«Мы больше не ивент-агентство»

Евгений Нищук дважды — во время Помаранчевой революции и Революции Достоинства — был «голосом Майдана», а теперь во второй раз, уже больше года (с апреля 2016-го), работает министром культуры. График у министра очень плотный, поэтому на интервью с ним у нас очень мало времени. Зато проблемных вопросов много: внедрение конкурсов на избрание руководителей учреждений культуры, реформа художественного образования, защита культурного наследия. С последнего мы и начали, ведь 2018 год министерство хочет объявить Годом возобновления культурного наследия.

«ГЛАВНОЕ — ПОВЕРНУТЬ ЛЮДЕЙ ЛИЦОМ К ПАМЯТНИКАМ КУЛЬТУРЫ»

— Проведение Года возобновления культурного наследия — это наша инициатива, которой мы поделились с руководством государства, — начинает Евгений Нищук. — В настоящий момент в работе — соответствующие Указ Президента и постановление Кабинета Министров. Немало объектов культурного наследия — либо заповедников, либо усадеб и тому подобное — требуют сверхсрочной реставрации. Это и те, которые подчиняются государству, и те, которые подчиняются областным администрациям, городам и т.д. Наша цель — чтобы данные документы позволили подготовить проектно-сметную документацию для каждого заведения в соответствии с благоустройством. Тогда мы получим обоснованную смету для Министерства финансов для принятия бюджета на следующий год, чтобы аккумулировать средства на реставрационные работы.

Некоторые наши музеи сегодня буквально сыплются сверху, иногда люди боятся заходить внутрь. Таким заведениям необходима база для проведения выставок европейского масштаба, системы безопасности, климат-контроль и прочее.

В то же время мы стараемся и в этом году делать работу, направленную на эти потребности. В частности, ищем меценатов, спонсоров, благотворителей. Например, этой весной в Тульчине состоялся оперный фестиваль Operafest-Tulchyn. Он прошел в  «украинском Версале» на Виннитчине — во Дворце Потоцких, который однозначно нуждается в реставрации. Фестиваль поддержали предприниматели, событие позволило акцентировать внимание на том, как можно красиво проводить время. Можно придумывать фестивали разного формата, но главное — повернуть людей лицом к памятникам культуры, к ее возобновлению.

Конечно, за один год реставрировать все объекты культурного наследия невозможно, но можно начать большой объем работ... Где-то все можно завершить за год-два, где-то это растянется на дольше. Но важно, что эта инициатива будет формировать другое настроение у людей, ведь такие вещи развивают внутренний туризм. В настоящий момент люди едут куда-то с целью увидеть достопримечательность, фестиваль, какое-то событие и тому подобное. И это, в конце концов, делает экономику. Поэтому наша цель — развитие внутреннего туризма. А возобновление и реставрация культурного наследия увеличивают приток туристов.

С другой стороны, когда мы начнем эти процессы, параллельно можно искать грантовые средства. Потому что европейские структуры помогают проектам, которые уже имеют поддержку внутри страны. Когда есть заинтересованность низовой части, когда государство выступает определенным гарантом, тогда и подходят средства европейских партнеров.

— Кстати, Украина в конце 2015 года приобщилась к программе «Креативная Европа». Как страна использует возможности программы?

— Первый период в основном был посвящен разъяснениям, как можно это делать, как готовить проекты. На таком уровне, с учетом европейской бюрократии, у нас никто не умел подавать эти проекты, поэтому на это пришлось потратить достаточно много времени.

Вместе с тем недавно в Днипре проходил большой Форум креативных индустрий, где представляли украинское бюро «Креативной Европы» и его новую руководительницу Юлию Федив. Она поделилась радостью, что у нас появились первые четыре проекта, которые уже нашли финансовую поддержку центрального офиса «Креативной Европы». Есть проекты в сфере театров, музеев, общественные инициативы.

Мы должны осознавать, что в дальнейшем Украина должна платить взнос за участие в программе. Первых три года он составляет символический один евро. Дальше нам нужно находить средства на этот взнос. Другое дело — сумма. Возможно, Украина будет иметь определенные льготы, как у нескольких стран, в частности, Грузии. В настоящий момент мы ведем переговоры относительно этого.

Кроме того, вместе с первым заместителем министра Светланой Фоменко мы работаем над тем, чтобы Украина вошла в ряд других европейских программ. Украина уже является участницей программы «Культурные маршруты Европы» и Международного совета музеев ICOM, а также еще нескольких проектов.

«МЫ — ЗА ВОЗМОЖНОСТЬ ПОЛУЧИТЬ ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАНИЕ»

— Вопрос, который масштабно обсуждается, ведь касается трех миллионов детей и 40 тысяч педагогов, — художественные школы. В конце июня в парламентском комитете по вопросам науки и образования обсуждали проект Закона «Об образовании», который готовится к принятию во втором чтении. Данный документ критиковали из-за предложенного реформирования школ искусств, внешкольного образования в целом. В чем, по вашему мнению, заключается причина? Как рабочая группа Минкульта реагировала на замечания специалистов?

— Сначала я с осторожностью выслушивал разные стороны. Но на выходе сторона, которая начала активное противостояние, подменила понятия и манипулировала некоторыми вещами. Мол, что-то хотят разрушить, отменить, закрыть. Людей тревожило, как будут считать выслугу лет, сколько будет длиться отпуск и тому подобное. И этим начали пугать.

В финале получилось, что против выступают потому, что нужно менять печать. То есть сегодня название, например, «Начальное специализированное художественное учебное заведение», сложная аббревиатура НСХУЗ. Тогда как мы предложили унифицированный европейский формат — «художественное образование», «художественная школа». Художественная школа начальная, внешкольная, средняя, специализированная. Художественное образование музыкальное, художественное, хореографическое вокальное. И тогда это унифицировано. Печать нужно менять давно, и это не является проблемой.

Другой вопрос заключался в том, что нужно менять устав. Это действительно необходимо, потому что устав почти не менялся с 1966 года. Поэтому аргументы оппонентов кажутся достаточно совковыми. Это просто противостояние старой партократии. Тем более, я встречался с оппонентами, некоторые эксперты, в частности, Александр Шалит (директор детской музыкальной школы №35 города Киева. — Ред.) сделали акцент на некоторых вещах, и мы это учли при подготовке законопроекта ко второму чтению. В основном, эти вопросы касаются социальной составляющей: пенсий, выслуги, зачисления научного и педагогического стажа, длительности отпуска. Все это сохранено. А печать и уставы действительно нужно менять. С реформой мы сможем «застолбить» средства в бюджете для инфраструктуры, развития школ-интернатов художественного типа — это большая база, чтобы воспитывать выдающихся мастеров разного направления.

Мы «за» то, чтобы сохранить возможность получить художественное образование. Даже когда в первом чтении речь шла о детском художественном образовании, мы убрали слово «детское». Потому что потом могут возникнуть дискуссии, когда, например, ребенок 13—16 лет после объединения территориального общества получает возможность начать учиться музыке. И к какой категории его отнести, если это как будто уже не ребенок? Это ограничивает права на возможность получить художественное образование. Мы это учли, есть ситуация, которая позволяет получить художественное образование в разных направлениях всем.

«КОНТРАКТНУЮ СИСТЕМУ НУЖНО СОВЕРШЕНСТВОВАТЬ»

— Другой дискуссионный вопрос — конкурсы на должности руководителей заведений культуры. Едва не каждый из них — хоть в регионах, хоть в столице — часто сопровождается скандалами, разоблачениями... Из недавних примеров — выборы директора Национального музея Тараса Шевченко, руководителя Хмельницкого областного художественного музея. Когда эта процедура укрепится, чтобы процесс проходил спокойнее?

— Внедрение конкурсной системы отбора руководителей и перехода работников культурных заведений на контрактную основу пришлось на мою вторую каденцию. Система действительно имеет определенные недочеты, и мы их оговорили с авторами закона. Да, было совещание с Ириной Подоляк (первый заместитель председателя парламентского комитета по вопросам культуры и духовности. — Ред.), встречи с главами областей, начальниками управлений культуры... И мы сделали определенную сводку, по которой можно вносить поправки.

Проблемы обусловлены тем, что было прописано, — в конкурсной комиссии должны быть три представителя от общественности, но какие именно организации они должны представлять, не сказано. Это привело к тому, что в конкурсные комиссии идут люди, не являющиеся музейщиками, литераторами и тому подобное. И с одной стороны, ты ничего не сделаешь, потому что так написано в законе. А с другой, это неправильно, потому что такой человек не может адекватно оценить профессионализм того или иного кандидата. Это то, чего будут касаться поправки.

Еще попадаются случаи, когда областные советы не признают результатов конкурса. Говорят, что заведения принадлежат им. Бывает, в комиссиях сидят очень заангажированные представители.

Впрочем, от контрактной системы отказываться не стоит, это европейская практика. Другое дело, что ее нужно совершенствовать. Так или иначе, 97,2% национальных коллективов, которые подчинены министерству, уже перешло на контрактную основу.

Я обсуждал много пунктов этого нововведения, еще не будучи министром. Был очень осторожным в этом плане, мне было важно, чтобы обеспечивалась защита творческих единиц. Пока все взбалтывается в части руководства, и мы не знаем, как будет развиваться ситуация относительно творческого состава, который перешел на контрактную систему, но есть несколько лет до подписания контрактов. Не будет ли злоупотреблений, когда руководитель заведения начнет злоупотреблять полномочиями, чтобы не продлевать кому-то контракт? Опасные моменты еще могут быть.

«МЫ МОЖЕМ ОТСТАИВАТЬ СВОИ ЦЕННОСТИ»

— Как украинская власть отслеживает ситуацию с культурным наследием на оккупированных территориях востока и в Крыму?

— В конце прошлого года у нас был успех со «скифским золотом» (суд в Амстердаме постановил вернуть ценности, хранившиеся в крымских музеях, в материковую Украину. — Ред.). Это без преувеличения заслуга команды Министерства культуры, лично Светлана Фоменко ездила в Нидерланды по этому делу. Мы приложили много усилий, чтобы иметь такой результат в европейском суде. Сейчас длится рассмотрение апелляции. Мы знали, что это будет. Это затягивает дело, несколько истощает в ресурсном плане, но все равно это стало прецедентом, показало, что мы можем правильно отстаивать свои ценности.

Относительно состояния достопримечательностей на территориях, неподконтрольных украинской власти, необходима большая работа с европейскими партнерами. Никто из нас не может ехать в Крым или на оккупированные территории. Может идти речь только о просьбе к европейским структурам, как ЮНЕСКО, чтобы они направили туда своих официальных представителей для мониторинга состояния того или иного объекта.

— В мае Верховная Рада в первом чтении приняла законопроект о внесении изменений в Закон Украины «Об охране культурного наследия». Некоторые эксперты уже критикуют его. Как министерство видит борьбу с «черной археологией», которая в Украине достигает огромных масштабов?

— Данный закон не направлен на борьбу с «черной археологией». Его цель — усилить защиту достопримечательностей. Но если говорится о «черной археологии», то этот вопрос чрезвычайно сложный и, если бы были варианты его решения, то мы бы их уже использовали.

Вместе с тем мы прорабатываем международный опыт решения подобных проблем и ищем возможные пути для Украины. Конечно, важным для нас будет мнение и Национальной академии наук Украины. Кроме того, уверен, что спустя некоторое время, в Украине, как и в европейских странах, станет престижным сотрудничество государства и частного сектора — чтобы вернулась привычная для Украины практика меценатства, чтобы наряду с найденными, возвращенными или возрожденными достопримечательностями стояли имена благотворителей.

Напомню о позитиве. Когда эстонская сторона вернула Украине «меч викинга» (меч Х века, который через Россию пытались вывезти в ЕС, вернули весной 2016 года. — Ред.), СБУ провела расследование, были задержаны члены преступной группы, которая занималась вывозом ценностей за границу. Открылось свыше тысячи предметов. Это бесценные вещи, которые могли вывезти. Мы отметили работу сотрудников СБУ и продолжаем с ними сотрудничать.

Огласка после того случая дала импульс. Славянскому краеведческому музею передали меч. Наши специалисты обнаружили, что это артефакт V века до нашей эры, скифского периода. В настоящий момент он, как и «меч викинга», находится на реставрации в Национальном научно-исследовательском реставрационном центре. После реставрации мы планируем сделать выставку старинных мечей.

«НАША ЗАДАЧА — ПРОМОТИРОВАТЬ УКРАИНСКОЕ ГОСУДАРСТВО ЧЕРЕЗ КУЛЬТУРУ»

— Иногда в Украине возникают дискуссии о том, нужно ли Министерство культуры. Каков ваш основной аргумент в пользу этой институции?

— Нам удалось отойти от того, что Министерство культуры было определенным обслуживающим ведомством в части культурных мероприятий. Министерство культуры теперь не занимается мероприятиями. Это не ивент-агентство, а центральный орган, который развивает культурную политику. Более того, мы одни из первых не просто проводим функциональный аудит, а делаем реорганизацию самого министерства. Сокращаются ненужные отделы, зато, например, появляется департамент стратегии и планирования, который занимается вопросами креативных индустрий и современного искусства — этого не было никогда.

Министерство является органом, который должен продуцировать законы, определять культурную политику. Культура должна влиять на каждого. Это не должно быть чем-то только для избранных, как при Советском Союзе. Культура касается каждого человека, из любой сферы. И мы ставим перед собой задачу промотировать украинское государство через культуру. Например, на Франкфуртской книжной ярмарке, где у нас наконец появился полноценный стильный стенд. На Венецианской биеннале Министерство культуры представило павильон с работой Бориса Михайлова, которая, по показаниям, вошла в тройку лучших проектов в этом году. Также существенно увеличилось финансирование кинопроизводства — до полмиллиарда на этот год. И мы имеем результаты — вот, буквально в эти выходные украинско-словацкий фильм «Межа» («Ciara»), снятый при поддержке государства, получил на 52-ом Международном кинофестивале в Карловых Варах в Чехии награду за лучшую режиссуру. И это, к счастью, не единичный случай.

Политическая жизнь в Украине быстро меняется. Но за этот год мне удалось провести два серьезных закона: о кино и о создании Украинского культурного фонда, который заработает со следующего года. Это позволит избавиться от практики, когда к чиновнику приходили и говорили: «У нас есть хорошая идея. Давайте вместе сделаем это». Так не должно быть. Выбор должна делать профессиональная среда. Мы должны дать возможность сделать то или иное самим художественным командам. Более того, раньше министерство больше поддерживало государственные заведения. Теперь мы хотим протянуть руку негосударственному сектору, который имеет много интересных идей.