Почему мы боремся за государственное признание борьбы ОУН и УПА?

Ежегодно в октябре, на праздник Покрова украинцы отмечают день украинского войска, или украинского оружия. В эти дни, как правило, проходят разнообразные мероприятия, посвященные вопросу необходимости государственного признания борьбы ОУН и УПА во время Второй мировой войны. Бросается в глаза и то, что из года в год отмечание праздника Покровы фактически превращается в день общественного противостояния, поскольку так называемые «левые» и пророссийские силы пытаются всячески противодействовать намерениям украинских националистов достойно почтить память борцов за свободу Украины. Характерным подтверждением сказанному является «битва на Крещатике», которая произошла в октябре прошлого года. С тех пор вопрос государственного признания ОУН и УПА стоит «ребром». И хотя нынешняя власть, как и власть предыдущая, фактически, игнорирует эту проблему, ее рано или поздно все же придется решать, поскольку, с одной стороны, прозвучало немало обещаний сделать это, а с другой— стало очевидным, что сторонники ОУН и УПА не имеют намерения успокаиваться.

Так, недавно лидеры украинских националистических организаций подписали обращение к Президенту Украины Виктору Ющенко, в котором потребовали от него предпринять решительные шаги в плане восстановления исторической справедливости относительно ветеранов национально-освободительного движения. При этом характер и стиль обращения свидетельствуют о радикализации движения, направленного на признание ОУН и УПА. А намерение националистов провести на Крещатике «Марш УПА» иллюстрирует, что борьба за историческую справедливость может происходить не только «мирным способом».

Тем временем «эпопея» с признанием, а точнее не признанием борьбы ОУН и УПА породила несколько новых аспектов, нуждающихся в дополнительных комментариях.

В первую очередь, следует отметить, что в среде якобы сторонников ОУН и УПА появилось немало политиков, которые настаивают не на необходимости государственного признания движения ОУН и УПА, а на его «реабилитации». В связи с этим нужно сделать некоторые уточнения. Термин «реабилитация» впервые в политической практике появился в 1953 году, когда сразу же после смерти Сталина была создана партийная комиссия, которая имела право пересматривать архивы органов безопасности, другие источники, упорядочивать их и выносить на рассмотрение суда представление относительно реабилитации лиц, незаконно репрессированных сталинским тоталитарным режимом. При этом существовали три вида реабилитации: «полная», когда, фамилии реабилитированных разрешалось публиковать без каких-либо оговорок; с намеками — «совершил некоторые ошибки», а также «гражданская реабилитация», касающаяся аннулирования только причин ареста, в частности, обвинений, подделанных сталинским террористическим аппаратом, в шпионаже, предательстве, вредительстве и тому подобное.

Очевидно, что в такой ситуации термин «реабилитация» не может употребляться относительно ветеранов ОУН и УПА, которые с оружием в руках воевали за независимость Украины, то есть, сознательно и целеустремленно вели борьбу против имперского Советского Союза и фашистской Германии. И если за эту борьбу они попали в большевистские концлагеря, то это только подчеркивает их героизм.

Иными словами, власть независимой Украины не считает необходимым и не может «реабилитировать» борцов за ее независимость. А поэтому призывы к «реабилитации» ОУН и УПА являются политически безответственными, юридически неправильными, а относительно комбатантов — циничными.

В последнее время движение за признание ОУН и УПА постепенно превращается в борьбу за достойное чествование в Украинском государстве всех ветеранов национально-освободительного движения, а не только националистов и повстанцев. В упомянутом обращении, в частности, отмечается потребность государственного признания всех украинских вооруженных формирований, участвовавших в событиях, связанных с борьбой за восстановление независимости Украины.

В этом контексте уже сегодня целесообразно поднять вопрос относительно восстановления исторической справедливости, во всяком случае, относительно двух таких формирований: Карпатской Сечи и дивизии «Галичина».

Карпатская Сечь, или же Организация Народной Обороны — парамилитаристская организация, образованная на Закарпатье в 1938—39 годах. После провозглашения самостоятельности Карпатский Украины в 1939 году Карпатская Сечь стала ее Национальной Армией во главе которой находился известный политический и военный деятель полковник Михаил Колодзинский.

В марте 1939 года, защищая целостность и суверенитет Карпато-Украинского государства, Карпатская Сечь сопротивлялась вооруженной венгерской оккупации. Около двух тысяч сечевиков вели неравные, героические бои с превосходящими силами противника. Под натиском оккупантов некоторые отделения Карпатской Сечи были вынуждены отступить в Румынию и Словакию. Но это не спасло украинских патриотов, поскольку румынская власть выдала часть украинцев Венгрии, а последняя передала их Польше, где они подверглись жестоким репрессиям и расстрелам.

Борьба Карпатской Сечи против венгров была первым вооруженным выступлением украинцев против венгерского фашизма и засвидетельствовала их готовность с оружием в руках защищать национальную честь Карпатский Украины. Многие сечевики живут сегодня на Закарпатье, Львовщине, в других областях Западной Украины. Не просто живут, а ждут, когда же украинская власть выполнит свой долг — признает их борьбу на государственном уровне.

Долгое время ведутся дискуссии относительно другого украинского вооруженного формирования — дивизии «Галичина». Еще свежи в памяти воспоминания, когда в 2002 году накануне выборов в Верховную Раду Украины Государственная Дума Российской Федерации приняла заявление под красноречивым названием «В связи с действиями в Украине относительно бывших военнослужащих дивизии «Галичина». Грубое вмешательство России во внутренние дела Украины положило начало дискуссии относительно места и роли дивизии в национально-освободительном движении.

С позиции сегодняшнего дня дивизию «Галичина» следует однозначно трактовать как украинское военное формирование, которое вело боевые действия против оккупантов. И то, что дивизия воевала под чужими знаменами, только подчеркивает трагедию украинского народа, который вынужден именно таким способом бороться за освобождение Родины. Это подтверждается и тем, что на Нюрнбергском процессе, рассматривающем преступления фашизма, дивизия не обвинялась в совершении преступлений. Большинство ветеранов дивизии были репрессированы советской властью именно за то, что «хотели самостоятельной Украины».

Сегодня на территории Ивано-Франковской области действует Галицкое Братство бывших воинов Первой Украинской Дивизии «Галичина». Члены Братства тоже в ожидании: когда власть в Киеве признает их боевой чин?

А теперь позволю себе ответить на вопрос, вынесенный в заголовок статьи. Мы боремся за государственное признание ОУН и УПА, поскольку убеждены, что, пока украинская власть достойно не отметит и не отдаст дань памяти всем, кто боролся за освобождение своей земли от разных оккупантов, Украина не сможет обеспечить национальное понимание и согласие, а следовательно, стать действительно европейским и демократическим государством. Это понимаем мы. Это, наконец, должна понять власть.