100-летие Красной Армии – мифический юбилей

23 февраля в России будут достаточно торжественно отмечаться 100-летие создания Красной Армии, от которой ведут свое начало нынешние Российские вооруженные силы. Это доказывает, что нынешние российские военные ведут родословную от армии, созданной большевиками в 1918 году, а, допустим, не от первой русской постоянной регулярной армии, созданной императором Петром I в начале XVIII века.

Что ж, советский менталитет российских генералов никуда не делся. Как пишет не без гордости одно российское интернет-издание, «несмотря на различные историко-политические, а вместе с ними и ценностные трансформации, ветераны Великой Отечественной войны, ветераны Вооруженных Сил и нынешнее поколение российских граждан, состоящих на военной службе, продолжают считать точкой отсчета истории современной отечественной армии именно 23 февраля 1918 года». Всего запланировано более 100 официальных торжественных мероприятий. Минобороны РФ в рамках юбилейных торжеств задумало провести в парке «Патриот» в подмосковной Кубинке масштабные реконструкции ряда сражений Красной Армии. Перед изумленными зрителями предстанут бои под Псковом и Нарвой в феврале 1918 года, Сталинградская битва,  сражение на Халхин-голе в августе 1939 года и штурм Сапун-Горы в мае 1944 года (последний, чтобы напомнить не столько об освобождении Севастополя в 1944-м, сколько о мирном «отжимании» Крыма в 2014-м).

Но особенно интересно, как в России собираются представлять историческую реконструкцию того, чего не было, а именно — боев первых красногвардейских отрядов с германскими войсками в феврале 1918 года, будто бы остановивших наступление немцев на Петроград. На самом деле никаких серьезных боев ни в феврале, ни в марте, вплоть до самого заключения Брестского мира не было. А что же было? Было триумфальное шествие германских войск, не встречавших сколько-нибудь значительного сопротивления гораздо более многочисленной, но не желавшей воевать русской армии. А пришедшие к ней на помощь революционные кронштадтские матросы во главе с Павлом Дыбенко без боя бежали от Нарвы аж до самой Гатчины, за что главного балтийского матроса отдали под суд.

Как вспоминал бывший командующий 12-й армией  генерал-лейтенант Дмитрий Парский, «оставление Нарвы произошло преимущественно потому, что не было общего руководства и связи в действиях, оттого, что слабо или даже вовсе почти неподготовленные отряды водили в бой неумело, и они несли излишние потери (больше других потерпели матросы); наконец, на настроение войск оказало, по-видимому, известное влияние и создавшееся тогда положение как бы между войной и миром, что волновало людей и способствовало уменьшению их стойкости».

При этом саму Нарву немцы взяли 3 марта, перед самым подписанием мира. Небольшие немецкие отряды на автомобилях и велосипедах занимали целые города. 23 февраля 1918 года немецкие части находились еще на дальних подступах к Пскову. Немецкий передовой отряд численностью не более роты подошел к советским позициям утром 24-го и после короткого боя прорвал их. Бывший штабс-капитан Черепанов, командовавший полком красногвардейцев-добровольцев, вспоминал, что днем 24 февраля его полк был обойден немцами по проселочным дорогам и отступил к окраинам Пскова, прикрывая шоссе на Лугу, по которому бежали солдаты 12-й армии: «С занимаемой позиции было хорошо видно, как бесконечной вереницей двигались от Пскова на восток обозы и деморализованные части старой армии».

В самом Пскове, как свидетельствовали очевидцы, отступающие устроили погром: «Утром 24 февраля напряжение достигло наивысших размеров. Начинались грабежи, которые с трудом прекращались. На рыночной (ныне — Советской) площади зам. председателя Совета Клейнешехерт, командированный для прекращения грабежей, был убит группой погромно настроенных солдат. Труп лежал на площади, безучастно носились мимо него люди в разные стороны». В такой обстановке немцы к исходу 24 февраля заняли Псков и утром 25-го были встречены радостными местными жителями, видевшими в германских солдатах избавление от стихии русского бунта. 26 февраля член управления войсками Северного фронта большевик Борис Позерн сообщил в Петроград о взятии Пскова: «Город был взят небольшими силами немцев. Наша беда — в отсутствии подготовки, а также в том, что никакими приказами нельзя изменить заранее подготовленного настроения, — не продолжать войну».

Большевики, внесшие главный вклад в разложение русской армии в 1917 году, теперь пожинали плоды этого. Старой армии уже не было, а новая еще не появилась. Разумеется, занять Петроград в таких условиях для германской армии ничего не стоило. Но такой цели германское командование себе не ставило. Германии предстояло вести борьбу не на жизнь, а на смерть на Западном фронте, куда уже прибыли свежие американские войска. В этих условиях большевики в России для немцев были меньшим злом. В случае падения Петрограда вполне мог пасть и ленинский Совнарком. Тогда к власти пришли бы сторонники Антанты, которые и в той или иной форме попытались бы воссоздать Восточный фронт. А это для Германии в тот момент было смерти подобно. Поэтому немцы не только не стали брать Петроград, но даже субсидировали большевиков, выделив им в течение 1918 года в виде субсидий до 40 млн марок. Этих средств хватало на оплату аппарата Совнаркома в Москве, а также Московского гарнизона. Латышская дивизия подавила в июле восстание левых эсеров во многом благодаря тому, что перед этим германское посольство выплатило латышам задержанное жалованье.

В действительности 23 февраля 1918 года был опубликован декрет «Социалистическое отечество в опасности!», написанный Троцким и принятый двумя днями ранее. Впервые эту дату широко отметили в 1922 году. А миф о боях под Нарвой и Псковом родился в сталинском «Кратком курсе истории ВКП(б)» в 1938 году. Тогда о Троцком уже нельзя было вспоминать. Вот и получилось, что 100-летие своего существования нынешняя российская армия ведет от некой мифической даты. И сама она во многом построена, как миф, где неизменно сохраняется советская триада: пренебрежение к солдатским жизням, стремление избежать ответственности и втирание очков начальству и общественности. А результат мы видели на берегу Евфрата, где произошло первое и, очень надеюсь, последнее прямое боевое столкновение с главным противником с советского времени — с США. И напоминало оно избиение почти безоружного африканского племени вооруженными до зубов колониальными войсками. Тут-то выяснилось, что против американцев вагнеровцы, по боеспособности даже превосходящие среднероссийский полк, — это даже не то же самое, что плотник супротив столяра.