Василий ВИТЕР: «Хотя история не признает сослагательного наклонения, но все же — что бы было, если бы?..»

Один из телепроектов, который по воскресеньям (с повтором по субботам) выходит на «5 канале», называется «Игра судьбы». Но это не какое-то азартное ток-шоу, как может показаться по названию, а цикл телевизионных документальных фильмов, посвященных известным личностям из украинского прошлого. В чем- то этот проект пересекается с проектом «Дня» «Україна Incognita». Но если у последнего — общественно-политический уклон (исторический опыт как ориентир для определения стратегии развития), то цикл «Игра судьбы» производства студии ВИАТЕЛ посвящен частной жизни знаменитых людей. Рассказать об этом цикле подробнее «День» предложил руководителю студии, режиссеру Василию ВИТРУ, который является продюсером проекта.

— Первый вопрос — традиционный. Как возникла идея цикла документальных фильмов под названием «Игра судьбы», при каких обстоятельствах? И как бы вы сформулировали «сверхзадачу» проекта?

— Идея возникла неожиданно и в определенной степени спонтанно — из студенческой учебной работы. Я преподаю в Киевском университете театрального искусства им. Карпенко-Карого режиссуру кино и телевидения. Как-то мой студент Олег Туранский (сейчас он — режиссер программы «Игра судьбы») пришел к нам на студию ВИАТЕЛ (кстати, вместе с Натальей Сопит — теперь ведущей цикла), чтобы показать работу, которую сделал вне учебной программы. Это была история отношений Тараса Шевченко и его первой любви Оксаны, показанная в достаточно интересном свете. И уже тогда меня удивило довольно необычное перевоплощение студентки — Натальи Сопит — в тот текст, в который она, скажем так, играла, а точнее — проживала (я, режиссер, сразу даже не смог отождествить ее как реального человека с образом, который увидел на экране). И поразила свежесть эмоций. Это было года два назад. Оттуда все и началось.

Этот случай запомнился, но не думал, что из этого может что-то выйти. Хотя стоит отметить, что когда я решил показать эту работу у нас на кафедре телережиссуры, обсуждение — и преподавателями, и студентами — было горячим. Я понял — чем-то авторы зацепили за живое, это — не просто студенческая работа, они натолкнулись на какую-то очень интересную тему. В итоге, когда спустя два года Олег Туранский уже заканчивал наш университет, я предложил ему у нас на студии попробовать сделать телевизионный цикл.

Мы сразу для себя определили, что цикл документальных фильмов «Игра судьбы» должен быть о людях выдающихся, но не об их творчестве или деятельности, а об их частной жизни, при чем чтобы обязательно была сценарная история. На самом деле мы очень мало знаем о наших выдающихся предшественниках. Если речь идет, например, о писателях, то преподавание в школах и университетах тех или иных сведений о них — довольно «засушенное».

Я сам на себе это прочувствовал. Хотя у меня были прекрасные преподаватели, но когда, например, я, человек среднего поколения, учился (и в школе, и в институте, и даже когда уже я работал на государственной студии), то очень много говорили «о борьбе» того или иного известного человека, об его творчестве. Но когда доходило до частной жизни, или до каких-то личных переживаний — все, сразу опускается занавес, и дальше — ни слова, ни полуслова. И лишь из некоторых исследований, из каких-то ссылок на кого-то мы понемногу узнавали об этом. А вместе с тем, это — чрезвычайно интересные истории. Я вам скажу, что именно они по большей части дают представление, почему именно творчество того или иного человека, того или иного художника — такое, как оно есть. Это придает какие-то новые знания, какой-то совсем другой человеческий опыт, настоящую жизненную правду — какой бы она ни была. Как бы там ни сложилась судьба того или иного персонажа (там может быть хеппи-энд, может быть несчастливая любовь или вообще человек потерпел поражение), но это — правда жизни, понимаете. И одно из главных требований, которые мы ставим перед нашими сценаристами — умение подать эту историю драматургически.

Отдельная страница становления проекта — поиск пути к зрительской аудитории, переговоры с телеканалами. Одна из сложностей заключалась в том, что наш цикл должен отвечать концепции канала, его представлениям о том, как это должно выглядеть, идеологическому позиционированию и тому подобное. В итоге, достигли договоренности с руководством «5 канала». Самое сложное началось, когда «5 канал» одобрил наш пилотный фильм (который, опять же, был о Шевченко), и нам еженедельно нужно было выдавать новый фильм. К счастью, у нас был запас сценариев, и мы просто погрузились в производство. Стоит отметить, что Олег Туранский с честью выдержал это профессиональное испытание (а работать творческой группе, и особенно ему, сначала приходилось по 18 часов в сутки).

— Итак, в фокусе внимания — «загадочные, интригующие и таинственные истории о частной жизни знаменитых людей, живших на украинской земле, и украинцев, живущих по всему миру» (цитирую пресс-релиз с презентации программы). Но, как вы думаете, не является ли такой подход к прошлому немножко легкомысленным? Или некоторое легкомыслие диктует сама природа ТВ?

— В чем легкомыслие? Мы, в принципе, не интерпретируем историю. Присутствует наше отношение к ней. Но рассказ авторов о той или иной личности — это почти документальная история. Почему я говорю «почти»? Потому что очень часто авторы дают эти истории в нескольких версиях. Вот, например, история об отношениях того же Тараса Шевченко с княжной Репниной. Существует несколько взглядов на эту историю. Кое-кто из исследователей творчества поэта считает, что в чем-то виноват Шевченко, в чем-то Репнина была слишком строгой к нему. Кто-то просто говорит: но он же — крепостной; ну, гений, но ведь «п’яти репані», а она — княжна; не могли они быть вместе. А мы все-таки хотим посмотреть на это не с точки зрения классового подхода. Мы хотим все-таки допустить эту возможность — скажем, если речь идет о Репниной и Тарасе Шевченко — а что бы было, если бы... Хотя, как говорят, история не признает сослагательного наклонения, но все-таки — что бы было, если бы?... Был ли бы у них, скажем, счастливый брак, если бы у них была семья, дети, был ли бы Шевченко — Шевченко. Отсюда и название — «Игра судьбы».

Кстати, рабочее название у этого цикла было другое — «Неизвестное об известных». Но не такое оно уж и неизвестное. Во всяком случае, специалистам, людям, интересующимся тем или иным именем, истории, которые мы рассказываем, известны. У меня есть знакомая, которая после показа одного из фильмов цикла позвонила по телефону и спросила: «Ну, и что ты нового рассказал мне о Булгакове и Татьяне Лаппа? Я эту историю знала. Ну, напомнил». Но после того, как она второй раз посмотрела тот же фильм, я понял, что в первый раз она просто не в том настроении воспринимала эту историю. Просто какая-то раздраженность была. А это еще и русскоязычный человек. И, возможно, Булгаков у нее ассоциировался лишь с русской интерпретацией этой истории. А почему, в конце концов, лишь русской? Булгаков родился в Киеве. Он много лет жил здесь. С Киевом связана его первая любовь. И, скажем, параллельно с показом российского многосерийного фильма «Мастер и Маргарита» на одном из украинских телеканалов мы имеем полное право рассказать о Булгакове так, как мы это ощущаем, какой он, «наш Булгаков». Можно ли это назвать легкомысленным или нет? Конечно, творческая группа имеет право интерпретировать. По моему мнению как режиссера и как продюсера этого проекта, степень интерпретации и степень легкомысленности зависит от глубины познания той или иной истории авторами цикла. Чем глубже они познают, тем меньше легкомысленности будет. Можно сказать, что у авторов — чрезвычайно мало времени для работы над фильмами. Но, вместе с тем, у них — очень хорошие консультанты, занимающиеся этими проблемами и этими историями годами, а то даже и десятилетиями. Это не истории, придуманные самими авторами цикла «Игра судьбы». Но они их фактически открывают заново, снимают с них скорлупу «литературоведения», определенной «канонизации». Понимаете, эта «бронза», появившаяся на некоторых наших великих людях, не приближает их к нам. Нам хочется увидеть их живыми — со всеми их переживаниями. И авторская группа это, по мере своих возможностей, по мере своего таланта, все-таки делает. Не скажу, что во всех передачах, но в подавляющем большинстве передач это происходит.

— А чья история запомнилась больше всего за время работы вашей студии над телепроектом?

— Вы знаете, я для себя просто открыл нашу гениальную актрису Марию Заньковецкую. Во время учебы в университете мы изучали историю украинского театра, и нам говорили: Мария Заньковецкая — великая актриса. Но ведь мы голоса ее не слышали, нет и фильмов с ней. Когда-то она сыграла в «Наталке Полтавке», но этого фильма никогда никто не видел. Я думал: почему же она великая? Смотришь на фотографию — какие-то они манерные и постановочные, эти корифеи. Как-то не доверял я всему этому. И вдруг — уже во время съемок нашего цикла, я увидел в музее шесть или семь репортажных фотографий не очень хорошего качества, на которых зафиксировано, как Мария Заньковецкая показывает студентам этюды. И это меня просто поразило. Вот там я увидел, что она — великая, гениальная актриса. Потому что на ее лице отображена такая гамма чувств, которая среднему актеру и просто хорошему актеру неподвластна.

Также недавно услышал голос Николая Садовского — ее партнера. Почему-то мне казалось, что первый в Украине профессиональный театр — это какой-то театр на котурнах, как говорят, «украйонский», хуторянский театр, еще и с какими- то завываниями — то есть со всем тем, над чем мы, будучи студентами и актерами, смеялись и чего в театре не воспринимали. Так вот, я недавно услышал голос Николая Садовского. Так вот я вам скажу — современным актерам (не хочу называть конкретные фамилии) еще поучиться нужно. Это такое проживание, такая органика самого голоса! Такое впечатление, что он говорит — ну, вот как мы с вами говорим — безо всякой патетики, без наносных интонаций, которые обычно бывают у театральных актеров.

И когда я читаю воспоминания того же Николая Садовского, то узнаю, что, когда они приезжали в Петербург, то петербургская публика (а они играли на украинском языке) была просто поражена игрой этих корифеев. Это просто был феномен. И это было в то время, когда очень много существовало разных так называемых малороссийских трупп, которые, подобно нынешним сердючкам, как говорят, «дразнили хохла». Перекривляли язык, играя тот же репертуар, смешили публику украинскими словечками. И тогда, как и сейчас, находилась публика, которой это нравилось...

Сейчас у нас в списке — 250 имен людей, которые могут быть героями наших фильмов. После выхода первых нескольких программ к нам просто посыпались звонки: а о том вы снимали, а такого вы знаете? И откровенно говоря, перед нами просто открылись новые горизонты — скольких имен мы еще не знаем! Я, например, на днях обра тил внимание на то, что из семи известных людей, участвовавших в создании ядерной бомбы — четверо украинцев. Среди них, например, Курчатов, закончивший в Симферополе гимназию, с этим городом связана его первая любовь и первые научные опыты. А известный академик Александров, который в связи с Чернобылем вспоминается, как говорят, нехорошим словом, — родом из Таращи Киевской области. Таких примеров очень много.

— Как бы вы, исходя из всего вышесказанного, определили стиль программы «Игра судьбы»? Считаете ли вы ее просветительской, принимая во внимание то, что речь идет преимущественно о частной жизни известных украинцев?

— Даже по жанру эти программы бывают разными. Все зависит от темы, к которой мы обращаемся, от наших героев. Но если все же говорить об общем стиле, я думаю, что это — романтические рассказы о выдающихся людях. Скорее, это не стиль, а подход.

Я думаю, что просветительство — это лишь одна из граней этой передачи. Один мой знакомый когда-то сказал, что это программа для людей, любящих поплакать. И это правда. Потому что почти в каждой истории есть щемящая нота, когда действительно можно, как говорят, и слезу пустить. Одна моя знакомая сказала, что эта программа заставляет ее с оптимизмом смотреть в будущее — это очевидно, какая-то другая функция этого цикла. То есть функциональность этой передачи еще до конца не определена. Но — я возвращаюсь к вопросу — если бы даже передача имела функцию только просветительскую, я был бы доволен. Потому что просветительство — это чрезвычайно широкое понятие. Просветительство пошло на пользу многим цивилизациям. Просветительство — это не просто расширение мировоззрения, это — расширение ощущения. Это познание других культур, в конечном счете — конкретно каждого из нас, поскольку мы — разные люди. Даже в одной нации, общаясь на одном языке, мы — разные. На украинцев уже не наденешь эти одинаковые мундиры, которые одевали и продолжают одевать на целые нации. Есть целые нации сегодня в одинаковых мундирах, а даже если этого нет, все равно возникает ощущение, что они — в одних мундирах, или в каком-то одном страхе. И если просветительство расширяет горизонты нашего мировосприятия, наши интеллектуальные горизонты, то я — за то, чтобы наши передачи несли именно такие просветительские функции.

СПРАВКА «Дня»

ВИТЕР Василий Петрович — член Национального союза кинематографистов Украины, режиссер-постановщик игровых и документальных фильмов («Кларнеты нежности», «Диктатура», «Подземные воды», «Цвет папоротника», «Возрождение. Национальная филармония» и др.). Закончил Киевский театральный институт им. Карпенко-Карого: 1972 — актерский факультет- мастерская Михаила Верхацкого и Николая Мерзликина, 1981 — режиссер кино и телевидения — мастерская Виктора Кисина. С 1981 г. — кинорежиссер студии «Укртелефильм». С 1994 г. — основатель, руководитель и режиссер студии ВИАТЕЛ, которой с момента основания снято более 30 фильмов — документальных, музыкальных, информационно-презентационных.