Юрий ШАПОВАЛ: «Это неправда, что диктатура уже невозможна»

Первый эфир телепрограммы «Последний адрес» состоялся весной 98-го на канале ICTV. С начала нынешнего года ее название можно найти и в программной сетке Первого национального. Вот так тихо, без лишнего юбилейного шума, эта культурно-историческая передача вступила во второй год своего существования. Об истории ее создания, сегодняшнем дне и будущем мы разговариваем с автором и ведущим «Последнего адреса», доктором исторических наук, профессором института политических и этнонациональных исследований НАН Украины Юрием Шаповалом.

— Историку привычнее работать с печатным словом. Почему однажды он все же решает прийти на телевидение?

— Это правда: конечно, мы с коллегами много пишем, но мало кто нынче читает книги по истории. Некоторые сетуют, но я отношусь к этому философски. И я задумался: как при таких условиях донести рядовому гражданину то, что мы делаем? Кроме того, меня как историка интересует политическая история Украины ХХ столетия. Особенно — биографии людей, благодаря которым эта история делается. Так появилась идея телепередачи, которую вынашивал в себе несколько лет. И вот как-то поделился своим замыслом с генеральным директором ICTV Юрием Плаксюком, который и выделил средства на создание программы. Этот канал имеет авторские права на «Последний адрес» и когда хочет, повторяет ее.

Потом нашу группу пригласил на Первый канал Зиновий Кулик. На УТ-1 был отобран не весь готовый материал — и пока его повторяют, согласно условию, мы нарабатываем новые передачи цикла. На сегодня мы уже создали две и сейчас занимаемся большой программой, посвященной последним десяти годам жизни Михаила Грушевского. Те программы, которые делали раньше, пересматриваю придирчиво: что-то в них отмерло, а что-то можно и развить. Передача из четырех частей «Голоса большого террора», что сейчас как раз идет по понедельникам, мне кажется актуальной. В ее основу положен одноименный американский фильм. Мне импонирует манера, в которой работают западные документалисты. Они дают возможность людям сказать. Они объясняют ситуацию, но предлагают зрителям думать самим, не спеша с комментарием.

— Как вы отыскиваете материал для своих передач, «своих» персонажей?

— Бывает по-разному. Вот, скажем, мы сделали две программы с невесткой Хрущева, Любовью Илларионовной. Я в свое время писал о Хрущеве, о его «украинской поре» — тогда мы с ней и познакомились. Я расспрашивал ее о каких- то деталях того времени, а потом мне в голову пришла идея: а что, если эту женщину отснять? Я обратился к ней — она категорически отказалась: «Я не фотогенична. И вообще — что это вы выдумали? Я к тому же русскоязычная». Очень долго мы с ней спорили, но все-таки сделали эту передачу. И родственники Хрущева весьма положительно отнеслись к этой программе — что бывает, в принципе, редко. Мне, когда я появляюсь на экране, зрители могут и не доверять, но ей — свидетелю времени — безусловно, поверят.

Другой пример: программа о Грушевском. Она рождается очень тяжело, несмотря на то, что у меня есть книга на эту тему. Хочу разрушить миф о нем, как о таком себе чудаковатом старце, который полез не в свое дело. В этой передаче мне хотелось бы рассказать о нем, как о человеке определенной линии. И, конечно, есть много людей, которые бы охотно рассказали о первом украинском президенте перед камерой с пафосом и пришептыванием, но не так, как нужно мне. Хочется видеть человека, который будет говорить более-менее адекватно — и я нашел его! Это будет не академик и даже не доктор наук — это будет молодой человек. Кто это будет — не скажу, а что из этого получится — вскоре увидите.

Режиссером «Последнего адреса» является Леонид Анатольевич Анечкин. А в свое время он сделал много интересных кинофильмов на Киевской студии научно-популярных фильмов, нынче Национальной кинематеке. У него есть одна из лучших, по моему мнению, лент о Мазепе и его поре. В ней этот исторический персонаж отражен в очень простой манере: в гримерной сидит Богдан Ступка, примеряет грим Мазепы — и ничего больше не происходит в картине. Только голос звучит за кадром... Я в восторге от этой работы.

— Ощущает ли ваша группа обратную связь со зрителем?

— Конечно. У нас была передача с известным правозащитником Семеном Глузманом. Я хорошо помню, какая лавина писем и звонков тогда была. Если в письмах есть предложения, то я к ним прислушиваюсь. Иногда даже присылают документы, ксерокопии, рассказы. Но ведь много и недовольных. Это мы также учитываем. Я храню читательские письма, я как будто советуюсь со зрителями.

— Какой должна быть, по вашему мнению, идеальная телепередача на историческую тематику?

— Когда я бываю в Нью-Йорке, то обязательно смотрю там исторический канал, где демонстрируют только хронику и документальные фильмы. И вот на этом канале я видел две чудесные программы: одна об Адольфе Гитлере, вторая — о Жаклин Кеннеди. Это были содержательные рассказы об эпохе через личность.

Что меня раздражает в наших программах — может, среди них есть хорошие, я не все имею возможности пересмотреть — так это навязывание мнения. Это как раз то, от чего мы в своей программе уходим. Вы нас можете критиковать за что угодно, но мы даем факты. Я отвечаю за каждое слово, которое произношу с экрана. Это навязывание, это стремление воспитывать кого-то или рекламировать себя — меня очень раздражает. А особенно когда за это дело берутся слабо подготовленные люди, непрофессионалы. Но повторяю — возможно я не видел всего...

— Зачем, по вашему мнению, нынешней аудитории такая передача?

— Первый наш основополагающий принцип: программа делается очень просто. Мы не усложняем ее ни монтажно, ни концептуально. Я считаю, что мы должны подавать материал нормальным языком в нормальной форме. Поэтому нам часто говорят: вы же могли смонтировать эффектнее. Но мы принципиально этого не делаем и не будем делать. И мы имеем своего зрителя, который нас ценит.

Второй момент. Я считаю, что наше общество — настоящее и будущее — пока не перейдет Рубикон тоталитаризма, насилия, антидемократической традиции — приговорено к тому, чтобы повторяться, идти по кругу, и когда спрашивают, возможна ли опять диктатура, и отвечают — невозможна, — это неправда. Диктатура возможна. И когда Кравчук как-то недавно рассказывал, что левые силы активизируются и кто-то в этом виновен... Виновен в первую очередь он — потому что он как первый всенародно избранный президент должен был тогда с прошлым рассчитаться. Я не говорю, что он должен был организовать Нюренберг-2 или он должен был кого-то преследовать, но моральное осуждение насилия, из-за которого погибли миллионы людей, особенно украинцев, должно было состояться. Это был мой главный мотив при создании «Последнего адреса»: рассказать людям, которые уже начали забывать и то, что знали, и что делалось на этой земле в двадцатом веке.