ЕВРОСТРЕМЛЕНИЯ И ЕВРОРЕАЛЬНОСТЬ

ЗАДАНИЯ ПОСТАВЛЕНЫ

Еще в начале года Президент Кучма заявил, что Украина до 2004 года должна стать ассоциированным членом Европейского Союза, а до 2011 года достичь соответствия критериям полного членства в ЕС. Здесь, очевидно, главную роль сыграло то, что по состоянию на сегодняшний день все тринадцать стран- кандидатов на вступление в Европейский Союз имеют с ЕС отношения ассоциации. Хотя из тринадцати (Польша, Венгрия, Чехия, Словения, Словакия, Эстония, Латвия, Литва, Болгария, Румыния, Кипр, Мальта, Турция), которых в качестве стран-кандидатов определил саммит ЕС в Хельсинки 1999-го года, с Турцией переговоры о вступлении вообще не начинались, а Болгарии и Румынии прямо говорят, что в волну расширения Союза, которая начнется с 2004 года, они не попадают. Переговоры же с «десяткой» должны быть завершены в конце следующего года.

Почему Украина говорит именно о 2004-ом годе, более-менее понятно. С одной стороны, этот год с огромными трудностями и после тяжелых дипломатических боев определен как год начала грандиозного расширения Евросоюза. После чего ЕС уже никогда не будет таким, как раньше, что пугает очень многих. Таким образом, в Европе, к которой, во всяком случае географически, относится и Украина, возникает ситуация, к которой как-то следует подготовиться всем сторонам.

С другой стороны, соглашение о партнерстве и сотрудничестве между Украиной и Европейским Союзом, подписанное в 1994-ом году в Люксембурге, которое является основным документом в отношениях Киева с ЕС, определяет десятилетний срок действия. Процесс ратификации соглашения в странах- членах ЕС продолжался более трех лет, документ вступил в действие только 1 марта 1998 г. Такую задержку объясняли техническими сложностями. Пусть будет так — и тогда понятно, что в случае, если Украина стремится получить новый документ, который бы фиксировал качественно новые отношения, в 2008 г., то он должен быть готовым как можно скорее. Потому что увеличится ЕС, соответственно, увеличится время, необходимое на ратификацию документа в национальных парламентах, более длительными будут споры, и т.д.

Соответственно, реально можно говорить о том, что Украина имеет шансы получить качественно новые отношения с качественно новым Европейским Союзом приблизительно в 2007-2008 г.г. О чем, собственно, и говорят украинские дипломаты. Чаще всего при этом употребляется слово «ассоциация». Что оно означает, знают далеко не все.

ТАКАЯ РАЗНАЯ АССОЦИАЦИЯ

Последним из высоких должностных лиц, кто говорил на международных форумах об ассоциации, был вице-премьер украинского правительства Василий Роговой. Выступая в марте на конференции в Брюсселе об отношениях Украины и ЕС после очередной волны расширения, он сказал, что альтернативы ассоциации с Евросоюзом он не видит. Создается впечатление, что для украинского руководства слова «ассоциация» и «интеграция» стали тождественными, что, по-видимому, не совсем справедливо.

Дело в том, что Европейский Союз имеет или надеется иметь отношения ассоциации почти с 70 странами мира. Не только с теми, которые должны вскоре стать членами ЕС, но и странами Средиземноморского бассейна (Израиль, Палестинская автономия, Марокко, Тунис, Алжир, Иордания, Египет и другие), с африканскими странами, которые когда-то были французскими и бельгийскими колониями (по конвенциям Ломе и Яунде), со странами Латинской Америки. Чуть ли не старейшим ассоциированным членом еще Европейских сообществ является Турция — соответствующее соглашение было подписано еще в 1963 г., но предусмотренный им таможенный союз начал действовать только с 1996 г. Все эти соглашения, включительно с «Европейскими соглашениями», подписанными с центральноевропейскими странами-кандидатами, преследуют прежде всего экономические цели, создание зон свободной торговли и политический диалог (что в перспективе предусматривается и соглашением между ЕС и Украиной). Разница — в мере. «Европейские соглашения», например, призваны помочь поднять уровень экономического развития стран-кандидатов до критериев, необходимых для полноправного членства и свободного доступа на рынки. И даже эти соглашения содержали некоторые ограничения — в частности, это касалось продукции сельского хозяйства и текстиля.

Ассоциация с африканскими странами — совсем другое дело, там преследуется борьба с бедностью. Ассоциация со странами объединения МЕРКОСУР, как и ассоциация в рамках «Средиземноморского диалога» — возможно, типичные примеры просто добрых, дружеских отношений, которые никогда не перейдут определенной границы (торговля, культурные обмены и тому подобное).

Ассоциацию с ЕС имеет, например, Норвегия, полностью отвечающая Копенгагенским критериям вступления в ЕС, но население которой выступило против этого на референдуме — это совсем другая история, как и Швейцария.

Таким образом, на самом деле при желании и Украине, и ЕС есть из чего выбирать, создавая какую-то новую модель отношений, которая хотя бы на бумаге удовлетворяла потребности обеих сторон. Причем совсем не обязательно, чтобы это соответствовало желаниям Украины, во всяком случае, заявленным ее руководством. Аналитики, в частности, предлагают подумать о типе ассоциации, который бы сочетал в себе черты «Европейских соглашений» с особенностями именно Украины и давал бы ей перспективы будущего полного членства. Следует однако признать, что это предлагается пока что исключительно украинскими аналитиками.

Во всяком случае, вряд ли Киев, вдохновленный заявлением канцлера ФРГ Герхарда Шредера в декабре в Киеве о том, что Украина могла бы стать ассоциированным членом ЕС, желал бы рассчитывать на ассоциацию по «африканской» модели. Тем более, что в прошлом году на Гетеборгском саммите ЕС уже случился прецедент, на который постоянно обращают внимание в Киеве: в заключительном документе отношения с Украиной отнесли к разделу «Будущее Европы», а не ко внешним отношениям.

Госсекретарь МИД Александр Чалый, отстаивая право Украины на ассоциацию, не раз заявлял, что в отличие от членства, ассоциация не содержит никаких четких критериев. Нет, часто говорили представители структур Евросоюза и отдельных стран-членов ЕС, сначала следует отвечать определенным требованиям. При этом никогда не называлось, каким именно, что наводит на мысль, что таких критериев действительно нет. И что если бы ЕС имел политическую волю, то отношения с Украиной давно бы уже развивались совсем по другой схеме.

Во всяком случае, в ЕС советуют пока что руководствоваться существующим соглашением (морально устаревшим сразу же после подписания). Украинская дипломатия от этого не отказывается, и только теперь признала, что его нужно внимательно читать, поскольку там есть о чем спросить у партнера.

Но при этом осталось получить ответ на один-единственный вопрос: зачем, собственно, Украине ассоциация? Если это своеобразный трамплин к тому, чтобы со временем стать нормальным полноправным членом общего европейского пространства, но к тому времени достичь качественного прорыва в своем развитии, обеспечить украинцам ощущение причастности ко всему, что происходит в Европе, не говоря уже о банальном повышении уровня жизни и уровня стабильности в обществе, тогда это имеет смысл. Если же это будет делаться только с целью удовлетворения амбиций — то какая, собственно, разница, с кем и по каким моделям ассоциироваться?

СТРАШНОЕ СЛОВО «РЕАДМИССИЯ»

Несмотря на все возражения со стороны политиков, чиновников, экспертов изоляция Украины и уже почти видимое обозначение линии ее отделения от остальной Европы очевидны. Во многом это зависело от самой Украины, от поведения ее власти, от качества ее законодательства и уровня, по которым государство можно считать правовым. Это все — из критериев соответствия европейским нормам, которые, как свидетельствует практика, бывает, трактуются довольно произвольно.

Уже совсем скоро украинцы столкнутся с визовой завесой, что вряд ли прибавит им ощущения счастья. Польша и Венгрия – последние бастионы – будут вынуждены внедрить визовый режим с середины следующего года. А поскольку они к этому фактически не готовы, проблем не избежать. После того, ощущение изолированности только увеличится, и даже наилучшим соглашением об ассоциации этого не ликвидируешь. Ассоциация, в частности, не дает безвизового режима пересечения границ. О хотя бы облегченном доступе на рынки труда еще долго можно будет даже не мечтать — хотя потребность, как признают специалисты, существует уже сейчас.

Безвизовый туристический обмен двенадцати странам-кандидатам, а также, в частности, Хорватии (о Швейцарии и Норвегии здесь речь не идет, это отдельная история) со странами Шенгенского пространства обеспечили две, казалось бы, теоретически простые вещи. Подписание соглашений о реадмиссии (возврат нелегальных мигрантов) и контроль своих границ.

Это уже поняли и у нас. Проект соглашения о реадмиссии украинская делегация передала в Европейскую Комиссию во время последнего заседания совета сотрудничества Украина-ЕС. Одновременно предлагается начать диалог по либерализации визового режима (предложения ликвидировать визы для дипломатов делались уже давно, но остались без ответа). Причем инициатива была исключительно украинской — в отличие от ситуации со странами Центральной Европы. Ответ на предложения пока что не предавался огласке — что и понятно. Сначала в ЕС, очевидно, хотят сделать свои выводы об украинских выборах.

Вопрос — нужно ли это делать — как такой вряд ли будет стоять. Безусловно, нужно, если Украина хочет быть вычеркнутой из «черного списка» стран, которые являются донорами или содействуют нелегальной миграции. Несмотря на всю возможную реакцию, в частности, России. Граница при любых условиях должна быть контролируемой, а соответствующие службы должны доказать, что они способны нести свою службу, а не прямо или косвенно содействовать контрабанде «живого товара» из Азии. Оба условия означают прежде всего наличие политической воли руководства государства и осознание национальных интересов, о которых так много говорится. И оба должны бы быть предметом очень серьезных переговоров как со странами ЕС, так и со странами СНГ, прежде всего — с Россией. Польский опыт учит, что даже при благоприятных условиях и взаимном желании это создает огромные трудности. Поляки, в частности, ради безвизовых путешествий взяли на себя обязательства возвращать всех, кто попал на Запад через их территорию. Без этого — никак. И это на самом деле — технические детали, которые будут определять реальный уровень отношений уже в ближайшие дни. Как и то, по каким моделям пойдет дальнейшее внутреннее развитие Украины, останется ли она донором нелегальной трудовой миграции (по некоторым предположениям, до миллиона украинцев нелегально работает за границей).

Уже из этого очевидно, что «В Европу с Россией» просто не выйдет. Есть проблемы, которые следует решить самим. Есть необходимость ликвидировать отставание в развитии — от той же России. Нужно только осознание, зачем это делается. Это и есть козырь в разговоре об ассоциации и интеграции (в ЕС больше пока что стремятся говорить о rapprochement — приближение), аргументы, на которые тяжело будет ответить. Политические заявления уже вчера требовали от парламента и правительства непростых решений. Об оскорблениях же можно забывать.