Не стреляйте в зрителя

Ей-богу, телекритикам весьма полезно уходить в отпуск. Тогда на газетных страницах, наконец-то, освобождается место для самих телевизионщиков, у которых, разумеется, тоже есть свое мнение не только о том ТВ, которое они делают, но и о телезрителях, которые это ТВ смотрят, и о телекритиках, которые об этом ТВ пишут. И мнение это весьма информативно для понимания процессов, происходящих на нашем ТВ. Что и подтвердила оживленная реакция читателей «Дня» на статьи Николая Княжицкого «Сами себе режиссеры» («День», №134) и Юрия Макарова «Не стреляйте в телевизор» («День», №144). В среду мы уже опубликовали точку зрения Юрия Иванова на проблему яйца и курицы во взаимоотношениях общества и нашего ТВ, поднятую Николаем Княжицким. Сегодня — на стр. 12 — еще один отклик, читателя Владимира Пискового из Новомиргорода. Будет продолжена дискуссия и среди самих телевизионщиков.

Я же прежде всего хочу поблагодарить моих коллег — Николая Княжицкого и Юрия Макарова — за, может, пусть иногда и противоречивую, но позицию, с которой интересно дискутировать. Во-первых, устами Николая Княжицкого, члена Нацсовета по вопросам ТВ и РВ, мы, наконец- то, почти официально признали, что наше ТВ — это приводные ремни «общепартийного» дела (говоря современным языком — PR) бизнес- и госструктур, хотя такое разделение на самом деле условно во времена, когда бизнес полностью зависим от политической лояльности. «Политика каналов отвечает вкусам элит (политических)»,— признает Николай Княжицкий. В отличие от ТВ демократических стран, — добавим от себя, — где, конечно же, многие СМИ тоже в какой-то мере зависимы от интересов политиков. Но вряд ли кто-либо из тамошних представителей прессы решится признать во всеуслышание 100% зависимость — без риска для репутации и без скандала. Ведь отделенность СМИ от государства и от властных элит, принадлежность СМИ именно к полноправным и чуть ли не формообразующим элементам гражданского общества — это один из незыблемых устоев западных демократий. Того самого гражданского общества, несформированность которого в Украине, по мнению Н. Княжицкого, позволяет тому же обществу (!) влиять на содержание телепрограмм. Опустим некоторое противоречие — ибо на содержание СМИ, вероятно, общество все же влияет всегда — как и наличием крепких гражданских объединений и институций, так и их отсутствием. Главный вопрос в другом: возможно ли формирование институций гражданского общества — тем более, в наш век информационных технологий — без СМИ и конкретных журналистов, которые своей задачей видели бы служение именно гражданам, а не частным интересам бизнесменов или политических правителей? Николай Княжицкий считает, что возможно, — сравнивая (ну очень по- марксистки) отношения между обществом и СМИ с однонаправленной связью паровоза и состава и выражая уверенность в том, что «зміна ситуації у телевізійному просторі, коли враховуватимуться бажання усіх соціальних груп суспільства, можлива лише у тому разі, коли еліти будуть реально зацікавлені у врахуванні цих бажань і коли соціальна та культурна позиція представників незадоволених груп стане активнішою». И тогда, надо понимать, на ТВ пойдет очередная директива: «меняйтесь». И ТВ привычно возьмет под козырек — и... поменяется? Кстати, интересно знать, а каким образом активная позиция «недовольных групп» должна выражаться? Без посредничества СМИ? В том числе и тех телекритиков, которые — причисляя себя к таким вот группам — активно высказывают свое субъективное недовольство уровнем наших телепрограмм? Что, только событиями вроде львовских после убийства Игоря Билозира, на которые ссылается Николай Княжицкий? Или, может быть, если бы наши СМИ стали реальной трибуной плюрализма и реальными посредниками между элитой и разными представителями народа, как раз и вынуждая власть к ним прислушиваться, — то и подобных социальных взрывов было бы меньше? Другое дело, конечно, конкретные возможности осуществления таких функций в конкретной местности. Эти возможности, собственно, тот же Н. Княжицкий испытал в какой-то мере в свое время и на себе. Но в том-то и дело, что признание нашего ТВ частью «общепартийного дела», конечно же, само по себе не новость. Новость только в том, что оно сделано в качестве оправдания существующего положения дел на нашем ТВ, которое — как его не называй: то ли худшим, то ли лучшим, то ли просто другим — чем, скажем, ТВ России, Польши и т.д. — а только качественнее, объективнее, и популярнее (!) от смены эпитетов оно все равно не станет. И, может, причина этого все-таки не только в национальных особенностях вкуса наших элит, как утверждает Н. Княжицкий, а и в определенных особенностях нашего, скажем, журналистского сообщества? Когда, как говорится, и хочется, и колется. Когда, вроде бы, очень хочется профессионального, независимого, классного ТВ. И в то же время очень хочется пользоваться всеми дивидендами, которые даются только особой приближенностью к власти. Когда и впрямь, разве можно помыслить о том, что, вообще-то, журналист — это уже сам по себе пусть маленькая, но гражданская институция, а не слуга всех господ. Институция, от активности и принципиальности которой порой не так уж и мало зависит... И когда, в конце концов, действительно проще любую пресс-туфту, сварганенную собственными руками, объяснить вкусами хозяина, чем признать, что на самом деле политику наших СМИ определяют не столько вкусы политэлиты, сколько ее убежденность (проверенная, увы, опытом девяти лет независимости) в том, что мы — и зрители, и журналисты — все схаваем, проглотим, состряпаем, донесем, вывернем наизнанку... Они — политэлита — знают, что чем ниже культурный, социальный, политический уровень электората — тем легче с него стричь купоны и чем дальше этот самый электорат не будет формироваться в сообщество граждан — тем дольше можно будет достигать всего и сразу, используя прежде всего бюджетные средства, т.е. его, электората, кровные. А мы, журналисты, политэлите в этом поможем. Ведь — и хочется, и колется. И сначала Н. Княжицкий совершенно справедливо заявляет, что главной причиной невозможности существования общественного телевидения в Украине есть отсутствие стабильной системы разделения властных полномочий. И — тут же связывает возможность создания общественного ТВ в Украине с имплементацией (как известно, теперь уже безальтернативной) результатов референдума! Интересно, чем будет отличаться такое общественное ТВ от нынешнего государственного, если в стране окончательно будет закреплена однополюсная система власти, без каких-либо реальных и равных ей противовесов? Каким образом подобное ТВ будет осуществлять главные свои задачи, общепринятые в демократических странах: быть «колючками» в теле политической власти, предоставлять максимум возможностей для коммуникации, общения граждан с реально плюралистическими интересами, в том числе и политическими?.. Ах, да, у нас же, по Николаю Княжицкому, особый путь. Во всем мире процессы демократизации связывают с ограничением влияния государства на СМИ — через развитие, с одной стороны, их рынка, с другой — некоммерческих способов коммуникации и через регулирование всех процессов в области прессы исключительно законодательными или судебными, или общественными институциями, без допущения чиновничьего произвола. В Украине же, оказывается, только вмешательство государственных органов может изменить нынешнюю ситуацию в ТВ! Следуя такой логике, придется признать, что только государство сможет построить нам и гражданское общество! Нонсенс. Однако вряд ли такая позиция — это прекраснодушие. Скорее, вот то же самое: и хочется — ну, чтоб так, как у всех людей-демократов, и колется — ведь надо и засвидетельствовать политическую лояльность, и, возможно, оправдать грядущие действия государственных — и вневедомственных — органов типа Нацсовета, который, впрочем, вневедомственным является лишь де-юре, и действий которого с некоторой опаской ожидают сейчас многие наши телеканалы...

Собственно, этим ожиданием, думаю, и была продиктована статья Юрия Макарова, в которой принцип «мы тут не местные, от нас, тележурналистов, ничего не зависит», был доведен до предела. С одной стороны, понятна подоплека появления подобной статьи — к вышесказанному можно добавить и периодически звучащую критику в адрес, в том числе и «1+1», например, относительно кинопоказа. Критику, которая, очевидно, воспринимается тем болезненней, чем реальнее периодически становится опасность вмешательства различных «контролирующих» органов в сложившиеся схемы нашего телепространства. С другой стороны — все-таки странно слышать столь апофеозную песнь телевидению рейтинга, «телевидению ниже пояса» из уст именно Юрия Макарова — одного из самых образованных и интеллигентных телеведущих и главного редактора именно «1+1», канала, который в отечественном эфире все-таки выделяется стремлением делать и качественный, имиджевый телепродукт... Или снобизм — это нынче у нас мода такая? Скажем, почему, в представлении Ю. Макарова, «глубокомысленными» могут быть только телекритики, а не рядовые телезрители? Исходя из чего Ю. Макаров считает, что ТВ — это только для тех, кто получает кайф исключительно от развлечений типа цирка, где рыжий клоун бьет белого по голове? По-моему, статистика наличия телевизоров на душу населения во всем мире, как и существование — вполне благополучное — на экранах разных стран просветительских, научно-популярных, культурологических и т.д. программ, свидетельствует о том, что на ТВ могут находить продукт для себя разные — по своему уровню коэффициента интелекта (IQ) и интересам — зрители. Если, конечно, ТВ им готово предложить разный по уровню IQ телепродукт. Длина мыслей в телевизоре (Ю.М. соотносит ее с длиной мыслей Буратино) на самом деле определяется не природой самого ТВ, а целями его эксплуататоров. Конечно же, как и всякое техническое средство, ТВ привносит свою специфику в восприятие — скажем, фильмы того же А. Германа по «ящику» действительно смотреть не стоит. Но, скажем, где еще на одном дыхании можно смотреть часовые монологи «говорящих голов» — с отнюдь не коротенькими мыслями выдающихся деятелей культуры, науки etc.? Впрочем, конечно, сугубо рейтинговое ТВ заинтересовано в другом телевидении — в таком, где нет места ни длинным мыслям, ни длинным кадрам, ни длинным сюжетам... Надо же поскорее освободить место для рекламы! И — ради Бога, пожалуйста. Но не секрет: убеждение в том, что коммерческое ТВ, рейтинговое ТВ — это и есть самый оптимальный способ удовлетворения интересов зрителя — является мифом. На самом деле ориентация на сугубо рейтинговое ТВ сужает возможности зрительского выбора, поскольку учитывает только вкусы большинства — социального, национального, культурного, интеллектуального, политического, сексуального и т.д. Ориентация исключительно на рейтинг — это ограничение разнообразия в программных сетках и масштабное обезьянничание в жанрах. Так что, конечно же, трудно не согласиться с Юрием Макаровым, что развлечение — одно из важнейших назначений ТВ (только почему оно должно подменять и другие его назначения — посредника, просветителя и т.д.?) Но и на ТВ могут быть развлечения разного уровня, для разной аудитории — в том числе и на общенациональных каналах, тем более, что, как пишет сам Ю. Макаров, до такой роскоши, как диверсификация, мы пока не доросли.

Точно так же трудно спорить с утверждением Ю.М. о том, что не ТВ формирует личность (как пишет Юрий — «телевидение органически не приспособлено к тому, чтобы внушать убеждения, позиции, веру. В лучшем случае — простые поведенческие стереотипы. Не образ мыслей, а образ жизни»). Мол, и не надо к ТВ предъявлять излишних претензий. Однако даже если не отметить объективно существующую тесную взаимосвязь между образом мыслей — и образом жизни, все равно нельзя не признать, что «поведенческие стереотипы» — это отнюдь не только, как пишет Ю.М., предписания, скажем, о правилах гигиены на каждый день. Массовое сознание (некоторые его называют массовое бессознательное) — это вещь гораздо более серьезная. Макаров ссылается на собственный пример, утверждая, что «не программа «Время» доперестроечного образца определяла мировоззрение моего поколения при всей мощи советского пропагандистского аппарата, а записи Битлз, самиздатские списки Солженицына, передачи «Голоса Америки» и антисоветские анекдоты». Охотно верю. Однако, отстаивая право смотреть отечественное ТВ и таких вот людей, как Ю.М. — не могу, тем не менее, не заметить, что а сколько в 250-миллионном Союзе было тех, кто «строил себя» с самиздата и «Голоса Америки», а сколько тех — для кого «Время» было своего рода как «Отче наш»? А если вспомнить не менее убедительные уроки прошлого — скажем, всеобщее «смерть врагам народа», звучавшее по городам и весям Союза 30-ых, или «Германия — превыше всего», в чем не сомневалось подавляющее большинство немцев в 30-х и 40-х. А какое впечатление на вас ныне производят телекадры из, скажем, Северной Кореи, встречающей В. Путина? Не правда ли, они искренни — тысячи корейцев, признающихся в любви к Ким Чен Иру? Что, эти «поведенческие реакции» миллионов, определяющие судьбы мира, формировались под влиянием прочитанных книг Толстого, Бердяева, Флоренского, Гете, Канта, или даже Ницше? Или — скажем — пример с противоположным знаком — послевоенное покаяние немцев. Все эти факты убедительно, по-моему, свидетельствуют о том, как опасно преуменьшать роль именно массовой культуры, средств массовой коммуникации, пропаганды, которые имеют определяющее влияние на глобальные общественные процессы, через которые элита, читавшая Ницше, направляет массовое сознание в нужное ей русло... И когда Ю.М. пишет о том, что его раздражают разговоры о развращающем и зомбирующем действии телепрограмм: мол, «оказывается, не безответственность элит, не правовая и экономическая невоспитанность масс, не социальная нестабильность и, следовательно, апатия, алкоголизм, беспризорность, наркомания виноваты во всплеске насилия в обществе. Это все Шварцнеггер со Сталлоне испортили нацию!» — хочется заметить две вещи. Во-первых, конечно же, не «Сталлоне со Шварцнегером» — но через Сталлоне со Шварцнегером, через создаваемые ими, а еще в большей степени, их третьеразрядными подражателями, образы, стереотипы. Стереотипы эти диктуются, конечно же, не чьим-то сознательным желанием, а объективными законами телебизнеса, чьи аппетиты и следует гармонизировать с интересами общества (только не ручным управлением государственных исполнительных структур, разумеется). Во-вторых, во многих тех странах, где нет и половины из перечисленного Ю.М., и где, кстати, ТВ, не в пример нашему, качественней и ответственней, тем не менее, ученые, психологи, педагоги бьют тревогу по поводу влияния ТВ, виртуальной реальности на массовое сознание.. Именно того влияния, которое определяется в том числе, и кардинальной вещью: если для искусства смерть как отдельного человека, так и миллионо в людей — это трагедия, то для нынешней индустрии развлечений — статистика, игра. Что, у Украины и здесь будет особый путь, что, украинцы — опять какие-то особые, и их и эта глобальная проблема не коснется?

По словам Ю.М., во Франции могут выходить три еженедельных программы на общенациональных каналах о книжных новинках (мол, авторитет книги там другой). А вот в Украине, оказывается, культура на ТВ — это была бы профанация, даже если бы было и что показывать, и кого... Да что же это за самоуничижение такое — и нашего ТВ, и нашего рядового зрителя? Того ТВ, которое, кстати, в советские времена, а особенно в перестроечные, если отнять чисто политическую риторику, было куда глубже, чем то же американское — и ничего, смотрелось миллионами. Стоит ли такого серьезного подведения «теоретической» базы под оправдание засилья на нашем нынешнем ТВ третьесортной продукции банальная, в общем-то, вещь: желание уберечь свой канал от возможных «разборок» в нашем телехозяйстве?

Румынский журналист и писатель Ион Д. Сырбу в своих эссеистических заметках « Упражнения в юности» приводил такой анекдот, ходивший в социалистической Румынии. Поздно вечером в окно к тетушке Виктории стучит детский пальчик. «Ты что, Георгицэ?» — спрашивает тетушка. «Мама прислала меня узнать, кончили ли вы варить суп». — «Конечно, Георгицэ». — «Тогда мама просила вас одолжить ей кость. Она тоже собралась варить суп». И далее Ион Сырбу размышляет о том, что привыкание к нищете — вещь более опасная, чем сама нищета. По-моему, если к духовной нищете нацию не только подталкивают низким уровнем жизни, когда для 90% населения не хватает ни средств, ни времени на что-либо иное, кроме просмотра ТВ-передач, но еще и пытаются убедить, что другого, в общем- то, ей и не надо (Хайддегера не читал? Ну так и в телевизоре смотри исключительно «мыло», «ужастики» да клипы) — это не менее печально. «Не стреляйте в телевизор», — озаглавил свою статью Ю. Макаров. Мне же хочется сказать: не стреляйте в зрителя. Он, может, еще когда- нибудь мог бы сыграть.