Насколько элитна наша элита?

Новая Власть, подлинная, не воображаемая Аристократия, для нас необходима и бесспорна.

Томас Карлейль, «Прошлое и настоящее»

Нынешний кризис, самый опасный за все годы независимости Украины, помимо неотложных и оперативных мероприятий по «затыканию дыр и замазыванию щелей», ставит наше общество перед мучительной проблемой — кто же, в конце концов, нами управляет? В СМИ и в сутолоке очередей, с высоты различных трибун и на политологических семинарах все чаще звучат вопросы (на улицах они звучит более грубо) — существует ли в Украине политическая элита? За какие грехи именно такая «элита» досталась нашей стране? (Реже можно встретить вариант — почему нашей «прогрессивно-реформаторской» элите так не повезло со страной и с народом?) Заслуживает ли то, что мы имеем, гордого наименования «элиты»? — и т. п. В тех условиях, в которых мы все оказались, эти вопросы отнюдь не академические, а исключительно практические.

В одном можно заверить всех — политическая элита в Украине существует. Только понимать это надо правильно — не «элита» руководит страной, а то, что страной руководит и является по определению нашей политической элитой. В этом смысле политическая элита, как и мафия, — совершенно бессмертна. Вожди племени каннибалов, решающие, кого племя будет есть сегодня, а за кем пойдет на войну завтра, — они и есть политическая элита племени, позже — племенного союза и т. д., вплоть до создания государственных институтов (к тому времени непосредственный каннибализм обычно отходит в прошлое). Все вышесказанное — не эпатаж, а исторический факт. Бывают (и есть сейчас) страны, где нет государства, но не зафиксировано еще ни одного человеческого сообщества без руководящей «прослойки». И это неудивительно, поскольку основа политического лидерства — иерархические взаимоотношения — появились задолго до человечества и существуют у большинства общественных животных.

Сложнее вопрос о том, насколько «элитна» отечественная элита, насколько ее деятельность адекватна ситуации в стране и обрушившемуся на Украину кризису. К сожалению, что-либо хорошее о нашем истеблишменте сказать трудно. С одной стороны, очевидно, что ни группы элиты политической, ни тесно сплетенные с ними группы бизнес-элиты в целом не справляются со своей непосредственной хрестоматийной задачей — «организовать — значит соединить много людей в счастливой, успешной, совместной деятельности; так расположить людей и предметы, чтобы желаемое полезное действие полностью проявилось» (Зомбарт, «Буржуа»). С другой стороны, теоретически, нельзя исключить того, что над нами довлеет аберрация близости и мы просто не в состоянии за «пожарными» мерами Президента, парламента, правительства и Нацбанка рассмотреть глубоко продуманную и мудрую стратегию, которая в некотором отдаленном (может быть, очень отдаленном) будущем даст свои благотворные плоды. Во всяком случае пока что осознанная и долгосрочная политика за действиями властей не просматривается и со стороны выглядит, как суетливо-рефлекторное стремление в срочном порядке обобрать всех тех, кто еще не разорился или не спрятался «в тень». Правительственные постановления в отношении «отечественного производителя» все чаще заставляют вспомнить легендарного Драконта, который на вопрос — почему в его установлениях смертная казнь равно полагается и за государственную измену, и за мелкую кражу, — ответил, что не сумел придумать более строгое наказание для серьезных проступков...

Трудности «переходного периода» народ Украины и его правители переживают вместе, но по-разному. До самого последнего времени политики и политологи, рассуждавшие о долготерпении, выдержке и т. п. «толерантного» населения нашей страны, практически игнорировали тот факт, что номинальная стабильность достигалась почти исключительно за счет упрощения социальной структуры общества и практически необратимой деградации инфраструктуры. В городах не освещаются улицы и почти перестал функционировать общественный транспорт; в селах регулярно отключают газ и электричество; замирают платежи между последними работающими предприятиями; заводы останавливаются; врачи и учителя, ученые и квалифицированные рабочие для того, чтобы выжить, вынуждены переквалифицироваться в «челноков», «мешочников» и «лоточников». Все это очень плохо само по себе, однако причины катастрофы не в этом, а в том, насколько непродуктивно расходовались выкачиваемые из страны ресурсы.

Одним из следствий первой волны кризиса (по мнению экономистов, его «девятый вал» еще впереди), стала очевидность нехватки резервов уже для самих элит. В свое время Шьельдерупп-Эббе, первым исследовавший явление иерархии на домашних курах, для определения иерархической структуры ввел термин «порядок клевания» (более высокий ранг определяет приоритетный доступ к корму). Нетрудно заметить, что в настоящее время процесс упрощения происходит непосредственно во взаимоотношениях между группами политической и бизнес-элиты и все в большей мере сводятся к «внутривидовой» борьбе за доступ к кормушке. Наиболее отчетливо (это было еще до кризиса и потому — в относительно мягкой форме) эта тенденция проявилась в ходе многомесячной агонии («ужас без конца») премьерства Павла Лазаренко, главная вина которого в отношении остальных группировок «элиты» (вина действительная, а не публично инкриминируемая) заключалась в том, что Павел Иванович, по меткому определению (кажется, Юлии Мостовой), — «не умел делиться». Не исключено, впрочем, что многоопытный хозяйственник П.Лазаренко предвидел и исчерпанность резервов страны, и конечность своего пребывания в должности, и экономические последствия своей отставки для приближенных коммерческих структур и поэтому предусмотрительно старался максимально «набраться сил».

Ни для кого не является секретом, насколько тесно связаны в нашей стране близость к власти и возможность заниматься бизнесом. В большей или меньшей степени подобные связи существуют в большинстве стран, в том числе и самых развитых (лоббирование). Но лоббирование, связанное с широким использованием государственного аппарата (прежде всего в исполнительной власти) для создания благоприятных условий для «своих» и максимально неблагоприятных — для всех конкурентов, — это коррупция. В Индонезии, например, до самого последнего времени практически все прибыльные сферы предпринимательства были разделены между членами семьи генерала-президента Сухарто. Украина до этого еще не дошла, однако принципиальная разница между нашей страной и Индонезией и другими «развивающимися» (или не очень развивающимися) странами не в уровне коррупции и не в том, что мы — «великая европейская держава», а в гораздо более суровых климатических условиях. У нас зимой очень холодно, и надо как-то согреваться (в перспективе, надо полагать — у печек-«буржуек»). Кроме того, у нас не произрастает такое полезное растение, как, например, банан (к сожалению, только поэтому Украину нельзя назвать «банановой республикой»). А банан — это не только вкусный и питательный продукт, но еще и большие листья, обернувшись в которые, трудящийся может спокойно проспать прямо на земле в теплую южную ночь. Для поддержания в нашей стране привычной инфраструктуры на уровне минимальных потребностей необходимы постоянные затраты, поэтому «проедание» украинского потенциала проходило быстрыми темпами.

Именно быстрое сокращение трудновосстанавливаемых ресурсов страны (в том числе и такого стратегического ресурса, как доверие народа к власти) стало подлинной причиной общего кризиса в Украине. Никакая «пирамида» (а наши финансовая и экономическая системы уже давно развивалась по принципу «пирамиды») не может существовать слишком долго. В какой-то момент такая система рушится в силу изначальной порочности своей внутренней структуры, и событие, послужившее непосредственным толчком к распаду, — это всего лишь соломинка, добивающая верблюда. Российские власти имеют гораздо больше оснований ссылаться на общемировой кризис, чем украинские — на российский. Более того, объективно российский кризис, обуславливающий, в частности, снижение цен на энергоносители, мог бы дать украинскому руководству возможность еще какое-то время балансировать «на грани» — при сколько-нибудь более благоприятных внутренних обстоятельствах. Ответственность ныне правящей элиты в «организации» той кризисной, «революционной ситуации», в которой мы сейчас находимся, — огромна. Такая у нас «элита». Можно было бы, наверное, несколько цинично процитировать Леонида Макаровича — «маємо те що маємо», если бы не то, что жить и работать нам предстоит именно здесь, в нашей стране, в Украине.