КОММЕНТАРИИ

Ольга ГЕРАСИМЬЮК, «1+1»:

1. Дело в том, что это параллельные понятия, потому что право прессы всегда ограничивается порогом частного дома, за которым журналист должен руководствоваться какими-то другими критериями, чем право на получение информации. Если журналист приходит в кабинет чиновника, то он имеет право на получение всей информации, как бы служащий ни упирался. Если ты заходишь в кабинет, чтобы расспрашивать не о том, в каких он отношениях со своей женой, а ради того, чтобы раздобыть информацию для своих читателей, зрителей, то здесь мы можем говорить о свободе прессы. Если же мы к тому самому чиновнику врываемся на его частную территорию, то это уже является нарушением закона, которое никак не может быть оправданным. В Британии я была свидетелем того, как хозяин дома не пустил на порог полицейских (и они не сопротивлялись этому), а потом еще подал на них жалобу за то, что те осмелились зайти в его двор без уважительных для этого причин. Для нас это странная ситуация. Каждый из журналистов, очевидно, хотя бы один раз почувствовал на себе вмешательство в его частную жизнь. Со мной это случалось неоднократно, и я знаю, насколько это больно, какую это может нанести травму близким тебе людям или друзьям. И я никому этой боли не желаю.

2. Я, конечно, могла бы подать в суд. Следует ставить людей на место, принимать меры, предусмотренные нашим законом. К сожалению, это связано с раздуванием ситуации, а потом ходи и доказывай, что это не так. Иногда люди из-за этого не подают в суд. Я сталкивалась с такими вещами, когда ко мне приходили брать интервью люди, которые набрались слухов, и я не могла понять, ради чего это делается. Если человек сделал ошибку, не подумав о том, что он может причинить вред, то это можно простить. Но когда это делается специально ради «красного словца», то это недопустимо. Я также делала ошибки — и каждая из них в моей памяти, и я всегда стараюсь исправить их.

Олег БИЙМА, режиссер кино и телевидения:

— Что касается моей персоны, то, к счастью, таких попыток не было — и это при том, что у нас пресса достаточно беззубая в этом смысле. Она бывает неделикатна, но если вторгаются в личную жизнь для того, чтобы установить важную для общественности истину, тогда в этом, мне кажется, есть необходимость. Ответственность за степень деликатности ее отражения в медиа всегда лежит на издании или на журналисте. По поводу папарацци в истории с гибелью принцессы Дианы, то это достаточно сложный вопрос, потому что до сих пор какой-то конкретной информации о трагедии не было. Это все поиски виновных, что может довести и до такой абсурдной ситуации, когда окажется, что во всем виноваты журналисты. Мне кажется, что их роль несколько преувеличена в этой истории.

Татьяна ЯБЛОНСКАЯ, координатор Украинско-американского бюро защиты прав человека:

1. Вседозволенность недопустима. Невозможно провести границу вседозволенности. Границы должно устанавливать само общество. Мы знаем много моделей общества. Именно общество идет к какой-то идее и со временем приходит к какой-то модели, которая его удовлетворяет. В рамках законности, безусловно в рамках Конституции, если не существует Конституции, то при каких-то других факторах.

2. У меня лично не было, но я вам скажу, что с точки зрения на то, что делала и делает наша милиция, ситуация вызывает большие вопросы. Будем надеяться, что она со временем изменится. Но что касается меня, я считаю, что у нас в этом отношении зоной риска является медицина.

Сергей ДАЦЮК, эксперт в отрасли паблик рилейшнз и масс-медиа:

1. На первый взгляд может показаться, что права рядового гражданина и права чиновника совпадают. На самом же деле это не так. Они разные, а особенно в том, когда речь идет о рабочем времени. Что имеется в виду? Если в отношении граждан есть принцип «разрешено все, что не запрещено», то в отношении чиновника действует другой принцип — «запрещено все, что не разрешено». Вот именно в этих рамках следует рассматривать деятельность чиновника, как такового, это общий принцип. Если мы будем говорить о человеке, не просто чиновнике, а человеке, который стоит по своему статусу очень высоко, то речь идет о том, что до тех пор, пока любой человек, имеющий очень высокий статус, выглядит в обществе, как исключительное лицо, до тех пор, по поводу него и, в частности, по поводу его частной жизни, законы также будут относиться исключительно. Что имеется в виду? Если какая-то королева, король, президент, его жена находятся в центре внимания, и они сами не возражают против своей исключительности и пользуются ею в плане льгот — транспорта, собственной жизни, быта и т. д., то существует обратная сторона этого дела, есть усиленное внимание к их личной жизни, и с этим требуется жить. Проблемы же возникают только тогда, когда кто-то переходит границы. И такие проблемы может уладить только суд — и исключительно суд.

2. Непонятно — должен ли наш чиновник публиковать декларацию о своих доходах? Учитывая его частную жизнь — нет, но это не вопрос частной жизни. Доходы чиновника не являются его частным делом, потому что чиновник получает деньги из бюджета, а это, простите, деньги всех граждан, поэтому и его годовая прибыль должна быть публичной. В некоторых странах доходы чиновников публикуются, и это не имеет никакого отношения к частной жизни. Другая сторона дела — разговоры в служебных кабинетах. В рабочем кабинете служащий может заниматься исключительно рабочими делами. Если же он делает частные звонки в кабинете, то берет на себя ответственность в отношении того, что он использует служебный телефон и, так сказать, делает свои частные дела частью своей служебной жизни, поэтому частных разговоров в кабинетах чиновников не может быть в принципе. Еще раз подчеркиваю свой тезис: частная жизнь чиновника начинается тогда, когда он выходит из своего кабинета. Другой пример: у меня, как и у каждого гражданина в этом государстве, есть право на свободное передвижение по улицам нашего города. Я не согласен с тем, что высшее должностное лицо ради того, чтобы комфортно проехать улицей, дает команду на то, чтобы улицы перекрывались. Это является нарушением прав — прямое, непосредственное — и нарушается не только мое право, но и всех участников движения. Где, в каких законах предоставлено право высшим должностным лицам останавливать движение на улице, чтобы проехать? Почему общественность молчит, почему до сих пор не подано ни одного судебного иска? Неизвестно.

Кирилл ВЫШИНСКИЙ, выпускающий редактор информационной программы «Факты», автор и ведущий программы «На самом деле»:

1. Я уверен, что вопросы неприкосновенности личной жизни должны регламентироваться законодательством. Насколько мне известно, в Законе об информации есть определённые понятия, обязывающие прессу к определённым методам работы, но я никогда не сталкивался с какими-то канонами на практике. На Западе всё очень жестко — есть критерии частной жизни, можно всегда в судебном порядке доказать, что твое право на личную жизнь нарушено. В Украине я не слышал ни об одном подобном судебном процессе.

Но есть и оборотная сторона этой ситуации. Мы занимаемся новостями, политикой. И политики сами прекрасно понимают, что, являясь публичными личностями, они должны не только получать какие-то блага, связанные с этим, но и выполнять определённые обязанности. Если общество отдало этому политику свои голоса, вверило ему свою судьбу, оно имеет право знать о политике достаточно много. По крайней мере, таковы западные стандарты, которые вполне применимы и к Украине. Однако почему-то это большая проблема для наших политиков. Один из последних примеров — с Виктором Ющенко. После того, как его утвердили на должности премьера, журналисты интересовались биографией его жены, его семейной жизнью. Но только, уходя в отставку, он начал знакомить журналистов со своей семьей, приглашать их к себе на дачу. Почему он этого не сделал сразу, когда стал публичным политиком, мне не понятно. Другой вопрос — это частная жизнь в сфере медицины. Как, например, проблема СПИДа. Все мы помним судебный процесс, когда мужа обвинили в преднамеренном заражении супруги. Существует такое понятие, как медицинская тайна. Но суд проходил гласно, публично. И пресса, показывая лица этих людей, поневоле наплевала на журналистскую этику и вторглась в их частную жизнь.

2. На мою личную жизнь пока никто не покушался. И слава Богу. Но пример с супружеской парой, на мой взгляд, достаточно показателен. Сама же проблема сейчас, на мой взгляд, несколько надуманна, поскольку судебных прецедентов пока не было.

Василий ШКЛЯР, писатель:

1. Таких рамок вам никто не очертит с математической точностью. Критерии здесь, безусловно, лежат в плоскости этики и морали, но это также понятия достаточно расплывчатые, разноуровневые. Поскольку пресса — это все-таки слово, наивысшим критерием для нее должна быть правда. Однако и с правдой также нужно уметь вести себя, и тут мы уже переходим к вопросу дарования журналиста, чувства меры, его взвешенности в приближении к конкретному лицу, ведь даже среди публичных деятелей одни любят стриптиз, другие облачаются в мундир. А по поводу права, то нет здесь у нас никаких прав, даже не знаю, нужны ли они. Украинские журналисты еще не научились пользоваться этим нашим бесправием, их больше интересует, сколько любовников у американской актрисы, чем то, кто выбил зубы «Братьям Гадюкиным».

2. Бесспорно приходилось, но никаких решительных шагов я никогда не делал. Я это воспринимал, как непременное условие этого мира, которое невозможно избежать.