Эмиссия — мать коррупции?

Казалось бы, за несколько лет экспериментального реформирования украинской экономики об эмиссии сказано все. Наверное, в стране не найдется ни одного читающего газеты человека, который бы не имел своего собственного представления о том, что такое эмиссия и как следует к ней относиться. При этом, как ни странно, разброс мнений очень широк. От полного неприятия самого слова «эмиссия» до почти интимного переживания по поводу ее «недостаточности».

В конце прошлой недели к дискуссии об эмиссии вновь обратился Президент Леонид Кучма. Спустя несколько дней председатель Комитета Верховной Рады по вопросам финансов и банковской деятельности Валерий Алешин предупредил, что грядут новые «дискуссии по поводу денежной эмиссии в стране во время утверждения бюджета». Здесь у читателя справедливо может возникнуть ряд вопросов: почему эти дискуссии никак не утихнут? неужели и в самом деле экономическая теория столь неоднозначна? почему никто не вспоминает уроки практического (а не «дискуссионного») включения печатного станка в 1992—1993 годах? Нужно заметить, что, несмотря на банальность этих вопросов, ответить на них не так просто. Более того, нет никакой уверенности в том, что найденный ответ хоть частично удовлетворит спрашивающего. Тем не менее мы рискнем предложить читателю несколько версий, объясняющих эти «почему».

ЭМИССИЯ: НЕМНОГО АЗБУКИ 

Классик мировой экономической мысли, автор теории, именуемой «кейнсианством» (в известном смысле оппонирующей нелюбимому у нас «монетаризму»), Джон Мейнард Кейнс писал: «Говорят, Ленин считал, что разложение системы денежного обращения — лучший способ уничтожения капиталистического строя... Ленин был безусловно прав. Нет более верного и действенного способа ниспровержения основ существующего строя, нежели подрыв денежной системы. Этот процесс пробуждает все разрушительные силы, скрытые в экономических законах, а сама болезнь протекает так, что диагноз не может поставить ни один человек».

Гиперинфляция, которую имел в виду Кейнс, как и «скрытые силы экономических законов» ее провоцирующие, в принципе не так таинственны, как это представляется поначалу. Экономическая наука в этом смысле располагает точным ответом, как и почему денежное обращение может быть разрушено. И делает это с помощью уравнения количественной теории денег: М (количество денег) умноженное на V (скорость обращения) равно Р (уровень цен) умноженному на Y (объем ВВП) — MV=PY. Когда наши политики говорят об эмиссии, они в основном имеют в виду «М», то есть добавление денег с помощью печатного станка, увеличения скорости «вращения» денежной массы (в послекризисное время это показатель «прыгнул» с 7,9 раз до 10,3) и, реже, с помощью других операций (см. об этом ниже). При этом они надеются, что во второй части равенства должно произойти увеличение ВВП, а рост цен будет «совсем незначительным». Но это, как говорится, желаемое. В украинской постсоветской реальности прирост «М» происходил всегда, всегда была инфляция «Р», но никогда не было роста ВВП. Как ни странно, но такое положение дел классической теории тоже противоречит. Несмотря на то, что определяющим для увеличения производства «Y» являются не денежные, а структурные, фискальные (налогообложение) и бюджетные процессы, капиталистическое производство обычно на рост денежного предложения откликается не только инфляцией, но и увеличением выпуска продукции. Кстати, максимальному использованию именно этой закономерности посвящена теория Кейнса. Она, в частности, помогает рассчитать оптимальную величину увеличения предложения денег через государственные инвестиции с тем, чтобы в конечном счете дать толчок экономическому росту.

Интересная особенность нашей экономической политики состоит еще и в том, что с недавних пор о связи эмиссии и роста ВВП вообще как-то не говорят, а вся дискуссия сместилась в плоскость задачи «не допустить большой инфляции». Так спрашивается, зачем же тогда проводить эмиссию? Чтобы повысить индекс монетизации, отвечают нам. То есть ставится цель, как будто, оправдывающая средства. Но не лукавят ли с нами?

ЭМИССИЯ: НЕТРАДИЦИОННЫЙ ПОДХОД

Экономический кризис, который случился в России и в Украине, а также очевидная нерыночность обвалившихся экономик, не могут не поставить под сомнение применимость для лечения наших болезней современных экономических и социальных теорий. Да и официальным властям эти теории нужны, словно импортные продукты при Союзе, — чтобы выставить на стол при гостях. Появившиеся в последнее время, как грибы во время кризиса, новые политэкономические доктрины почти не оставляют сомнений в том, что «печатанье денег» на коррумпированном СНГовском пространстве в принципе не может ориентироваться на цели, при достижение которых западная экономика использует приведенную выше формулу. Вот их основные аргументы.

Постсоветский хозяйственный уклад можно считать рыночным только в очень узкой сфере легальных отношений с мировыми рынками, в то время как внутри страны (да и во многих международных аспектах) он если и может быть назван рыночным, то только в смысле административного рынка. Не исключено, что именно благодаря упомянутой необходимости общаться с гостями «оттуда» размеры припечатывания денег можно было как-то прогнозировать и контролировать. В противном случае получаемого дохода от эмиссии никогда бы не было достаточно. Так что эмиссия — для нас не вопрос теории. И вот почему.

Коррумпированность чиновников, воровство предпринимателей и рядовых граждан, бартер и «черный нал» вовсе не случайные феномены, сопровождающие становление демократии и рыночной экономики, а системные характеристики российского и похожего на него украинского административного рынка. На так называемых финансовых рынках обращаются деньги, выжатые «новыми» из контролируемых ими предприятий, а также разного рода рисковые и заемные иностранные капиталы. Основой же реального сектора экономики стал рынок долгов. Государство обслуживает этот рынок: создает долги, их распределяет и пытается контролировать торговлю ими. Долги в такой экономике выступают как финансовые и административные активы, которыми субъекты этого специфического рынка торгуют с конечной целью предъявить их государству. Государство демонстрирует накопленные долги мировому финансовому сообществу и выпрашивает у него займы для их погашения. Долги отражают бартерные отношения между товаропроизводителями. Товарные кредиты, которыми обмениваются предприятия и организации, учитываются как взаимные задолженности, которые при удачном стечении обстоятельств может погасить государство. Те долги, которые удалось конвертировать в реальные деньги, образуют основу рынка «черного нала». Существенная часть расчетов между экономическими субъектами российской экономики происходит в «черном нале» и в иностранной валюте. Рынок долгов точно так же, как рынок кредитов в естественной рыночной экономике, создает всеобщую связность экономических и социальных субъектов и обеспечивает предсказуемость экономического поведения. Размеры долгов определяют административный и политический статус их обладателей: чем больше долг, тем выше статус. Источником денег для легального финансового рынка стали внешние заимствования и портфельные инвестиции, а для рынка «черного нала» — нелегальный экспорт и импорт товаров и валюты.

Короче говоря, страна открыла саму себя и окружающий мир как источник денег, и ее жители изобретают изощренные способы их извлечения: от лжеэкспорта и лжеимпорта до мимикрии под бедность и «дополнительной денежной эмиссии». А уж кто какой способ для себя выберет — зависит исключительно от места в политической иерархии. Впрочем, это только гипотеза. Но совсем не является гипотезой то, что любые деньги, оказавшиеся в распоряжении нашего чиновника, будут распределяться за деньги. Именно поэтому, когда мы слышим слово «эмиссия», то всегда подразумеваем «коррупция».

ТОЧКА ЗРЕНИЯ

Валерий ЛИТВИЦКИЙ, помощник Президента Украины по вопросам экономики:

— Денежная масса — это величина, которая зависит от двух переменных. Первая переменная — это монетарная база, увеличение которой происходит через эмиссию. Вторая составляющая — это скорость обращения денег или, другими словами, — доверие к деньгам. Если доверие к деньгам хорошее, большое, люди не бегут от денег, не превращают их в доллары, товарную массу. Банки через денежный мультипликатор при определенных условиях насыщают экономику деньгами. Уровень насыщения экономики деньгами называют еще коэффициентом монетизации, который указывает на долю покрытия деньгами производимого в стране ВВП. Наша задача заключается в том, чтобы увеличить денежную массу, делая упор не на первую составляющую, и не столько на первую (потому что там риски большие, всякая эмиссия чревата некоторым увеличением инфляции: большая эмиссия дает гиперинфляцию). В то же время полностью избежать работы с первой составляющей мы пока тоже не можем. Пока есть дефицит бюджета, то риск инфляции и факт инфляции будет. Как бы дефицит не покрывался, то ли за счет прямой кредитной эмиссии Национального банка (когда он прямо кредитует дефицит бюджета), то ли когда НБУ делает это косвенно, приобретая ценные бумаги. В последнем случае инфляционный эффект меньше, но все-таки он существует. Другое дело, что нельзя недооценивать беду инфляции, но и нельзя сбрасывать все беды только на инфляцию. Поэтому наша задача в том, чтобы увеличить денежную массу без неприемлемых инфляционных последствий, т.е. делая упор не на денежную эмиссию, а на структурные, налоговые, бюджетные реформы, — на все то, что восстанавливает доверие к гривне и одновременно работает на повышение коэффициента монетизации.

Эмиссия как таковая оказывает влияние и на курс гривни, и на потребительский рынок. Поэтому если государство выбирает такой путь увеличения денежной массы (в силу разных обстоятельств), то оно должно позаботиться о так называемых амортизирующих эффектах. Если эмиссия используется на такое финансирование дефицита бюджета, которое связано в основном с потреблением, то ценовой эффект будет негативным. Если речь идет о том, что эмиссионные ресурсы используются на какие-то конкретные объекты, то нужно серьезно поработать над тем, чтобы предоставленные кредиты действительно дали отдачу. Это очень сложная задача. Поэтому если нет уверенности в том, что отрицательных последствий удастся избежать, то, как говорят, «не уверен — не обгоняй». Здесь есть и еще один аспект. Параллельно с проработкой проектов связанной эмиссии должна вестись серьезная работа над антикоррупционными механизмами.