Может ли телевидение быть демократичнее общества?
В публикации об «Эпицентре» («1+1») с участием Юлии Тимошенко и Григория Суркиса («День» №109 за 21 июня) мы начали разговор о «контролируемой демократии», которую, по мнению вашего автора, наша политическая элита избрала в качестве основного вектора ближайшего развития общества. Сам по себе факт такого выбора — отраден. Ибо могло быть значительно хуже. При всех «минусах» управляемости, т.е. реальном «патронировании» принятия решений в стране не обществом как таковым, а его властными, клановыми и т.п. элитами, тем не менее, возрастающая публичность процедур, постепенное вовлечение элит в необходимость все-таки аргументировать свои шаги перед избирателями, а не просто «давить» — может оказать на демократические процессы в государстве не менее значительное влияние, чем если бы мы вдруг получили идеальную власть (о которой мечтают многие — предъявляя требования к реальной), которая бы инициировала сама процессы, во многом ее пожирающие, забирающие у нее полномочия, перестраивающие ее инстинкты и т.д. Одним из основных полигонов разработки технологий «контролируемой демократии» в информационной среде, помимо «Эпицентра», «Права выбора» — «Интер», и др., по-моему, является масштабный проект «Уличного ТВ», который пока осуществляется в рамках ICTV («Фабрика новостей», «На самом деле», «Новость дня», в последнею нынче модифицировалось собственно «Уличное ТВ» в качестве отдельной передачи) и УТ-1 («Вопрос дня») , иногда, в особо насыщенные для страны моменты, появляясь и в эфире телеканала «Эра» .
Причем, что любопытно, как раз в Украине апробируются, в т.ч. и московскими специалистами (!) технологии, которые и в России, по-моему, только-только начинают обкатываться, скажем, на нынешнем добродеевском РТР. Технологии, которые я для себя называю «демократическим манипулированием», и которые, возможно, оставят вскоре в прошлом нынешних «звезд» с разной знаковой заряженностью, но примерно одинаковыми методами, пафосом и ориентацией на одну и ту же аудиторию (Киселева — Доренко, Пиховшека — Лапикуры и т.д.). В отличие от яркой засвеченности авторской, субъективной составляющей старых технологий — новые самой интонацией подчеркивают свою якобы отстраненность, объективность. Там, где звучало «я» — у «новых», пока еще готовящихся к грядущим победам, звучит «мы». Там, где у Доренко и Киселева — пафос, у «новых» — ирония. Старые «звезды» обращаются прежде всего к интеллигенции, новые — к явно более низкого уровня интеллекту... Попсовизация политтехнологий — и, одновременно, их технологическая «изощренность» — это именно то, над чем, кажется, сейчас работают самые «продвинутые». Пока что самые яркие образчики этого продукта, «устремленного в будущее» — «Вопрос дня» и «На самом деле». «Уличное ТВ» само по себе в рамках «Новости дня», конечно, тоже, однако при Александре Москальце оно приобрело более камерный характер. Создается впечатление «скамейки запасных», куда проект «селекторного ТВ» отправили для усовершенствования в ожидании того времени, когда опять задействуют по «прямому», что называется, назначению: пропагандистской обработки широких масс по важным для политической элиты проблемам. Ведь сама по себе иллюзия «народного вече» в масштабах всей страны — мощное оружие, особенно в умелых руках тех, кто может грациозно работать с разношерстой аудиторией, умело «направляя» в нужное русло энергию не только, скажем, толпы, но и «элитных» личностей. Весьма мастерски, кстати, умеет позволять гостям в прямом эфире балансировать на «грани дозволенного», не переходя никогда рамок, выставляемых ею самою, Юлия Литвиненко. Что же касается «Вопроса дня» — то это вот то самое хорошо забытое старое, которое вынул из сундука, протер тряпочкой, и... Как огурчик. Разве в советское застойное время не было т.н. «проблемных» статей, сюжетов, репортажей, фильмов, наконец? Были. В них было перечисление «отдельных» недостатков, и — обязательный оптимизм их осознания и безусловного преодоления. «Вопрос дня» — это то же самое, только поставленное на конвейер, сделанное в современной тональности. Когда в «Вопросе дня» есть политика — получается хуже, видимость «объективности» дается труднее. Зато когда поднимаются социальные, культурные и т.д. проблемы (скажем, о вреде курения, о том, почему у нас не снимаются мультфильмы и т.д.) — вполне прилично все выглядит. Есть постановка проблемы — иногда довольно острой (скажем, «дедовщина» в армии, свобода прессы), есть мнения экспертов (иногда — более компетентные, иногда — менее, иногда более вырванные из контекста «экспертной» логики, иногда менее), есть опросы публики, есть наступательно-критичная позиция ведущих (Марии Лебовки, Юлии Литвиненко, Анастасии Катеринчук), есть динамизм, современная стилистика... И, конечно же, интонация «мы все преодолеем» и «мы сами — кузнецы своего счастья». С одной стороны — полезная социальная функция социального оптимизма. Привлечение внимания широкого зрителя к проблемам самого широкого социального спектра. С другой — постепенное приучение зрителя к доверию к этим проектам и ведущим, которые и как бы видят наши недостатки, и как бы говорят о них, и как бы неравнодушны... Посмотрим, как это доверие «выстрелит», когда на повестку дня выйдет вновь потребность в масштабных политических кампаниях... Во всяком случае с точки зрения эффективности, пожалуй, для самих авторов проекта осталось дело за немногим: преодолеть уж порой слишком очевидную скороспелость, некомпетентность в освещении проблем. Когда набор большого количества слов (а программа предельно «заговорена») не способен замаскировать неглубокость анализа. Если, скажем, в нынешнюю среду ведущая Мария Лебовка весьма внятно и объемно «разложила» причины и следствия «дедовщины», то вот во вторник теме «Чему учит современная школа?» явно не повезло. Внимательно просмотрев несколько раз записанную на видеокассету передачу, я так и не поняла: так чему же школа учит и чему должна учить? Были только закадровые всхлипы об отсутствии единой идеологии (?!!). Причем, кажется, имелась ввиду даже не «идеология» образования, а нечто больше схожее на почившую в бозе единую мировоззренческую. Министерству образования при этом было закинуто отсутствие «единой системы», в результате чего «вчителі пропонують власні шляхи». При этом учителя говорили в кадре нечто несуразное, дети выражали благодарность им за то, «что те вбили в их головы знания», а в итоге пафос свели к тому же «поколению без идеалов»... Короче, передача сама по себе была ярчайшей иллюстрацией хаоса и полной неразберихи (так что, собственно, обсуждаем?), в которых ведущая Анастасия Катеринчук обвиняла само общество в отношении просвещения его молодой поросли. В принципе же, сама по себе «идеология» проекта «Вопрос дня» (а она у него уж точно есть — понимание ради чего?) — весьма грамотно отработана. Как и использование всех психологических особенностей аудитории, ее готовности «покупаться» на интонации, приближенные к ее собственным, во вновь воскресшем, после довольно продолжительной послевыборной паузы, «На самом деле» Кирилла Вышинского. Отработав свое в горячие деньки выборов в жанре «черного юмора» под лозунгом: мы насмехаемся над всеми кандидатами, кроме главного — поскольку он не кандидат, он действующий Президент — Кирилл теперь временно перешел в более легкую весовую категорию — черной иронии. Правда, и для иронии в стиле «лайт» по-прежнему остается «персоной нон грата» та же главная фигура нашей политики. Что прискорбно — ибо явственно свидетельствует о меньшей «продвинутости» «На самом деле» даже по сравнению с несколько ленивыми «Великими перегонами» («1+1»). Но, понятное дело — у нас в жанре как бы «авторского прямого» (не под масками кукол) гротеска сложнее говорить о главном так, чтобы не было обид и недопонимания. Зато во всем остальном, я думаю, проект Вышинского куда ближе простому народу именно в силу своего более низкого «среза» наших политических ситуаций, в силу своей «обывательской» интонации. Вот выхваченные из пары передач образчики юмора по-Вышински. Любому телевизионщику для того, чтобы поправить и сократить текст, хватило бы 20 секунд. Тем, кто корректировал слова нашего нового-старого гимна («Ще не вмерла Україна») — для этого понадобилось 9 лет. Постфактум к приезду в Киев Клинтона: скоро в Украине будет тепло и светло. Клинтон ответит за кредиты, а Путин — за нефть и за газ. Ведь мы — геополитический, центр (цитируется на слух). «Кто не с нами — а с какой-то демократией, тот против нас» — это о поведении российских властей в связи с ситуацией с Гусинским. Эти перлы-афоризмы гораздо менее утонченны сцен, разыгрываемых в «Великих перегонах» с их Гамлетами, Робин Гудами, рыцарскими турнирами и т.д. В «На самом деле» глубже лежащих на поверхности вещей нос не суют, в отличие от самого близкого жанрового аналога — « Итого» с В. Шендеровичем на НТВ. Зато умеют «припечатать» того, кого надо, зацепившись за что угодно, подложив под любую мелочь соответствующий «генеральной творческой линии» контекст. Скажем, в последней передаче К. Вышинского действительно смешно были обыграны предстоящие довыборы депутатов в Верховную Раду в киевском округе №221, который был назван «исторической родиной черного джаза» (т.е. черных политтехнологий). А осенняя картинка страны, погруженной в черное царство, с одной-единственной довольной и сияющей Юлией Владимировной Тимошенко — как бы сразу и вставала перед глазами... При этом, конечно, г-н Вышинский не вдавался в причинно-следственные подоплеки происходящего.
В целом же образ всех проектов «Уличного ТВ» нынче выглядит так: определенная контролируемость информации при максимальной видимости ее объективности. Будут ли изменяться пропорции того и другого — как это было во время президентских выборов и референдума — покажет время. В принципе, вряд ли эта практика «манипулируемой демократии» отличается от того, что происходит в самых демократичных СМИ всего мира. Не надо обольщаться, что там за СМИ не стоят очень конкретные и явные политические и экономические интересы, ради которых в подавляющем большинстве случаев соответствующим образом и препарируют, и интерпретируют, и акцентируют информацию. Самая же существенная разница — как во всей системе организации информации «у нас» и «у них», так и в условиях существования каждой передачи, каждого канала — в том, что «у них» телезритель всегда знает, кто именно, член какой партии, медиа- магнат с какой фамилией, с владением какой собственностью, с конкурентами в лице кого, и т.д., и т.п., стоит за конкретным изданием. Телезритель всегда может сравнить действия этих сил и личностей в разных сферах — экономических, политических, медийных. А значит, у телезрителя есть больше возможностей самому самостоятельно определить и степень объективности в подаче информации. Что одновременно является сдерживающим фактором и для издателей и журналистов, не допускающим уж слишком откровенной манипуляции, ведь доверие публики, к тому же, имеет там вполне конкретную, выражающуюся в конкретных денежных знаках, цену — в условиях куда более, чем у нас, прозрачной экономики. Так что для нас дело осталось за малым, как вы понимаете: сделать прозрачными все виды отношений на отечественном ТВ, в том числе и с политической властью. Тем более, что прецеденты тому есть. Скажем, в отношении «Интера» мы знаем его «политическую» опеку, относительно СТБ и «1+1» — основного инвестора...
Кстати говоря, очень любопытной, в том числе и в свете всего вышесказанного, выглядела в «Ночной драматургии» (СТБ) беседа ведущего Сергея Куцего с недавно избранным в члены Нацсовета по вопросам ТВ и РВ Владимиром Грановским, до того — президентом Агентства гуманитарных технологий, имеющего, как известно, некоторое отношение к политическим технологиям в интересах людей, причастных к созданию «Уличного ТВ». Недавно в «Эпицентре» («1+1») , по-моему, Владимир Полохало говорил о том, что у нас есть политологи-ученые, которые исследуют объективные процессы, и политологи-технологи, которые используют объективные процессы в субъективных целях своих заказчиков. Владимир Грановский — именно из последних, что и «подогревало» интерес к его оценкам и взглядам, поскольку, в отличие от Москвы, публично такие специалисты в Украине пока что «засвечиваются» нечасто. И, по-моему, г-н Грановский продемонстрировал не только сформированность и системность его взглядов как профессионала консалтинга, но и ту ценностную ориентацию «здорового цинизма» (или, если хотите, прагматизма), без которой, конечно же, невозможно проводить в жизнь методы и идеологию «контролируемой демократии». Вряд ли можно считать исчерпывающими его характеристики, скажем, публичности в политике — как содержательности («когда ты понимаешь, о чем говоришь»), и «диспозиции» (когда ты анализируешь конкретные ситуации, будучи включенным в более широкий контекст, в более широкую сферу деятельности). А ответ на вопрос об этике политического пиара (можете ли взяться за «подправку» не совсем «правильного» имиджа заказчика?) — мол, создаваемый образ всегда строится на «личном проекте человека» был еще более уклончивым. Но — вполне профессиональным, с точки зрения определяющей черты политтехнологий — их озабоченностью не тем, «что», а «как». Я думаю, что такие специалисты действительно нужны нынешнему составу Нацсовета — в его задаче «трансформировать» (перераспределить) отечественный телеэфир цивилизованными методами.
