Поверх барьеров

Для русского общества отношение к происходящему в Украине пока не стало принципиально важным, по нему еще не определяют, кто есть кто. Впрочем, это часть общей, весьма мрачной толерантности без берегов, вульгарного плюрализма, который разъедает сознание интеллектуально активной части русского социума. Если уж люди с репутацией супердемократов поддерживают Алексея Навального с его типичной для тоталитарных вождей борьбой с мигрантами и коррупцией, то чего ждать от интеллигентского мейнстрима, пренебрежительно относящегося ко всему украинскому. Выражается это по-разному: от употребления слова «хохол» до рассуждений о единой нации, естественно, российской. Ограниченной, может быть, юго-востоком Украины, но все же единой.

Антиукраинская риторика ныне звучит в устах тех, кто последнее время вопил о скором падении путинского режима. Уже долгое время я говорю о том, что вопли эти выгоднее всего самому Путину, его агитпропу, нацеленному на то, чтобы поддерживать в русском обществе постоянные перепады между истерикой и эйфорией: «Будь проклят кровавый режим, которому  осталось жить две недели». В устах этих людей обличение козней евроинтеграторов, покушающихся на единый народ, населяющий Украину и Россию, звучат саморазоблачительно.

Звучит и другая песня — агитпроп не халтурит. Там припев умиротворяющий: все происходящее в Украине мелко, неинтересно и никакого отношения к России не имеет. А вот Европе нужна колония, сырьевой придаток, торговать Украине с Западом нечем. Все это легко опровергается фактами, к которым, конечно, агитпроп невосприимчив, а главное — весьма забавно звучит на языке страны, где вся экономика вторична по отношению к продаже углеводородов. Уж Россия-то, точно, была сознательно обращена нынешней правящей элитой в сырьевой придаток Европы и Китая.

Но с провокаторами разбираться неинтересно. И бессмысленно — с телевизионной продукцией. Куда важнее понять, что происходит с людьми вроде бы искренними, обладающими заметным статусом в обществе и в медиа.

Возможно, в сей момент украинцам не так уж важны некоторые детали. Сейчас любое слово поддержки дорого, будь-то пикет Бориса Немцова возле посольства, приезд нескольких представителей шоу-бизнеса из Москвы или обращение писателей. Однако россиянам не все равно, как же так получилось, что украинские события не получили оценки, адекватной их масштабам и природе. Бывали другие времена. Первая альтернативная демонстрация на Красной площади 1 мая 1990 года прошла под литовским флагом. Участники вынудили Горбачева покинуть трибуну, скандируя «Свободу Литве!». Сейчас не то. Хотя изрядное число аналитиков весьма критично оценивает политику Путина на постсоветском пространстве.

Заголовки типа «Путин толкает Украину в Евросоюз», «Украинцев привело на Майдан возмущение давлением России», разумеется, правдивы. Однако в них сохраняется русскоцентричная картина мира, движение в Украине сводится к антироссийскому протесту, лишается позитивного содержания. А это обедняет взгляд на саму Россию и на то, что может быть противопоставлено победившему в ней (это надо признать) общественно-политическому устройству.

Более того, в известном смысле это зеркальное отражение официальной пропаганды, главной задачей которой является внушаемый всеми способами тезис о том, что Евросоюз использует Украину исключительно для давления на Россию. Что сама по себе Украина никакого интереса не представляет, а нужна лишь для того, чтобы уязвить Кремль.

Отчасти это повторяется в некоторых западных публикациях, появляющихся, правда, в изданиях, известных в качестве площадки для активных мероприятий некоторых советских и российских ведомств. Обычная история — публикация где-нибудь на западе с последующей перепечаткой в России. Используется как агитпропом со спецслужбами, так и корпоративными пиар-департаментами. В подобных статьях речь идет о нежелании Евросоюза вмешиваться в украинские дела. Сделаны публикации тонко и со знанием дела — у ЕС, действительно, есть некоторые границы, за которые он переходить не будет. И не может, и не хочет это делать.

Верно и другое: Украина ныне не имеет, по существу, поддержки США. Если сравнивать с 2004 годом и с реакцией на русскую агрессию против Грузии в 2008-м.

Вот краткий обзор американской прессы:

«В то время как украинское руководство отказывается от более тесных связей с Евросоюзом, оставаясь в объятиях России, администрация Барака Обамы почти ничего не говорит ни об этом, ни об уличных протестах в Киеве, опасаясь разлада в отношениях с Кремлем.

Многотысячные демонстрации в украинской столице несколько лет назад могли бы заставить США встать на сторону протестующих. Ныне они заслужили лишь мягкие и в целом уклончивые заявления. Да еще госсекретарь Джон Керри отказался от запланированного визита в Киев. Все дело в том, что Россия стала партнером США в дипломатических соглашениях по сирийскому химическому оружию и иранской ядерной программе». (The Washington Post)

«Керри открыл пресс-конференцию в штаб-квартире НАТО призывом к спокойствию в Украине. Отказавшись от подписания Соглашения об ассоциации с ЕС, Президент Украины Виктор Янукович принял «личное решение», которое не поддерживает его народ, отметил госсекретарь. «Европа и друзья Европы отказались от участия в открытых и, как мы думаем, неуместных торгах за выбор, который может быть сделан или не сделан», — добавил Керри. Он избежал открытого упоминания России». (LosAngelesTimes)

Но нельзя не видеть иного: европейские политики, ограниченные в своих действиях многими обстоятельствами, появляются на Майдане, а послы ряда европейских стран и ЕС сочли возможным выступить на киевском митинге. От этого и от многого другого создается впечатление, что на этот раз солидарность с Украиной иного рода, нежели в 2004 году. Я уже говорил об этом, когда проводил параллели с бархатными революциями и Пражской весной. Но сейчас, мне кажется, есть основания пойти дальше. Подобной гражданской солидарности Европа не знала давно. Эта солидарность в значительной степени уравновешивает пассивность политиков. И заставляет вспомнить о том, что связи между европейскими нациями первичны по отношению к связям между правительствами.

Европа — вечно воюющий и вечно расколотый континент, только совсем недавно начавший обретать единство, всегда нуждавшийся в коммуникации «поверх барьеров», как назвал свой стихотворный сборник, составлявшийся с 1914 года, Борис Пастернак. И на фоне гражданской солидарности Европы пассивность российской общественности выглядит удручающе. Она вновь увлечена новыми дачами высших чиновников, хотя те построены в Подмосковье и вполне соответствуют доходам хозяев. Оппозиция, именующая себя демократической, ни в чем, кроме подобных приступов популизма, себя не проявляет. Россия и в самом деле противостоит Европе. Целиком противостоит, как некая социокультурная и национальная общность. В единстве власти и ее критиков.

Да и что власть? Из всего того, что говорится и пишется в Украине, а прежде говорилось в странах танкового социализма, очевидно, что персонификатором России и русских выступали и выступают не Брежнев с политбюро и не Путин со своими однополчанами-односельчанами, а рядовой русский обыватель. А в том, что касается отношения к украинцам и Украине, порой самый утонченный русский эстет, интеллектуал и либерал остается таким же обывателем, уверенным в своем превосходстве по отношению к младшему брату и не знающему ни его истории, ни его культуры. И это в то время, когда обеим странам жизненно необходима общественная дипломатия, связи поверх барьеров, если воспользоваться словами Пастернака, и через головы правительств, если принять формулировку Маяковского.

Главным препятствием с русской стороны являются вводные слова, повторяющиеся почти в каждой — независимо от направленности — публикации об Украине: «При всей общности истории, общественно-политического строя и исторического развития...».

Нет никакой общности. Это такая же ловушка, как кажущаяся близость русского и украинского языков. Какая может быть общность с Украиной, где крепостное право было введено указом русской императрицы в 1783 году? Сколько оно уже существовало к тому времени в России?

Так и нынешние дела. И все же взгляд из Москвы на киевский Майдан небесполезен уже хотя бы потому, что, призвав к трехсторонним переговорам по евросоглашению, Янукович отказался от признания народного суверенитета и перенес источник своей легитимности в Кремль. А силовая акция на Майдане стала шагом к дальнейшей русификации власти в Украине.

Русский опыт оппозиции — особая тема. Но все же одно надо сказать сразу — предостеречь от эйфории. Русификация власти означает, что все усилия правителей сосредотачиваются исключительно на удержании власти, издержки этих действий для страны в целом значения не имеют. Разрозненные свидетельства, приходящие из Украины, имеющие, в основном разоблачительный характер (подготовка «Беркута», титушек, провокаторов в толпе) доказывают, что в течение последних лет украинская власть создала глубоко эшелонированную, продуманную и эффективную систему силовой защиты и не только защиты — наступления на общество.

И это касается, боюсь, не только исполнителей-боевиков, но и исполнителей-чиновников, прокуроров и судей. Путин разгромил оппозицию, подчинив себе суды, что позволяет ему минимально использовать силу.

Ситуация в Украине продолжает оставаться тревожной для Европы, в первую очередь. В России, в любом случае, при любом исходе будет закручивание гаек и усиление репрессий. Никакого «за вашу и нашу свободу» нет и в помине — те русские, кто поддерживает Майдан, выступают за украинскую свободу без особой надежды на свободу для самих себя. Европа может стать другой, мир тоже, но Россия еще больше ощетинится против такой Европы и такого мира. А возьмет верх Янукович, русская власть обнаглеет еще больше. Что в лоб, что по лбу.

Так что русские, поддерживающие Майдан, делают это исключительно из желания быть европейцами.