«Война и мир» на телеэкранах

«Безопасная зона для опасных тем» — так характеризуют свою студию ведущие. Уже дважды проект «Война и мир» выходил на украинские телеэкраны — первым гостем программы стал бывший пресс-атташе посольства Грузии в Украине Бачо Корчилава, вторым — профессор Донецкого национального университета Елена Стяжкина, а на этой неделе перед камерами появилась редактор Украинской службы «Голоса Америки» Мирослава Гонгадзе. Первое, что бросается в глаза — это отсутствие театрализованного действа, которое используют ток-шоу других телеканалов, а наоборот — полный минимализм. Полностью затемненная, черная студия, белая плоскость стола, двое ведущих — Юрий Макаров и Евгений Степаненко — друг напротив друга и гость передачи.

Но беседы в этой студии явно не черно-белые по своему характеру, а аскетизм «телеобертки» полностью отвечает замыслу проекта как настоящей дискуссионной площадке. «Мы и так живем в парадигме телевидения, которое нам фактически навязывает ту или иную точку зрения: вот — правильно, вот — неправильно. Но я сторонник того, чтобы люди думали, — говорит один из ведущих программы Евгений Степаненко. — Если бы мы делали «Войну и мир» на коммерческом телеканале, то со старта была бы драка. А это сразу снижает уровень дискуссии и не дает результата. Ты слышишь крик, но не слышишь выводы. В этой ситуации очень важно просто говорить». Пока что ведущий курсирует между программой и фронтом, возвращается на несколько дней в Киев, чтобы сделать две-три записи программы — и обратно на фронт, где он пребывает еще с апреля. В данный момент — в качестве заместителя начальника штаба мобильного госпиталя имени Н. Пирогова. Как отметил в комментарии «Дню» Юрий Макаров, хоть программа и идет в записи, а не в прямом эфире, но она не монтируется, и ни одного слова из нее не вырезается.

«Раньше Евгений был главным режиссером одного петербургского телеканала, имел квартиры на Васильевском острове — то есть все как бы замечательно, но однажды он понял, что в такой России жить не может, — рассказывает «Дню» Юрий Макаров. — Переехал в Украину, был активным участником Майдана. Как-то я пригласил его в программу «Первая студия» на «Першому Національному» и понял, насколько он телегеничен. Тогда-то и зародилась идея программы «Война и мир».

Представителей того, что сейчас называют «партиями войны» или «партиями мира», вы никогда не увидите в этой программе. «Мы выразители приблизительно одинаковых жизненных убеждений, однако у меня нет опыта войны, у Евгения — есть, — объясняет Юрий Макаров. — А соответственно наша кардинальная разница опытов определяет оптику, через которую смотрим на ситуацию — более прагматичные или радикальные, более мягкие или жесткие варианты решения проблемы».

По словам Юрия Макарова, открытых площадок для дискуссии о войне на украинских телеканалах почти незаметно. Между тем разговор переходит в публичную плоскость. «Основная идея — говорить о том, что у всех болит. Мы же и так об этом говорим, но говорим на кухне. Я вообще считаю, что наша журналистика о войне пишет, передает и снимает мало — намного меньше, чем нужно было бы, исходя из этой ситуации, — добавляет пан Макаров. — Это означает, что мы не нашли способ, каким образом рассказывать о войне. А на ней завязано немало проблем повседневности, с которыми сталкиваемся. И отсутствие этого «проговаривания» отражается и на относительном успехе российской пропаганды. Помним о движении сопротивления мобилизации, а это значит, что некоторые вещи остались непроговоренными, и там, где есть вакуум, он заполняется другими источниками. Там, где его нет, — четкие и выстраданные убеждения. Мой личный опыт указывает на то, что невозможно кого-то убедить, если человек этого не хочет. Его может убедить лишь то, что произошло с ним лично, или какое-то яркое впечатление — теоретически».

Для создания этого яркого впечатления у программы не слишком много времен, однако Юрий Макаров настроен оптимистично: «40 минут — это не то время, за которое можно успеть решить все проблемы. Но, по крайней мере, обозначить их и заставить человека по ту сторону экрана задуматься — возможно».