Задача победителю

В то время, когда Германия готовится к выборам очередного канцлера, два основных кандидата, Герхард Шрёдер и Эдмунд Штойбер, сошлись во мнении по одному вопросу: уровень безработицы необходимо снизить. За последние два десятилетия высокий уровень безработицы превратил Европу в целом и Германию в частности в социологическую бомбу замедленного действия. Что безработные — особенно, те, кто не работает уже давно и имеет лишь смутные воспоминания об интеграции в мир работы — будут делать с собой и своим временем? Что будет происходить с доверием к правительствам, которые не в состоянии разрешить эту проблему?

Легко забыть тот факт, что чуть более 50 лет назад Европа была самым агрессивным континентом в мире. Европейцы на протяжении предыдущих сорока лет убивали друг друга в масштабах, не имеющих прецедента в истории человечества. По сравнению с этим Западная Европа после 1950 года стала удивительно мирной и стабильной, особенно если учесть падение Четвертой Французской Республики и переход от диктатуры к демократии в Португалии, Испании и Греции.

Самое удивительное превращение из всех произошло с Федеративной Республикой Германией. Каждый, кто знаком с историей Германии начиная с 1800 года, до сих пор поражается тому энтузиазму, с которым нация, понесшая полное поражение в 1945 году, применяла англо-французскую политическую и экономическую модель, которую многие из предыдущих поколений назвали бы, мягко говоря, «неподходящей». Без мира и стабильности, которые благодаря этому установились в Германии — самой большой нации к западу от России — трудно себе представить сегодняшний мир и стабильность в Европе в целом.

Германия отчасти обязана своим превращением комбинации трех факторов: запасу неразработанных технологических возможностей, послуживших топливом для быстрого роста доходов, почти полной занятости и наличию государства, которое делилось со всеми прибылями от этого роста посредством многочисленных государственных программ (а не служило только одному классу или группе в качестве средства для сосредоточения богатства и власти). Другие факторы — память о нацистской катастрофе, пример жизни к востоку от железного занавеса, потенциальная угроза со стороны Сталина и его преемников — тоже явно сыграли важную роль.

Потом все с облегчением вздохнули, когда увидели, что политическая демократия и смешанная рыночная экономика оказались довольно устойчивыми к нефтяным шокам 1970-х годов. Быстрый рост доходов прекратился, но институциональный порядок выдержал. Он также выдержал последующее появление и сохранение высокого уровня безработицы. В Федеративной Республике Германии, где безработица остается на уровне своего пика начала 1980 годов, неспособность справиться с этой проблемой компенсировалась успехами в других сферах. В начале 1990-х произошло воссоединение Германии, при этом были исключены сколько-нибудь значительные финансовые инфляционные риски. В конце 1990-х Европейская интеграция стала углубляться, достигнув своей кульминационной точки при создании Европейского валютного союза.

Короче говоря, отсутствие прогресса в снижении уровня безработицы в прошлом могло быть оправдано. Перед Европой стояли более серьезные проблемы, и ей было чем заняться. Но какая более срочная проблема или занятие существуют сегодня? Инфляция больше не угрожает чьим бы то ни было сбережениям. Германия стала единой. Закончилось создание валютного союза. И кто бы ни возглавил следующее правительство Германии, он должен будет энергично заняться проблемой безработицы, как для блага тех, кто оказался наиболее уязвимым в экономическом плане, так и для того, чтобы укрепить доверие общественности к существующей системе.

К сожалению, кто бы не победил на выборах, — Шредер или Штойбер — он не сможет в среднесрочном периоде заняться этой проблемой. Германская Комиссия по занятости призвала расширить реформы в сфере рынка труда и социального обеспечения, но любому правительству будет очень сложно претворить их в жизнь. Устранение ограничений со стороны предложения, которые питают высокий уровень «классической» безработицы, без одновременного увеличения спроса в частном секторе экономики, попросту приведет к высокому уровню «кейнсианской» безработицы в будущем.

Предполагалось, что европейская интеграция позаботится об этом, стимулируя на протяжении десятилетий быстрый экономический рост за счет реализации компаниями возможностей от масштабов после расширения своей деятельности на всю Европу. И где же этот стимулируемый спросом экономический рост? Европейский центральный банк (ЕЦБ), судя по всему, больше заинтересован в сохранении процентных ставок на высоком уровне, достаточном для того, чтобы вынуждать неплатежеспособные фирмы заявлять о своем банкротстве, а не в том, чтобы способствовать большей занятости.

В связи со снижением спроса в частном секторе Комиссия по занятости хочет, чтобы правительство стало работодателем в последней инстанции. Но принятый в соответствии с Маастрихтским договором Пакт о стабильности и экономическом росте ограничивает дефицит бюджета на уровне 3% ВВП — потолок, в который Германия уже упирается. И если только будущее правительство не наберется смелости, чтобы нарушить пакт, выйдя из него, альтернативой этому будет увеличение налогов, что попросту приведет к сохранению спада спроса в частном секторе, в результате которого сейчас и наблюдается высокий уровень безработицы.

Если бы не было Пакта о стабильности и экономическом росте, то реализация кейнсианской программы по увеличению правительственных расходов могла бы обеспечить спрос, необходимый для сокращения уровня безработицы. Данная проблема могла бы быть решена раз и навсегда, если бы ЕЦБ пожелал рискнуть и заключил следующую сделку с правительствами: если они допустят либерализацию товарного рынка и сделают рынки труда более гибкими, то он понизит процентные ставки и разрешит увеличить расходы для того, чтобы правительства могли выполнить обещание достигнуть почти полной занятости. Но поскольку ЕЦБ и Пакт являются тем, чем они являются, то и обе германские партии остаются тем, чем они являются: скульптором, который пообещал изваять мраморную статую за одну ночь, но потерял свой резец.

Возможно, пока еще нет особых оснований для беспокойства. Социологическая бомба замедленного действия может просто продолжать тикать. Как сказал Адам Смит: «В любой стране есть много руин». Но пока послевоенный институциональный порядок в Западной Европе работал, по историческим меркам, почти изумительно хорошо, избиратели сузили свое поле зрения и сконцентрировались на более частных заботах. Они скорее склонны судить о партии, режиме или институциональном порядке, задаваясь вопросом: «Что он лично для меня сделал за последнее время?» После уже решенных больших задач по воссоединению и по интеграции Европы будущие правительства Германии будут, по-видимому, вынуждены отвечать: «Не так много».

Дж. Брэдфорд ДЕЛОНГ, профессор экономики университета Беркли (Калифорния) и бывший помощник министра финансов США.