человек — мерило всех вещей». Представлять эпоху посредством героя, следить за его жизнью, не подвергать его цензуре, а делать максимально живым, настоящим. И стиль подачи материала должен быть легким, популярным. Тогда зритель, который будет в восторге от драмы, будет наблюдать за жизненными коллизиями, а вместе с тем будет узнавать определенную историческую эпоху. А еще он поймет — исторические фигуры — это не каменные памятники на пьедесталах, а живые люди, которые любили, ненавидели, страдали, предавали и сомневались. Если мы сможем это донести, история станет ближе и понятней.

Украине нужны, прежде всего, не просто исторические проекты (мы уже видели, как такие проекты делают за бюджетные деньги на государственных телеканалах), а проекты, которые бы вызвали любопытство к собственной истории у самого широкого круга зрителей. Которые бы не просто пересказывали сухие факты, а раскрывали судьбы конкретных людей на фоне той или иной эпохи. То есть популярная история! Интересная для каждого зрителя — от школьника до пенсионера. На наш взгляд, такие программы имеют право быть даже несколько эпатажными, провоцирующими. Именно такие программы могут вывести Украину из состояния так называемой исторической амнезии.

Воплощать глобальные исторические проекты должны прежде всего энтузиасты. Люди, не равнодушные к собственной истории. Единственная опасность — они не должны быть ортодоксами, иначе Украина снова будет иметь канонизированную, отцензурированную и кастрированную историю.