Мридула ГОШ: «Евгения Грицяка без преувеличения можно назвать «украинским Ганди»

В конце февраля свет увидит «Лісова пісня» Леси Украинки на бенгальском языке. В течение нескольких лет над ее переводом работала индийская правозащитница, кандидат исторических наук, председатель правления Восточноевропейского института развития Мридула Гош, которая свыше 20 лет живет и работает в Украине. «Лісова пісня» — это не просто украинская демонология, как некоторые думают, она — над территориями, где-то на метафизическом уровне», — рассказала «Дню» М.Гош, к слову, наш постоянный автор. Ее статьи можно найти в книгах «Библиотеки газеты «День», в частности в двухтомнике «Екстракт 150».

Мридула Гош еще со студенческих лет увлекается украинским языком и литературой, а также интересуется языковым вопросом в Украине. Об этом, в частности, она написала в своей статье для «Дня» «Зачем тебе этот язык?» еще в 2003 году. В прошлом году в Индии вышел сборник стихотворений украинских писателей на бенгальском «Украина альпона» — «Український візерунок», переведенных и упорядоченных М.Гош. О своих переводах на бенгальский язык произведений украинских писателей, социокультурных связях Украины и Индии, а также об опыте преодоления Индией постколониального синдрома и роли гандистов в этом процессе Мридула Гош рассказала на встрече с журналистами «Дня».

— Недавно вышел сборник стихотворений украинских писателей в вашем переводе на бенгальском «Украина альпона» — «Український візерунок». По какому принципу вы как носитель другой культуры подбирали в него стихотворения?

— В сборник вошли 28 поэтов: от Григория Сковороды до Ивана Малковича. Я переводила те поэзии, которые мне нравятся. Если стихотворение не нравится, пусть даже оно принадлежит очень известному поэту, я его переводить не буду.

Эта книга вышла в Индии. Люди ее читают, много покупают на подарки. У меня еще есть идея перевести стихотворения Восточной Европы о любви или произведения поэтесс из Восточной Европы. К сожалению, на днях умерла Вислава Шимборская, с которой я в свое время общалась и делала ее переводы. В этом году у меня была запланированна поездка в Польшу и встреча с пани Шимборской, но, к сожалению, эта мечта не осуществилась. Как и запланированное интервью с Вацлавом Гавелом.

— Вы работаете штатным корреспондентом индийской ежедневной газеты «ЕкДин» в Украине, Восточной Европе и СНГ. Отмечаете ли вы заинтересованность индийских СМИ темой Украины, и какой имидж нашей страны формируют эти материалы?

— Иногда Украину считают частью России. В ваших взаимоотношениях есть определенная напряженность и это, конечно, отражается на отношениях с Индией и на медиапространстве. Англоязычная индийская пресса часто берет информацию об Украине из международных агентств и не считает целесообразным ставить здесь штатного корреспондента. Чаще всего мы слышим об Украине в негативном контексте, реже — в нейтральном или позитивном. Я думаю, также стоило бы Украине иметь собственных корреспондентов в Индии.

Когда я делала материал о FEMEN, я исследовала асимметрию в визовых отношениях. Вы можете спокойно получить туристическую визу в Индию, вместе с тем туристические визы индусам сюда вообще не дают. Более того, в Украину не могут попасть важные люди из Индии — в 2009 году такое случилось даже с представителем Верховного Суда. Об этом должен писать украинский журналист.

Для Украины Индия до сих пор остается «страной миграционного риска», но нельзя видеть в каждом индусе потенциального нелегала. Наши страны сотрудничают в военной сфере, но почти не развивают потенциал гражданского сектора экономики — регулярный научный и интеллектуальный обмен, гуманитарное и культурное сотрудничество и т.п. Например, в Индии нет никаких центров изучения культуры Украины, а на весь субконтинент (Индия, Бангладеш, Непал, Шри-Ланка и Мальдивские острова) — только одно посольство Украины. Если ситуацию не изменить, то никакой правды об Индии или об Украине никто знать не будет.

— В 2003 году вы написали замечательный материал об украинском языке, который и сегодня является актуальным. В нем речь идет, в частности, о том, как в 1990-х годах преподаватель спросил, зачем вам этот провинциальный язык... Еще Джеймс Мейс говорил, что страна восстановится только тогда, когда на национальном уровне будет восстановлен язык. Как вы видите этот процесс сегодня?

— Вокруг языкового вопроса больше спекуляций, чем конкретных действий. До сих пор есть люди, считающие, что сегодня происходит насильственная украинизация, которая угрожает существованию других языков на территории Украины. Это преимущественно реакция со стороны русского меньшинства и людей, которые не ассоциируют себя с украиноязычной средой. С другой стороны, часто люди, которые являются носителями украинского языка, говорят, что украинский язык нужно развивать — и все. И эти лозунги мы слышим уже 20 лет, а что сделано? Между тем количество носителей языка падает, а сколько их будет через 50—60 лет? Где переводы украинской литературы на другие языки? Как вы будете популяризировать язык как элемент культуры в мире? Разве перевод украинской литературы на китайский язык, это не расширение культурного рынка? Я считаю, чем больше переводов, тем богаче язык, тем шире экспансия.

— В своих публикациях вы говорите, что, когда Индия получила независимость, она была готова к ней и что тогда интеллектуалы преобладали над политиками. Живет ли сегодня в молодом поколении этот гандизм, моральное сопротивление?

— Моральное сопротивление сегодня — это внутреннее интеллектуальное сопротивление и духовный подъем, усиленные активностью в социальных сетях или пикетами на площадях. И это очень противоречивое явление. Сегодня есть целый мир, где все живут без правительств и без границ, — Интернет. Это абсолютно параллельное существование человека, которое в действительности не поддается контролю, как бы Россия или Китай не пытались его контролировать.

Однако есть и другая проблема — неравенство распределения материальных ресурсов. На смену концепции смешанной экономики постколониализма Ганди и Неру, когда отечественный капитал работал на жесткую протекционистскую экономику, пришел открытый рынок. За последние 20 лет мы наблюдаем накопление богатства богатыми и обнищание бедных во всех странах. Это серьезный вызов. Стоит обратить внимание на статью Френсиса Фукуямы «Будущее истории», где он говорит, что в 1990-е был крах социалистическо-большевистской системы, а сегодня это кризис фундаменталистского, резкого и вульгарного капитализма, где частная собственность приравнивается едва ли не к божеству. Но богатства создаются людьми, а не владельцем. Люди требуют достоинства и уважения к себе. Поэтому мы видим спонтанные призывы к изменениям — от акции «Захвати Уолл-стрит» до движения против коррупции, которое возглавляет Анне Хазаре в Индии.

Проблема не в богатых людях, а в способах их обогащения. Невзирая на рассказы об «индийском чуде», по последним данным в швейцарских банках больше всего капитала держит Индия, на втором месте Китай, потом Россия и Украина. Нет страны богатой или бедной, есть богатые и бедные люди.

Что касается гандизма, то я бы сегодня фокусировалась не столько на фигуре Ганди, сколько на культуре в широком контексте. Гандизм — это больше, чем просто фигура Махатмы. Нужно его видеть в интегрированном мире. Ценности гандизма затмевает другая проблема — это коррупция, с которой все и началось. Как могло случиться, что ресурсы распределились именно так? Люди должны осознавать свой статус и пытаться воздерживаться от искушений, потому что большая власть дает большие искушения. Ганди сказал, в мире достаточно ресурсов, чтобы удовлетворить потребности каждого, но совсем недостаточно, чтобы удовлетворить жадность хотя бы одного человека».

— Л.И.: Я бы хотела обратить внимание на то, как Евгений Грицяк, который в свое время возглавил Норильское восстание, глубоко анализирует Индию. Кажется, будто он постоянно духовно живет проблемами вашего народа. В частности, он пишет о том, что в Индии йог Свами Рандев голодает в знак протеста против коррупции и его уже поддержали 50 тысяч людей. Это важно, когда есть люди, которые подают пример, и те, кто готов это поддержать...

— Евгения Грицяка без преувеличения можно назвать украинским Ганди. Это человек, который самостоятельно составил самоучитель йоги в ГУЛАГе и именно йога помогла ему выдержал все эти испытания в карцере. Я с ним несколько раз общалась. Есть блестящий документальный фильм Михаила Ткачука о нем — «Норильское восстание».

В случае Индии и Великобритании все-таки был определенный уровень демократизма: да, были пытки и истязания, а еще — страшный расизм, но на расстрел сразу никого не отправляли. А здесь ГУЛАГ... Нужно быть очень мужественным человеком, чтобы в тех условиях отважиться на сопротивление.

— Л.И.: Сегодня важно, чтобы намного больше украинцев знало о Евгении Грицяке, но еще больше — сформировали к нему надлежащего уровня отношение. Потому что, если нет такого контекста, нет понимания настоящего измерения героев, на их места приходят другие люди... Возможно, это является одним из вызовов — показать обществу горизонты, открыть настоящих лидеров, у которых можно учиться...

— Я боялась об этом говорить, чтобы не затрагивать личности. Потому что здесь всегда есть элемент человеческих амбиций, тщеславия. У нас в Конгрессе есть очень много людей, которые называют себя гандистами, но не исповедуют его принципы. С моей точки зрения, быть гандистом — это, прежде всего, уважать друг друга и придерживаться процедуры «у каждого есть право и у меня есть право».

— Л.И.: Как вы восприняли шутку Владимира Путина, в которой он сказал: «Умер Ганди, и больше не с кем поговорить»?

— Мне это показалось популистским заявлением, чтобы произвести впечатление на СМИ. Я уважаю Ганди, но не могу согласиться, что больше не с кем говорить. Есть столько достойных людей, например Нельсон Мандела. Поэтому я не воспринимаю такие вещи как комплименты моей стране, а скорее как средство унижения других культур в современном контексте.

— Индия долгое время была колонией, но уже прошло достаточно времени, чтобы преодолеть этот постколониальный синдром. Как это удалось сделать вашей стране?

— Мы получили независимость, но до сих пор есть вопрос, который тревожит ее среднестатистического жителя, — «унижает ли меня статус гражданина моей страны?». Как-то я спросила у индийского парня, который работает в Украине и много путешествует, как он чувствует себя в независимой Индии. Он ответил, что хотел видеть Индию под контролем Великобритании. «С британским паспортом я мог бы ездить куда хочу и не чувствовать унижения на границах только потому, что имею индийский паспорт». Это проблема, над которой нужно задумываться и работать.