Покаяние под диктовку

Почти месяц телепространство Украины было наполнено воспоминаниями о страданиях украинского и польского народов в период Второй мировой войны. Погружение в историю приурочили к запланированному акту покаяния, которым Польша и Украина хотели отметить события 60-летней давности. Наверное, впервые украинские телезрители получили возможность вникнуть в суть того, что происходило на Волыни, а потом и в Галичине в 1943-м и до того между украинцами и поляками. И за это спасибо Польше, внешняя и внутренняя информационная политика которой заставила и Украину сказать свое слово о той трагедии, вспомнить и услышать своих граждан, которым тоже есть что сказать. Вопрос только в том, сблизило или отдалило нас это обсуждение.

На прошедшей неделе «Интер» показал свое двухсерийное исследование этой темы («Война без победителей», автор и ведущий Игорь Чижов), а телеканал СТБ 12 июля провел телемост «Киев — Варшава», в рамках которого был показан документальный фильм Роксоланы Процькив «В поисках Каина». По идее, телемост должен был подвести хотя бы промежуточные итоги разгоревшейся дискуссии и приблизить наши страны к реальному историческому примирению. Публичные «поиски Каина» как нельзя лучше подготовили зрителей к этой задаче — авторы фильма максимально беспристрастно постарались отразить отношения сторон к той трагедии. Оказалось, что молодые поляки на улицах Варшавы, равно как и украинцы на улицах Киева, практически ничего не знают (и не высказывают особого желания знать) о том, что происходило в военные годы на Волыни. А пережившие период взаимного истребления одинаково описывают «прелести» доконфликтной волынской жизни и ужас происходящего потом. Примеры жестокости, проявляемой УПА и Армией Крайовой, одного ряда — сжигали живьем и топили в колодцах стариков, женщин и детей и те, и эти. (Яркий пример трагичности тех событий был найден создателями фильма «Пятая заповедь» (14 июля, «1+1»), в котором старая полячка рассказала о том, как ее, случайно выжившую после убийства всей семьи, спасла украинская женщина. Она ее не просто спрятала, а взяла в дом пятым ребенком, растила, как свою дочь. А потом семью этой милосердной женщины вырезали поляки.) Крови и слез было довольно с обеих сторон, и продолжать считать их, как и искать первого «каина», — путь в никуда. Но в Польше этими подсчетами занимаются целые институты, а в Украине все еще стесняются разобраться в том, чем была для страны и почему, собственно, возникла многочисленная, хотя и очень неоднородная, УПА.

Единства оценок, позиций и мнений по обе стороны телевизионного моста не было. «Познание правды — длительный процесс», — признал польский участник телемоста Анджей Яновски. И все же вопреки этому утверждению от нас требуют быстрого покаяния. Против двойных стандартов в оценках исторических событий высказывалась и киевская студия во время телемоста «Киев—Варшава», в которой украинскую точку зрения, даже не на события давно минувших дней, а на то, как нам, и украинцам, и полякам, с этим всем жить дальше, представляли первый Президент Украины Леонид Кравчук, историк Юрий Шаповал и политолог Николай Головатый. Из их высказываний следует: мы хотим, чтобы волынская трагедия рассматривалась в контексте исторических отношений двух народов и предвоенной политики, осуществляемой Польшей; мы также хотим, чтобы учитывались все обстоятельства и все действующие стороны, способствовавшие разжиганию вражды, — не только украинская и польская, но и советская, и немецкая; мы за то, чтобы ответственность за действия властей и политиков не переносились на народы, и мы считаем, что поиск «крайних» в этой ситуации исторически не продуктивен. И самое главное, мы категорически против того информационного и политического давления, которое оказывается на Украину в связи с 60-летием волынской трагедии. От нас ведь не только потребовали попросить прощения (за то, в чем мы сами еще не разобрались), нам навязали слова, которыми мы должны это сделать. «Общий» текст заявления польского и украинского парламента поступил в Верховную Раду в «опечатанном» виде, изменить в нем хоть слово означало «сорвать пломбу», а вместе с ней и запланированный примирительный процесс. Такая технология «сближения» вызывает, по меньшей мере, недоумение и разочарование. И осознание того, что высокомерное и презрительное отношение к нам, «сирым и убогим», — не пыль истории, а реальность и современность. Так о чем мы вообще говорим, о каких разборах старых полетов, если одна из причин, толкнувших украинских крестьян на жестокое проявление нелюбви 60 лет назад — вот она, жива и процветает?

«Воспоминания должны иметь продолжение. А сегодняшнее нагромождение негатива по поводу Украины в Польше — исторически опасно», — заметил во время телемоста Леонид Кравчук. Да, но воспоминания должны иметь продолжение прежде всего здесь. Чувство собственного достоинства не импортируется и не завозится с гуманитарной помощью. И ждать, что оно придет к нам вдруг и ниоткуда — не менее опасно, с точки зрения той же истории. «Польша — не враг, а адвокат Украины на международной арене», — пытался возражать ему маршал польского Сената Логин Пастушек. Ну и кто нам виноват, что нам навязывают адвокатство? Пока в Польше нищенствующие украинцы унижаются, пытаясь найти работу, нам вряд ли стоит рассчитывать на достойное и равноправное партнерство. (Хотя мы ведь не вспоминаем, как в последние советские годы караваны польских «челноков» опустошали наши магазины, вывозя все, что можно увезти, — от телевизоров и золота до детских игрушек и постельного белья.) Кто, кроме нас, виноват в том, что единой информационной политики, единого информационного пространства мы за 12 лет так и не создали, о жизни регионов своей страны судим по тоннам добытого или не добытого угля или собранной сахарной свеклы, а поиски своих «культурных особенностей» ограничили «пысанками»?

Нельзя винить Польшу в том, что у нее по нашему поводу свои государственные интересы, которые она поддерживает, формируя соответствующее внешнее и внутреннее общественное мнение.

Можно, наконец-то, по всем вопросам определить и сформулировать свои, общественно «отзывчивые» интересы. Может, нам бы тогда и не присылали совместные заявления как дипломатические ноты…