«Письма из Харькова»

9 августа 2007 года в нашей газете было опубликовано интервью Марианны Сороневич, главного редактора «Української газети в Італії», с итальянским ученым Андреа Грациози. Встреча с ним состоялась в помещении Посольства Украины в Итальянской Республике после церемонии вручения ему ордена князя Ярослава Мудрого V степени. Высокую награду итальянскому ученому, профессору Неаполитанского университета «Федерико II» Андреа Грациози присудили «за значительный личный вклад в исследование голодоморов в Украине, привлечение внимания международного сообщества к признанию Голодомора 1932—1933 гг. актом геноцида украинского народа, активную общественную деятельность в отношении почитания памяти жертв трагедии» — отмечено в соответствующем указе Президента Украины. В своем интервью г-н Грациози впервые высказал мысль о том, что «Сталин не стремился истребить всех украинцев, он хотел убить несколько миллионов, чтобы заставить других покориться его власти». Он также рассказал о своих публикациях — результатах исследований Голодомора: «Архивные документы, отчеты итальянских консулов в Украине 30 х годов прошлого века опубликованы уже давно в Америке, Италии, Франции. Я назвал их так же, как назывался файл, в котором их хранили, — «Письма из Харькова». Теперь пишу историю Советского Союза от возникновения до развала, а также о гражданской войне 30-х годов в Украине, о Второй мировой войне. Надеюсь, вскоре эти труды опубликуют».

После выхода этого интервью мы думали о том, как содействовать переводу «Писем из Харькова» на украинский язык. Так совпало, что эта работа, как мы выяснили, уже велась. Рассказать подробнее о труде Андреа Грациози мы попросили нашего постоянного автора и консультанта украинского издания «Писем из Харькова» Юрия Шаповала.

Буквально через несколько дней в харьковском издательстве «Фолио» должна выйти в свет чрезвычайно интересная и важная книга. Ее название — «Письма из Харькова». Письма — это, собственно, информация, сообщения итальянских дипломатов, работавших в СССР в 1930—1934 годы. А описывают они ситуацию, связанную с голодом. Книга издается усилиями Института итальянской культуры в Киеве. Собственно, это научное заведение и пригласило меня к участию в этом очень интересном проекте в качества научного редактора и автора короткого послесловия.

Я с удовольствием согласился. Не в последнюю очередь потому, что нашел письма итальянских дипломатов мой колега-ученый и хороший приятель, профессор Андреа Грациози. Работает он в Неаполе, в университете. В 1987 году он нашел упомянутые дипломатические документы в министерстве иностранных дел Италии. «Эти документы, — сознался профессор Грациози в предисловии к книге, — заставляли считаться с одной из самых больших трагедий европейского XX века. Они радикально изменили мое понимание советской истории, а также мой образ видения прошлого века. Поэтому их публикация ныне в Украине наполняет меня радостью...»

Важно подчеркнуть и то, что эти документы еще раньше нашли отцы-василиане, от них они дошли до Комиссии, которая в середине 80-х годов изучала голод по поручению Конгресса Соединенных Штатов. Сообщения итальянских дипломатов были приобщены как дополнение к отчету этой Комиссии. Таким образом, речь идет о принципиально важных для понимания причин и последствий Голодомора свидетельствах. Изданные в Италии, Франции и США, они наконец издаются, так сказать, в том месте, где происходили трагические события (хотя, к счастью, давние).

Как точно подчеркивает в своем предисловии к «Письмам из Харькова» директор Института итальянской культуры в Киеве профессор Никола Франко Баллони, украиноязычное издание является наиболее полным собранием документальных свидетельств о голоде в СССР в начале 30-х годов, оставленных сотрудниками дипломатических структур тогдашней Италии. «Свидетельства итальянских дипломатов, — подчеркивает профессор Баллони, — вынужденных работать в непростых условиях режимов Сталина и Муссолини, но способных быть беспристрастными свидетелями инфернальных событий, по сути, оказались ненужными дуче. Последний, по определенным причинам, хотел сохранить хорошие отношения с СССР. Однако времена диктаторов проходят, а документы остаются и, обращенные к потомкам жертв тирании, учат помнить о трагическом прошлом ради будущего».

В начале 30-х годов Италия имела в СССР, кроме посольства в Москве, разветвленную сеть консульских учреждений, в частности, консульства в Ленинграде, Одессе, Тифлисе, вице-консульства в Харькове, Батуми, Новороссийске. Сообщения трех последних консульских представительств и амбасады в Москве вошли в книгу «Письма из Харькова». Консульские учреждения в Харькове, Батуми и Новороссийска возглавляли не профессиональные дипломаты, а бывшие офицеры, которые хорошо зарекомендовали себя во время Первой мировой войны. Большую часть документов, которые собраны в книге, составил Серджо Градениго (1886—1966), который работал в Украине в 1931—1934 годах. Он возглавлял вице-консульство в Харькове (впоследствии оно было повышено до ранга Королевского консульства), а в конце своей миссии — новообразованное Генеральное консульство в Киеве, куда в июне 1934 года была перенесена столица Советской Украины, а позже — и консульское представительство Италии. После окончания миссии в Украине был волонтером в рядах дивизии «Тибр» в итало-эфиопской войне в 1935— 1936 годах. В 1948 году Градениго эмигрировал в Аргентину, где занимался преподавательской и литературной деятельностью. Там он жил до конца своей жизни.

Итак, сообщения итальянских дипломатов. Что это на самом деле? Это совершенно конкретная информация, а также рефлексии иностранцев, иногда безжалостные, иногда сочувственные, во многом точные оценки, впечатления, анализ действий власти и поведения людей.

Но перед тем как сказать об этом более подробно, — общее замечание. Украина вместе с Северным Кавказом поставляла больше половины зерна, которое производилось в СССР. В 1931 году, говоря об Украине, Сталин указывал, что «ряд урожайных районов оказался в состоянии разорения и голода». Однако при этом в Кремле считали, что в Украине есть огромные запасы хлеба, которые якобы скрывают от государства колхозы и селяне-единоличники. Вот почему власть прибегала к жестоким методам в проведении хлебозаготовки. В Украине уже в 1931 году умерло более 150 000 людей. В марте — апреле 1932 года в украинских селах появилось большое количество голодающих, а в городах — оставленные родителями дети. Это был знак беды. Однако это не остановило власть. 7 июля 1932 года было принято постановление ЦК ВКП(б) об организации хлебозаготовок. Главная идея постановления — выполнить план, не принимая ни что во внимание.

У сталинского руководства de facto вырисовывалось два неприятеля: во-первых, селяне, которые не желали работать в колхозах и умирать во имя индустриализации (стремясь избежать голода, связанного с выполнением обязательной хлебосдачи в колхозах, селяне начали активно выходить из колхозов); во-вторых, недостаточно надежное партийно-государственное руководство Украины, которое проводило в определенной мере «флексибильную» линию в «поле напряжения» между требованиями Кремля и трагическими местными реалиями. Вот чему Сталин посылает в Украину своих верных сторонников, а к селянам применяет жесткие методы, которые перерастают в геноцид. В конце октября 1932 года (во исполнение решения Политбюро ЦК ВКП(б) от 22 октября 1932 в Украине начала свою работу Чрезвычайная комиссия во главе с тогдашним председателем Совнаркома СССР Вячеславом Молотовым. Уже 29 октября последний сообщил Сталину: «Пришлось жестко покритиковать Украинскую организацию, и особенно ЦК КП(б)У за демобилизированность в заготовках...». Кроме того, продолжая сталинскую линию на недоверие местным руководителям, Молотов требовал, чтобы для достижения желаемого эффекта в УССР посылались работники из Москвы.

Молотов дал мощный импульс осуществлению репрессий. 5 ноября 1932 года было принято постановление Политбюро ЦК КП(б)У об усилении репрессий в хлебозаготовительной кампании. Речь шла об усилении роли и участия органов юстиции в этой кампании. Предусматривалось употребить ряд мероприятий: внеочередное рассмотрение в судах дел по хлебозаготовкам, организацию работы судов в форме выездных сессий и создание дополнительных судебных сессий в каждой области, применение суровых форм наказания. Все дела должны быть освещены в центральной и местной прессе.

«Голод далее совершает массовое человекоубийство среди населения в таких грандиозных масштабах, что абсолютно непонятно, как мир может оставаться безразличным к подобной катастрофе... Путем безжалостных конфискаций (о которых я неоднократно сообщал) московское правительство устроило не то что голод, потому что это неточно сказано, а полное отсутствие любых средств к существованию...» — указывал в своем служебном донесении от 31 мая 1933 года потрясенный Серджо Градениго.

А чуть раньше, в феврале 1932 года, он передал послу Италии в Москве Бернардо Аттолико кусочек хлеба, которым тогда питались в Харькове. В очередном послании в Рим посол писал о нехватке хлеба: «Трудно себе представить, что качество продукта, такого важного для режима питания, которого придерживаются теперь в СССР, было бы таким плохим, как видно из этого кусочка хлеба... Истина... скрывается в реальных условиях упадка, в который бросила коллективизация русское сельское хозяйство, слишком патриархальное, чтобы без гибельных последствий выдержать инъекцию модернизации, сделанную ему обобществлением».

Селяне убегали из Украины от голода. Власть блокировала выезд или ловила селян и возвращала назад. В рапорте итальянского консульства в Батуми 20 января 1933 года было обстоятельно описано, каким именно образом власть выталкивала украинских селян, которые убегали от голода в Закавказье. Процитирую отрывок из упомянутого документа: «Изгнанников собирают на складах таможни, где они ожидают парохода: те, кто может заплатить за свой билет, отделены от тех, кто этого не может сделать. Последних за несколько часов до отъезда собирают и ведут в сопровождении милиции на свободный рынок, где они могут продать то, что имеют на себе, чтобы насобирать себе на билет. Милиция препятствует простым ротозеям подходить к ним: приближаться могут только те, кто действительно собирается что-то купить, — пальто, пару сапог или что-то другое. Понятно, отсутствие времени забирает у этих несчастных возможность торговаться, чем пользуются покупатели. Все это проходит в полном согласии и тишине, которая не уменьшает грустное впечатление от этой сцены, которая на несколько часов превращает базар во что-то похоже на рынок рабов».

Могущественной силой были репрессивно-карательные органы, которые получили монопольное право регистрировать смерти, блокировали поток информации о голоде, осуществляли карательные акции. В письмах дипломатов есть свидетельство о разговорах с влиятельными чекистами, которые достаточно реалистически описывали тогдашнюю трагическую ситуацию. Так, в мае 1933 года Серджо Градениго пишет: «Товарищ Френкель, член Коллегии ГПУ, признался одному нашему знакомому, что в Харькове на дорогах каждую ночь собирают около 250 трупов умерших от голода. Со своей стороны могу удостоверить, что я видел, как в полночь перед консульством проехали грузовики, которые везли 10—15 трупов. Поскольку рядом с консульством строятся три больших квартала, грузовик остановился перед забором и двое сотрудников, вооруженных вилами, вошли, отыскивая там трупы. Я видел, как этими вилами было подобрано с земли 7 человек, то есть двух мужчин, одну женщину и четверо детей. Другие люди проснулись и исчезли, словно тени. Один из двух сотрудников, которые делали эту работу, сказал мне: «У вас такого нет, правда?».

Я, кстати, готовя комментарии, заинтересовался упомянутым «товарищем Френкелем», о котором когда-нибудь напишу обстоятельнее. Речь идет о Михаиле Френкеле (1888—1938), который работал на руководящих хозяйственных должностях в ГПУ УССР, а позже был начальником квартирного отделения Административно-хозяйственного управления НКВД УССР. Еще в 1924 году его привлекали к суду за контрабандную деятельность, но дело «замяли». В феврале 1938 года он был арестован по обвинению в шпионаже в пользу Польши, «вредительство» в создании «плохих» бытовых условий высшим чинам НКВД. Умер 8 марта 1938 года от побоев во внутренней тюрьме Управления государственной безопасности НКВД УССР.

20 марта 1933 года Посол Италии в СССР Бернардо Аттолико в своем сообщении в Рим написал: «Похоже, что единственным крепким звеном, настоящим позвоночником целого советского строя везде является ГПУ, которое, действуя обычными для него быстрыми и насильническими методами, может, по большей части, добиться того, чего не способна достичь даже самая лучшая пропаганда».

Тем временем в дипломатических документах находим свидетельство и о том, что делала коммунистическая пропаганда. Вице-консул в Новороссийске Леон Сиркана 8 апреля 1933 года сообщает Посольству Италии в Москве: «почти как насмешка над животным состоянием (sic), до которого доведены миллионы людей, звучит сообщение о том, что советские люди запустили самый мощный радиопередатчик в мире, который должен передавать угнетенным народам Европы и Азии — превзойдя чуть ли не все голоса в эфире — слова откровения Москвы, сообщая им о «невероятных» свершениях «большевистского чуда». Или читаем, что рабочие Новороссийска отдают один процент своей нищей зарплаты, чтобы помочь (бумажными рублями!) борьбе с фашистским террором. И так далее, этот обычный революционный экстаз проявляется в надписях на транспарантах, в газетных заголовках, в затхлых и бессмысленных фразах статей и речей, но не находит никакого отклика. Против этих теперь уже сугубо бюрократических нападок на капитализм, фашизм и кулаков и не менее бюрократическое прославление успехов большевизма стоит огромная терпеливая, нечувствительная и безразличная масса (или стадо?) этого несчастного народа, который слушает, не слыша, и смотрит, не видя, в уме которого, теперь еще более отупелом, чем всегда, не отражается ни одно мнение, кроме мнения о небольшом кусочке черного хлеба, недопеченного, замешанного из самых невероятных и разнообразных составных частей, на которые он еще имеет право, и о долге поделиться им со многочисленной семьей, старыми и немощными родственниками, не говоря уже о тех, кто даже этого права не имеет — или болезненного и горького отчаяния от того, что Москва забирает все, что дает земля и что, как обманывает себя крестьянин, должно было принадлежать ему».

Голод в Украине превратился не только в инструмент террора, но и в инструмент «национальной политики». Это радикально отличало ситуацию в Украине от той, что была, скажем, в России или Казахстане (где потери от голода были очень значительными). 14 декабря 1932 года Сталин вместе с Молотовым подписал постановление ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР, которое требовало «правильного проведения украинизации» в Украине и за ее границами, в регионах, где компактно проживали украинцы. Документ также содержал требование бороться с петлюровской, другими «контрреволюционными» элементами, которым теперь приписывали организацию голода.

Это значило не только конец политики «украинизации». Это была решающая фаза ликвидации того «украиноцентрического» потенциала, который уже никогда не должен был возродиться. направленность и жестокость тщательно организованной экзекуции перешла в геноцид. «Поскольку голод, — читаем в одном из документов, — всегда порождает революцию (в данном случае, это была бы контрреволюция), самое большое бремя голода (в большой мере специально спровоцированного) возложили на спину украинских крестьян, которые были также наиболее политически опасны и больше всего, изо всех сил опирались делу коллективизации. От какого бы голода он не страдал, крестьянин не может пойти наступлением на город, стать опасным для режима, в первую очередь по сугубо организационным причинам». Голодомор и лживые версии об его виновниках стали для сталинского режима желаемым и конкретным предлогом для перманентных репрессивных кампаний, «чисток» и тому подобного.

22 мая 1933 года Серджо Градениго в своем очередном сообщении Посольству Италии в Москве писал: «...Теперешняя катастрофа повлечет за собой колонизацию Украины, преимущественно, русским населением. Это изменит ее этнографическую природу. Возможно, в ближайшем будущем не придется больше говорить ни об Украине, ни об украинском народе, а следовательно, не будет и украинской проблемы, поскольку Украина фактически станет частью России».

Вопреки этому грустному прогнозу, книга «Письма из Харькова» издается в независимой Украине, которая помнит свою историю, и — верю! — готова усвоить ее уроки.