Свет веры Олеся Гончара

«За «Собор» травят, отравляют жизнь. Не гнушаются ничем», — запишет 12           апреля 1968 года в дневнике 50-летний Олесь Гончар.

Роман «Собор» впервые был опубликован в январе этого же года в журнале «Вітчизна», тираж                — 20 тысяч экземпляров. А в марте появился в популярной серии «Романи і  повісті» издательства «Дніпро». А каким тиражом! Неслыханным — как для сегодняшних дней. 100 тысяч экземпляров. И неслыханное внимание. Как читательское, так и провластное. Внимание «руководящей и направляющей силы». Компартии. Одни, обычные читатели коллеги и писатели, называли роман «знаменательным в современной прозе», «праздником украинской литературы», «песней светлых соборов человеческих душ» (Олесь Лупий), другие, прежде всего, партийные функционеры, их прислужники, карьеристы, и те, кто обливал грязью писателя от имени «трудящихся», клеветой на советскую действительность, антисоветчиной, идеализацией казачества.

А читатели, поклонники его таланта буквально засыпали писателя письмами и телеграммами, поздравляли с появлением нового произведения под символическим названием «Собор», выражали свое восхищение, поддержку и солидарность, цитировали: «Соборы душ берегите. «То есть совесть в душе берегите!»

«Руководящая и направляющая» партийная рать не дремала. Встревоженная такой широкой популярностью «Собора», требовала от писателя признания «некоторых своих ошибок», раскаяния, согласования путем переписывания произведения с выраженной, а именно, организованной критикой. А писатель как на зло партии не каялся. И не переписывал роман. Да и читатели в этом поддерживали писателя: «Отовсюду пишут: не делайте этого! Не разрушайте сами свой собор...»

По поручению Политбюро работники Центрального комитета Компартии Украины во главе со вторым секретарем ЦК Александром Ляшко четыре часа убеждали-мучили писателя, чтобы он признал «правильность партийной критики» и «переделал» «Собор», то есть, чтобы сам изуродовал его, вынул из него душу». Но Олесь Гончар на этот ужасный для художника компромисс с собственной совестью не пошел.

В канун юбилея лауреата Ленинской, Государственных премий СССР и УССР, Шевченковской премии, награжденного двумя орденами Ленина, первого секретаря правления Союза писателей Украины Олеся Гончара, а именно 29         марта 1968 года, проходит пленум ЦК Компартии Украины, на котором секретарь Днепропетровского обкома партии Алексей Ватченко, который узнал себя в образе Володьки Лебеды, смешал с грязью роман, требуя самого строгого партийного наказания за идеологически вредное произведение. Первый секретарь ЦК Компартии Украины Петр Шелест, хотя и не читал роман, о чем сознался за два дня до пленума в разговоре с автором «Собора», выступил также с критикой произведения, поддерживая этого днепропетровского, по словам Гончара, «обжору, сквернослова, батькопродавця».

Циничные, лицемерные парадоксы коммунистической культурной политики. Слава Гончара-писателя чрезвычайна, особенно после появления «Собора», который получил не только всесоюзную, как тогда писали, огласку, но и мировую. Партийная власть встревожена: Радио Ватикана сообщило, что Папа Римский намеревается выдвинуть роман «Собор» на Нобелевскую премию. Паника в рядах Политбюро ЦК Компартии Украины: капиталистический Запад собирается этот роман «использовать в антисоциальных целях». А книга распространяется, где-то продается, а где-то запрещена. Цена «Собора» в серии «Романи і повісті» — 29 копеек. Говорят, в Днепропетровске один экземпляр продается за 8 рублей. В Луцке, где собрался партактив для осуждения антисоветского романа Олеся Гончара, после перерыва не могут созвать участников собрания — не заходят, потому что стоят в очереди за «Собором». И только одну книгу в одни руки.

Через пять лет после издания «Собора» на XXIV съезде Коммунистической партии Украины, делегатом которого был Олесь Гончар, это «днепропетровское Мао» — Алексей Ватченко, вспоминает писатель, и с этой трибуны  «не постеснялось сводить счеты» — продолжал шельмовать автора «Собора».

Проходит десять лет, и «бывший днепропетровский босс, главный обличитель «Собора» вручает в ранге Председателя Президиума Верховной Рады УССР «автора «Собора» Золотую Звезду». 29 апреля 1978 года, на второй день после вручения Золотой Звезды Героя Социалистического Труда, Олесь Терентьевич запишет в дневнике: «Говорят, что это было трогательно, когда он привинчивал Звезду к борту пиджака. А у кое-кого было впечатление, что он не Звезду прикрутил, а сердце выкручивает из автора романа...»

Олесь Гончар видит, осознает, что его, как в свое время Мыколу Бажана, Владимира Сосюру, пытаются раздавить не Колымой, а «другим способом — званиями и наградами, как это умел делать тот коварный кремлевский палач», убить творчески, оставить жить в терроре так, чтобы душа в дальнейшем кровоточила. И раньше писатель догадывался, осознавал, что все эти звания, премии, награды, величания, миллионные тиражи книг в переводах чуть ли не на все языки народов СССР и за рубежом, прежде всего, в странах социалистического лагеря — сознательная, целеустремленная политика тоталитарного режима на прикуп, «запрягание» его таланта в идеологически-пропагандистскую колесницу под условным названием «Расцвет братских литератур народов СССР».

Вспоминаю, какие идейные акценты проставляли на его «Прапороносцях». Гимн интернациональной дружбе советских народов, которые побороли гитлеровский фашизм, романтичное прославление советского воина-освободителя, главный герой произведения — политрук, который олицетворяет коммунистическую партию — вдохновителя и организатора победного похода освободителей Европы от коричневой чумы.

Что же, и эти идеологические мифологемы фигурируют в этом произведении, но следует видеть, вычитывать в «Прапороносцях» то, чем жил, о чем мечтал, ради чего воевал автор знаменитой трилогии.

Преисполнен чувствами праздника и надежды гвардеец-минометчик выполнил моральное обязательство перед погибшими и живыми побратимами написать, если только останется живым, о тех, кто положил головы на полях войны и кто пережил, выстрадал и одержал победу над гитлеровским нацизмом.

В каждом произведении Олеся Гончара выразительно просматривается конфликтное противопоставление добра и зла, красоты и уродства, любви и ненависти, созидания и разрушения. Скажем, в «Прапороносцях» молодой писатель-фронтовик сумел с особенным художественным мастерством соединить лирико-реалистичный стиль- «настрой» с жестокой реальностью тяжелых, с кровью, потом, смертями военных походов и боев. Так, в трилогии много высоких, патетических, эмоционально бурных, возвышенных интонаций, которые со временем трудно воспринимались новым поколениям читателей, особенно теми, кто не переживал ужасов самой жестокой за всю историю человечества мировой войны. А судьба самого автора этого произведения? Страждущая, драматичная и даже трагическая. Но в то же время и счастливая. Потому что удостоен большой славы. Как художник и гражданин. Как сын своего народа, патриот Украины. И большой боли от унижений и страданий в немецком плену, от сопереживаний украинской судьбы.   

И даже когда писал роман «Людина і зброя», в котором так много крови, пота, боли и переживаний на грани между жизнью и смертью, вспоминал о поэтически-реалистичной доминанте стиля в «Прапороносцях» и не сожалел о своем удивительном идеализме и приподнятом настроении: «Потому что воевать пришлось за свободу, за Украину, за ее будущность — по крайней мере, с такой верой мы шли под пули, мерзли в окопах. Да, мы были идеалистичными, многое представлялось не таким, каким предстало потом после войны, но это уже не наша вина. Брежневские танки давили не только пражскую весну, давили и весну украинскую. А тогда мы несли ее народам Европы, и это была правда.

Нет, юношеский идеализм в человеке — это таки прекрасно!»

27 января 1992 года Олесь Гончар запишет в дневнике: «Вот я: сколько в моей жизни трагизма, как мало пришлось испытать светлых дней!» И в самом деле, детское сиротство, голод 1933 года, в июне 1941 года —  доброволец в студенческом батальоне, окружение, колючая проволока Белгорода, плен, медленное умирание от голода и истощения в концлагере на Холодной горе в Харькове, оккупация, опять фронт, окопы, ранения, а после войны травля за рассказ «Модри Камень», за «Собор». В трагическом 1942 году признается себе, что ему судились молодую свою «душу разбитую каждый день на распятие нести». Нести ради Украины: «Тобі, Україно прийдешня, в дар від нас, змучених, справді те, чим наш дух трепетав».

В наше время, когда мы благодаря опубликованным женой писателя Валентиной Гончар дневниковым записям, благодаря пока еще частично обнародованной переписке имеем возможность глубже познать внутренний мир художника, его сокровенные мысли, переживания, мечты, можем сказать: его дух трепетал от надежды, от предчувствия самого счастливого мгновения в судьбе Украины — обретения независимости. Олесь Гончар всю жизнь об этом мечтал и пытался жить и творить во имя этой высокой исторической цели. Считал, что его сыновняя обязанность перед своим народом, обязанность художника — духовно восхвалять человека, лелеять в его душе веру и надежду на достойную свободного человека самореализацию, объединять этот расколотый, растерзанный, разбалансированный циклонами истории украинский национальный мир и мир планетарного человеческого бытия.

Писатель был убежден, что культура, духовность, интеллект — это те базовые константы, без которых  свершение украинской цивилизации невозможно. Потому что верил, что культура рождается с порыва духа нации до самого осуществления, за достижение суверенности, полной независимости. «Суверенность наций, полнота их независимости — единственный выход», размышляет в феврале 1990 года Олесь Гончар в больнице, находясь после инфаркта в реанимации. Его тяготит этот суровый режим реанимации, которая напоминает своей изолированностью, одиночеством, этой карой несвободой карцер, но единственное утешение — возможность думать. И писатель размышляет над этим неестественным, искусственным псевдогосударственным образованием, которым является «государственная гигантомания — СССР. Как можно компетентно «руководить этим искусственным сочетанием разных географических зон и искусственно согнанных в одну империю множества национальностей. Что общего между ними? Только то, что все унижены, бесправны».

Проживая большую часть своей труженической жизни в этой по его словам, «странной цивилизации», которая «на татарщине замешена, на крови и убийствах», писатель не чувствовал себя полностью счастливым. Не позволяла быть счастливым судьба Украины.

«Феофания. Палата. Угасаю, как свеча.

Ничего не страшно. Больно лишь мне — постоянно! — за судьбу Украины. Какой она будет?» — тревожится Олесь Гончар после очередного инфаркта в августе 1993 года.

Нет, не купался беспечально и счастливо Олесь Гончар в бурных волнах аплодисментов, славы, почестей — о другом свидетельствуют его дневниковые записи, наполненные переживаниями о родном языке, о природе, об украинском человеке.

Писатель особенной, до сердечной боли ответственности за украинское слово, за изуродованные «тоталитарным дьяволизмом» украинские души пытался вернуть наш «спримитизированный» коммунистической системой народ к вере, к красоте, поднят человеческий дух до высот национального достоинства и национального единства. «Если не будет единства — ничего не достичь. Сколько того междоусобия и дрязг испытала наша история — именно же они и погубили Украину. Боже, дай нам подняться к единству!» И уже за год до смерти отметит: «Якщо здобудемось на всенаціональну єдність, нас не здолає ніхто!»

Питал душу мечтой о счастливой судьбе Украины, верил в силу родного языка, в ее будущее, был убежден: «Язык для нас, украинцев,     — это не только средство общения. При современных обстоятельствах он что-то значительно больше! Для нас язык — это и память, и честь, и достоинство; для народа нашего язык — это сама жизнь». Призывал смотреть в высь, в голубизну, в небо. «Небо — синоним Бога, образ идеала, недаром же оно всем народам во все века давало ощущение бессмертия».

Верится, что именно небо, украинское небо, и даровало бессмертие творцу духовных соборов в человеческих душах.

26 марта  2018 г.