Киевская духовная академия: найти затерянное звено

Двухтомная энциклопедия «Київська духовна академія в іменах: 1819—1924», без сомнения, является проектом общенационального масштаба. 648 полноформатных, унифицированных по структуре и логике изложения статей с подробным архивно-библиографическим аппаратом и богатым фотоиллюстративным материалом рассказывают о жизни и творчестве самых заметных фигур, деятельность которых связана с Киевской духовной академией: студентов и выпускников, представителей профессорско-преподавательского состава, инспекторов, ректоров и митрополитов Киевских и Галицких, которые были патронами Академии.

Изучение истории Киевской духовной академии, которая стала наследницей закрытой в 1817 году Киево-Могилянской академии, является непременной предпосылкой воссоздания целостной картины украинской истории и культуры. Многочисленные открытия, уточнения, а кое-где и исправления уже устоявшихся в литературе ошибок, осуществленные в рамках работы над энциклопедией, позволяют считать ее важным этапом на этом пути. В то же время Киевская духовная академия предстает в роли звена, обеспечившего преемственность украинской академической традиции, воссоздание которой в настоящее время происходит, в частности, в стенах современной Киево-Могилянской академии.

Создание энциклопедии началось летом 2012 года, а уже в 2015-ом ее создатели опубликовали первый том издания. На днях состоялась презентация второй, заключительной части этого фундаментального проекта.

Колоссальная прежде всего архивная и библиографическая работа была осуществлена коллективом из 19 лиц. Финансовую поддержку проекта оказал Международный Благотворительный Фонд возрождения Киево-Могилянской академии, а также многочисленные благотворители. Значительная часть работы проведена в рамках выполнения соответствующей госбюджетной научной темы.

Об историческом значении интеллектуальной среды Киевской духовной академии, его культурном и научном наследии, а также об обстоятельствах создания энциклопедии наш разговор с ее составителем, научным редактором и автором 212 статей, доктором философских наук, деканом факультета гуманитарных наук и профессором кафедры философии и религиеведения НаУКМА Мариной ТКАЧУК.

«ДО НАЧАЛА ДЕВЯНОСТЫХ КДА ОСТАВАЛАСЬ ВНЕ ПОЛЯ ЗРЕНИЯ ИСТОРИКОВ»

— Марина Леонидовна, из вступительных статей к изданию следует, что одним из мотивов его создателей было «заполнение лакуны» и опровержения ошибочного образа Киевской духовной академии как реакционного и антиукраинского заведения, которое было создано имперской властью на месте прогрессивной и европейской Киево-Могилянской академии. В какой степени полученные результаты сделали возможной реализацию этого задания?

— До начала 1990-х гг. Киевская духовная академия (КДА), появившаяся в результате реорганизации Киево-Могилянской академии (КМА) и действовавшая в 1819—1924 гг., оставалась вне поля зрения историков. Советская власть, официально закрыв КДА в апреле 1919 г., а в июне 1924 г. прекратив деятельность ее преемницы КПБА (Киевской православной богословской академии), на протяжении последующих десятилетий планомерно выжимала из актуальной культурной памяти и само это заведение, заклейменное как  «заповедник мракобесия»,  и его преподавателей и выпускников. Подавляющему большинству тех, кто дожил до советских времен, пришлось сполна почувствовать на себе все последствия «воинственного атеизма», включительно с массовыми репрессиями и физическим уничтожением.

Не интересовалась историей и наследством КДА и украинская зарубежная историография, считая ее «твердыней русской националистической реакции и украиножерства» (именно так характеризовал ее, например, Дмитрий Дорошенко). Такое представление, основанное лишь на собственных рассуждениях, демонстрируют, к сожалению, и некоторые современные украинские интеллектуалы, в глазах которых прежняя Киевская духовная академия является лишь ячейкой «Русского мира» и кузницей «промосковских попов».

Но насколько оправданным является такой подход? Имеет ли он достаточные основания? Поиск ответов на эти вопросы действительно был одним из тех весомых мотивов, которые побудили инициаторов и создателей энциклопедии «Київська духовна академія в іменах: 1819—1924» к специальному целостному и систематическому исследованию истории и образовательной, научной, культурно-просветительской деятельности этого заведения сквозь призму изучения жизни и творчества его выдающихся преподавателей и воспитанников. И результаты этого масштабного научного проекта приводят нас к выводу о чрезвычайно весомом вкладе деятелей КДА в развитие украинской культуры.

Убедиться в обоснованности этого заключения читатели энциклопедии смогут, ознакомившись со статьями, посвященными, например, основателю «реальной украинской литературы» Ивану Нечую-Левицкому; уважаемому Тарасом Шевченко украиноязычному поэту и публицисту Константину Думитрашко (кстати, именно на одно из его стихотворений написана известная песня «Чорнії брови, карії очі», которое большинство наших современников считает народным); издателю и литератору, одному из основателей украинской журналистики Феофану Лебединцеву, создателю знаменитого журнала «Киевская старина», на страницах которого впервые напечатаны многочисленные документальные источники и работы по истории Украины, биографические материалы и произведения выдающихся украинских деятелей, ценные до сих пор краеведческие и этнографические исследования и тому подобное; выдающемуся украинскому языковеду и одному из инициаторов Старого общества Павлу Житецкому; известному полтавскому общественному и культурному деятелю Григорию Маркевичу, основателю типографии, книжного магазина и специализированного издательства учебно-педагогической и детской литературы «Украинский учитель», сыгравших значительную роль в развитии украинского издательского дела и распространении украинской книги; одному из первых исследователей украинской мифологии и фольклора Георгию Булашеву, автору до сих пор актуального фундаментального исследования украинского народного мировоззрения и верований, переизданного в 1990-х гг.; талантливым педагогам, педагогам и публицистам Сергею Грушевскому (отец Михаила Грушевского) и  Владимиру Дурдукивскому (один из основных деятелей киевской «Просвіти» и Украинского научного общества, соратник Александра Кониского и Бориса Гринченко, директор Киевской Первой украинской гимназии имени Тараса Шевченко со дня ее основания в 1917 г.); выдающимся украинским историкам Василию Беднову и Ивану Власовскому; широко известным украинским музыкальным деятелям Александру Кошицу и Филиппу Козицкому; известному общественному и политическому деятелю, главе Министерства исповеданий Украинского Государства и Украинской Народной Республики Александру Лотоцкому и многим другим фигурам.

ОБ УКРАИНОФИЛАХ И УКРАИНОФОБАХ

— Определенным сюрпризом для наших читателей станет статья, посвященная Николаю Хомичевскому — уважаемому автору украиноязычных переводов «Илиады» и «Одиссеи» Гомера, больше известному под литературным псевдонимом «Борис Тен», ведь ни в одной из его биографий не упоминается об учебе в КДА. А он, как свидетельствуют архивные документы, был ее студентом в 1918—1919 гг.

В 1917—1918 гг. учился в КДА и будущий митрополит Украинской Автокефальной Православной Церкви (УАПЦ) в эмиграции, известный церковный деятель и ученый Никанор (Бурчак-Абрамович). Кстати, митрополит Никанор принадлежал к епископату возобновленной в 1942 г. УАПЦ, но стоит обратить внимание на то, что почти все ее епископы и ведущие деятели первой формации (1921—1930) были выпускниками КДА — это и ее первый глава митрополит Василий Липковский, и ее иерархи Нестор Шараивский, Константин Малюшкевич, Иосиф Оксиюк, Максим Задвирняк, Петр Тарнавский, Феодосий Сергеев и главный идеолог украинской церковной автокефалии Владимир Чехивский. Имея высшее богословское образование, эти деятели определено осознавали неканонический характер своих посвящений, но доминантой в их сознании было стремление к независимой соборной Украинской Православной Церкви. В то же время немало выпускников КДА, активно участвуя в украинском церковно-национальном движении в революционные и послереволюционные годы, стремилось получить автокефалию каноническим путем.  Некоторые не оставляли этого стремления и в 1920-х гг. (например, епископы так называемой Соборно-Епископской церкви Павел (Погорилко) и Макарий (Крамаренко)), хотя и им не повезло в его реализации. Почти все только что упомянутые деятели подверглись репрессиям и мученической гибели.

Вспомню и еще одно красноречивое свидетельство весомой роли воспитанников КДА в украинском церковно-национальном движении: из семи членов Украинского Священного Синода, назначенного приказом Директории Украинской Народной Республики во главе с Симоном Петлюрой в октябре 1919 г., шестеро были выпускниками КДА — это архиепископ Агапит (Вишневский), протоиереи Ефим Сицинский и Василий Липковский, священники Павел Погорилко и Макарий Крамаренко, а также профессор Василий Беднов. Вот такая «твердыня русской националистической реакции»...

Но вклад КДА в развитие украинской культуры, образования, науки не измеряется, конечно, только лишь перечисленными деятелями и их жизненной победой. Немало воспитанников Академии в течение своей жизни служило на украинских просторах, заведуя приходами, преподавая в духовных училищах, семинариях, гимназиях, университетах. Они открывали и перестраивали школы, реформировали учебные заведения, отыскивали и восстанавливали церковные и светские культурные памятники, стояли у истоков местного краеведения, открывали музеи и создавали библиотеки, занимались повседневной религиозно-просветительской деятельностью и благотворительностью, боролись с пьянством, начинали и развивали церковную и светскую периодику, выступали с разнообразными культурными инициативами и так далее. И результаты их повседневной деятельности преумножали и укрепляли многогранную и полиэтническую украинскую культуру.

НОВЫЙ АКАДЕМИЧЕСКИЙ КОРПУС (СЕЙЧАС – КОРПУС №1 НАУКМА). НАЧАЛО ХХ ВЕКА / ИЛЛЮСТРАЦИЯ ИЗ КНИГИ «КИЇВСЬКА ДУХОВНА АКАДЕМІЯ В ІМЕНАХ 1819—1924»

Были ли все они этническими украинцами и украинофилами? Конечно, нет. Случались ли среди них «украинофобы» и «российские шовинисты»? Конечно, да. Причем немало из последних по происхождению, вопреки распространенному мнению, были не из российской глубинки, а из украинских губерний. Некоторые на протяжении жизни подверглись сложным идейным трансформациям, например, Нестор Шараевский, украинец по происхождению, в дореволюционные времена — член-основатель Киевского губернского отдела «Союза русского народа» и член-сотрудник Киевского клуба российских националистов, а в послереволюционные — активный участник украинского церковно-национального движения и архиепископ УАПЦ.

Вместе с тем, давайте задумаемся: обогатил ли украинскую культуру своими многочисленными фундаментальными исследованиями по истории Церкви на украинских территориях XVI—XVII ст. этнический россиянин Степан Голубев, уроженец Пензенской губернии? Случайно ли в 1918 г. вновь созданная  Украинская академия наук избрала за весомый вклад в развитие украиноведения уроженца Костромской губернии Николая Петрова — одного из первых исследователей украинской литературы XVII—ХІХ вв.?  Достоин ли признания след, который оставил в истории украинской культуры, например, сириец Тауфик Кезма, посвятивший свою жизнь развитию украинского востоковедения, подготовке украинских специалистов-арабистов, ознакомлению украинского читателя с современной арабской литературой, налаживанию связей между Украиной и арабоязычным миром? Ответ на эти вопросы, по-видимому, очевиден.

«ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ФАКТОР» ОКАЗАЛСЯ СИЛЬНЕЕ ПРЕДПИСАНИЙ И ЗАПРЕТОВ»

— В целом, работа над энциклопедией в очередной раз засвидетельствовала преимущества объективного и систематического академического научного исследования, базируемого на документальных источниках, перед заангажированными «памфлетами» и любыми конфессиональными или идеологическими предубеждениями. Научный дискурс не может руководствоваться принципом «свой — чужой», не теряя при этом признаков научности. Это касается и исследования наследия Киевской духовной академии. Тот факт, что КДА, как ни одно из других высших учебных заведений Российской империи, действовавших на украинских землях, не готовила собственно «украинских деятелей», вовсе не дает оснований для пренебрежения ее историей и достижениями. Ведь важно понимать, что все учебные заведения Российской империи жили и действовали в пределах тех моделей духовного и светского образования, которые были внедрены в начале ХІХ ст. и оставались почти неизменными до 1917 г., что все они подчинялись требованиям единых для всех и «высочайше» утвержденных уставных требований и предписаний, что от всех власть требовала, в первую очередь, подготовки «верных подданных», а от духовных академий — еще и усердных служителей Православной Церкви. С середины 1830-х гг. роль идеологических «трех китов», на которых держались и духовные академии, и университеты, официально возлагалась на православие, самодержавие и народность (конечно, русскую). И контроль государства за соблюдением уставных требований и этих идеологических догм был достаточно пристальным и жестким. Но всегда оставалось то, уследить за чем невозможно — извечный «человеческий фактор» с его непреодолимой свободе воли, которая оказывалась сильнее предписаний и запретов. Именно этой «свободой воли» руководствовался, например, профессор Николай Петров, который считал необходимым дополнять свой курс истории русской литературы обзором истории украинской литературы. И ни один «эмский указ» его не останавливал. Или вспомним одного из ректоров КДА епископа Сильвестра (Малеванского),  непримиримого к позорным поступкам и в то же время снисходительного к нарушениям дисциплины и даже уставных норм, если эти нарушения не имели аморального характера. «Хочешь действовать строго по уставу — убирайся из Академии» — так он наставлял одного чрезмерно усердного и педантичного молодого инспектора (это был, кстати, Антонин (Грановский), тогда еще иеромонах и вчерашний выпускник, а впоследствии — один из идеологов и глав обновленчества с титулом митрополита Московского и всей России), который «воспитывал» студентов по любому пустяковому поводу. Собственно говоря, вот этот человеческий фактор и создает всегда настоящее «лицо» того или иного учебного заведения. Поэтому наша энциклопедия — именно о тех, кто его создавал — о тех, кто учился и учил, кто руководил и непосредственно опекал Киевскую духовную академию на протяжении ее истории.

«ПРИСУТСТВИЕ В СОСТАВЕ КДА СТУДЕНТОВ-УКРАИНЦЕВ ОСТАВАЛОСЬ СТАБИЛЬНЫМ НА ПРОТЯЖЕНИИ ВСЕЙ ЕЕ ИСТОРИИ»

— Если бы вас попросили изобразить обобщенный портрет выпускника Киевской духовной академии, каким бы он был? Какие характерные черты и добродетели его формируют?

— Если говорить о характерных чертах и добродетелях, то определить их достаточно сложно, ведь через КДА прошло немало ярких и неординарных лиц, хотя случались и достаточно невыразительные и даже непривлекательные фигуры; поэтому вряд ли удастся свести их всех к общему знаменателю. У каждого были свои особенности, таланты, способности, слабости, сомнения, жизненные планы, стремления. Даже глубина и искренность религиозной веры, судя по многочисленным воспоминаниям относительно этого, у каждого была разной; о характерах или добродетелях нечего и говорить. Кто-то мечтал о монашеском постриге, а кто-то думал о мирских утехах. Кого-то привлекала профессорская кафедра, а кого-то  — пастырское служение. Один с утра до ночи сидел за книжками, а другой ждал, чтобы вся эта «высокая наука» в конце концов в его жизни закончилась. Собственно, каждый из выпускников КДА интересен своей индивидуальностью и надеюсь, что наши читатели будут иметь возможность в этом убедиться.

Однако определенные просопографические наблюдения, накопленные во время работы над энциклопедией, дают основания и для определенных обобщений, и для создания, при условии дальнейших специальных исследований, «коллективных портретов» как студентов, так и преподавателей Киевской духовной академии.

Прежде всего, стоит отметить, что КДА — это конфессиональное учебное заведение, в которое принимали лишь православных. Большинство ее студентов были выходцами из семей сельских священников, диаконов, пономарей. На момент вступления в Академию за их плечами уже была учеба в духовном училище и семинарии, причем учеба успешная (семинаристы-второразрядники не могли претендовать на высшее духовное образование; это положение было отменено лишь после Февральской революции в 1917 г.). Обязательным требованием к поступающим в должность была «очень хорошая» (а с 1890-х гг. только «отличная») оценка за поведение в аттестате или наличие «свидетельства о благонадежности» от начальства, если абитуриент уже имел опыт службы. С 1869 г. в духовные академии принимали также выпускников классических гимназий, университетов и других высших учебных заведений, но даже при отсутствии сословных препятствий на пути к богословскому образованию подавляющей частью студенческого контингента оставались выходцы из семей духовенства.

В духовных академиях, как и в семинариях, учились только мужчины — не женатые или вдовцы. Семейных начали принимать только с 1906 г. и только по разрешению Св. Синода (лишь в послереволюционные годы ограничение относительно этого было снято).

Как и в современных учебных заведениях, в духовных академиях были свои «бюджетники» и «контрактники», только назывались они по-другому — «казенноденежные» и «собственноденежные». В академиях и те, и другие не только учились, но и жили (лишь в исключительных случаях студентам позволялось жить «на квартирах»). Казенноденежные находились на полном синодном иждивении, собственноденежные платили за свое проживание, питание и одежду; учеба для них, как и для свободных слушателей, была бесплатной. Значительная часть студентов, не попавших в разряд казенноденежных, обеспечивалась стипендиями, основанными разными церковными и светскими институциями и благотворителями. Кстати, по окончании учебы казенноденежные студенты должны были отработать шесть лет в заведениях и структурах духовно-учебного ведомства или на епархиальной службе (распределение на должности осуществляли соответствующие органы Св. Синода или епархиальные архиереи, если речь шла о священнослужителях или лицах, которые собирались принять священный сан). От назначения можно было и отказаться, оплатив стоимость содержания в студенческие годы.

В соответствии с устаревшими историографическими представлениями, в КДА учились студенты преимущественно российских губерний, зато студентов-украинцев сознательно направляли на обучение в другие академии. В действительности это далеко не так. К началу 1830-х гг. в КДА попадали исключительно выпускники семинарий Киевского духовно-учебного округа, расположенных преимущественно в украинских губерниях (к этому же округу   принадлежали Кишиневская, Минская, Воронежская, Курская, Орловская, Тифлисская семинарии). То есть в первое десятилетие существования КДА больше половины ее студентов были выходцами из сел и городков, расположенных на территории современной Украины. С 1831 г. на учебу в Киев начали приезжать  семинаристы со всех уголков Российской империи, поэтому в последующие годы  количество выходцев из российской глубинки кое-где преобладало, кое-где равнялось количеству воспитанников из других регионов. Однако присутствие в составе студентов КДА выпускников Киевской, Волынской, Харьковской, Полтавской, Подольской, Одесской (бывшая Херсонская), Таврической, Екатеринославской, Черниговской духовных семинарий оставалось стабильным на протяжении всей ее истории.

«СТУДЕНТАМ ПРИВИВАЛИ НЕ ТОЛЬКО ЗНАНИЯ И НАВЫКИ, НО И ПРИВЫЧКУ К БЛАГОПРИСТОЙНОМУ ОБРАЗУ ЖИЗНИ»

— Следует сказать, что духовные академии имели очень ограниченный в количественном отношении студенческий контингент. Например, в 1819—1869 гг., то есть за первые 50 лет, КДА закончило всего 1120 лиц.  Общее количество студентов всех четырех лет обучения составляло тогда не более 120 лиц, причем набор осуществлялся один раз в два года. После внедрения с 1869 г.  ежегодного приема студентов их общий состав на всех четырех курсах составлял около 200 лиц.

Академии приобретала камерный характер благодаря статусу конфессионального учебного заведения закрытого типа, который имел свой определенный уклад жизни и нормы поведения. Студентам старались прививать не только соответствующие знания и навыки, но и привычку к благопристойному образу жизни, который побуждает к постоянной внутренней сосредоточенности на своем деле и исключает любую праздность и расточительство времени. Поэтому в размеренной и рассчитанной до мелочей уставными требованиями академической жизни все происходило по четкому расписанию. Студентов обязывали прежде всего добросовестно учиться и посещать занятия, придерживаться дисциплины и правил сожительства, уважительно и послушно относиться к «начальству». Неотъемлемым элементом студенческой повседневности были общие молитвы, соблюдения постов, участие в воскресных и праздничных богослужениях в Киево-Братском Богоявленском монастыре в статусе чтецов или певчих и тому подобное. В целом обычный день студента КДА был достаточно напряженным и предусматривал лишь несколько часов на отдых и прогулку. Нужно сказать, что академические студии были делом нелегким и требовали колоссальных умственных и физических усилий: немало студентов, не выдерживая нагрузок, бросали учебу, а кое-кто, к сожалению, не доживал до ее окончания. Однако невзирая на ряд дисциплинарных предписаний и ограничений — строгих, обычно, лишь на бумаге — академическая повседневность не имела «казарменного» характера, поскольку, судя по воспоминаниям воспитанников,  большинство инспекторов и их помощников не обременяли подопечных пустяковым надзором и не злоупотребляли формализмом (хотя, конечно, случались и досадные исключения). Воспитанники разных лет вспоминают, например, об оживленных дискуссиях, которые продолжались в студенческих комнатах и любимые всеми украинские народные песни, которые пелись на досуге, участие в академическом хоре, который во все времена был украшением КДА, академические праздники и традиции, «вакации» (каникулы) и тому подобное.

Конечно, жизнь КДА имела далеко не идеальный характер — было достаточно в ней и негативных явлений, и разных поводов для студенческих коллективных жалоб и даже забастовок. Но, невзирая на это, большинство воспитанников в течение всей жизни воспринимали Академию как родительский дом, место «вечного возвращения» и сыновней любви. Это и не удивительно, если принять во внимание, что  подавляющая часть студентов принадлежала к бедным и многодетным семьям и часто не имела родительской поддержки, поступая на учебу уже сиротами или полусиротами. Для многих академический диплом (кандидатский или магистерский) был своеобразным «пропуском» не только в самостоятельную жизнь, но и к успешному карьерному росту и достижению высших социальных ступеней. И воспитанники КДА, в чем смогут убедиться читатели нашей энциклопедии, их достигали, находя достойное место и в церковных, и в светских сферах деятельности. 

Справка «Дня»

Марина ТКАЧУК — историк философии, доктор философских наук, декан факультета гуманитарных наук и профессор кафедры философии и религиоведения НаУКМА, заслуженный деятель науки и техники Украины. Автор свыше 300 научных трудов. Основные направления исследований: история духовно-академической и университетской философии в Киеве, теория и методология историко-философского познания. Инициатор и руководитель многочисленных исследовательских проектов, посвященных истории философской науки и образования на украинских территориях.

Продолжение