Посидим у камелька?

Телерадиокомпания «Киев» еженедельно предлагает зрителям беседы у камелька. Программа «Киевлянин» — не искрящийся «токинг», не актуальное интервью, не полноформатные телевизионные портреты, а именно неспешные беседы, словно бы ни о чем, а на самом деле — «о времени и о себе». В безвременное пространство Музея истории Киева, где снимается программа, гости приносят время с собой. Герои «Киевлянина» — не растиражированные сегодняшние звезды, а люди, состоявшиеся еще несколько десятилетий назад. Очень часто их лица не увидишь больше нигде, хотя героев трудно назвать «среднестатистическими» гражданами. Просто они до сих пор живут по правилам времени, когда еще не было понятия «авто-PR».

Сама программа чем-то напоминает старую добрую «Вечерку», где находилось место и для сиюминутного, и для вечного. Кстати, автор и ведущий Роман Лавров признается, что на идею проекта существенно повлияли его впечатления от старых газетных страниц. Правда, то была газета «Киевлянинъ», выходившая в столице в начале века. С заграничными вестями из Лондона и Парижа там соседствовали заметки, удивительно точно передающие «киевский» уклад жизни. Возможно, именно благодаря им некиевлянин Лавров смог создать удивительно «киевскую» программу.

На первый взгляд, беседа в «Киевлянине» проистекает вопреки всем законам жанра — как бы сама собой. Но то, что можно назвать недостатком программы, в конечном счете оборачивается ее достоинством: в процессе разговора почти всегда вырисовывается Тема, и чем неожиданнее это происходит, тем интереснее. Лавров не пытается направить разговор в некое русло. Роль ведущего в этой программе — роль камертона наоборот. Сначала ведущий подстраивается под звучание гостя, а после гость прислушивается к совместно созданному настрою. И даже то, что иногда Лавров не упускает возможности несколько «блеснуть» или покрасоваться, не вызывает у зрителя законного возмущения. Это воспринимается как неотъемлемый элемент по-хорошему «эстетской» программы.

С руководителем Союза кинематографистов Украины Михаилом Беликовым в последней программе Роман Лавров говорил не только о плачевном состоянии украинского кинематографа, но и о незавидной роли творческих союзов вообще, созданных властью для манипулирования творчеством и творцами. В кадре не говорилось напрямую о том, что, по сути, когда руководящая и направляющая роль Союза утрачена, трудно находить конструктивные задачи. Но эта мысль словно бы витала в воздухе. Иван Драч признавался, что политика — «стервотна штука». И, абстрагировавшись от дальнейшего разговора, зритель получал пищу для собственных размышлений о судьбе тех, кто когда-то одними рифмованными словами властвовал над душами, а сейчас вступил во вроде бы увлекательную, но не дающую ничего ни уму, ни сердцу, «большую» игру. Супругов Пименовых, в прошлом — знаменитых на весь Союз спортсменов, — Лавров расспрашивал о цене победы и о том, чем при советской власти мог обернуться проигрыш в спортивных состязаниях. Знаменитого диктора украинского радио Елену Коваленко — о ее встречах с человеком-легендой Левитаном.

Героями «Киевлянина» были люди, составляющие гордость столицы, ее основу: прима-балерина Валентина Калиновская и нераскрытый разведчик, «украинский Штирлиц», Владимир Алексеев, разработчик геральдики Алексей Руденко и бывший директор студии «Киевнаучфильм» Борис Астахнович, автор нашумевшего «Пути ариев» Юрий Каныгин и директор киевского цирка Борис Заяц. Люди самодостаточные, и, в то же время, — яркие представители определенной профессии. Ведь профессия героя всегда присутствует в программе. Лавров считает, что проще всего заставить человека раскрыться через «дело его жизни». В разговоре о «деле жизни» Роман Лавров не стесняется задавать героям «глупые вопросы»: что вы чувствуете, как ощущаете? Эти вопросы и создают самые «гвоздевые» моменты программы, когда герой, воспринимающий что-то с точки зрения необходимых атрибутов профессии, вдруг смотрит на свое будничное дело со стороны. Хотя трудно, наверное, передать, что чувствуешь, когда твой голос летит над заполненным людьми Крещатиком, или определить словами, насколько страшно касаться обнаженного бьющегося человеческого сердца. Но именно такие, стилистически несовершенные, ответы рождают ощущение зрительского сопереживания, единства с героем, который, при всех своих регалиях и достоинствах, опыте и мастерстве — всего лишь человек, всего лишь киевлянин.

Роман Лавров говорит, что соприкосновение с историей столицы подтверждает убеждение: при всей своей подверженности веяниям времени, Киев очень консервативный город. В нем многое остается неизменным, как номер поезда, что почти сто лет отправляется по маршруту «Киев — Москва».

Наверное, консерватизм — это не та черта, которой стоит стыдиться. Если рассматривать ее как стремление, наряду с модными течениями, оставить в своей жизни место для старых добрых привычек. В том числе и таких, как задушевная телевизионная беседа у камелька.