7 дней в оккупированном Донецке

В предновогоднее время оказалось, что с билетами на Донецк проблемы. На поезд Киев-Константиновка (раньше Киев-Донецк) билеты окончились еще раньше, на автобусы в этом направления тоже нечего искать мест. На это есть частичное объяснение — не все рейсы возобновили свое движение, но, судя по ситуации, желающих поехать в Донецк немало. Особенно активизировались граждане во время так называемого перемирия и решили, по крайней мере, на праздники возвращаться домой.

ДОРОГА 

Единственно возможный запасной вариант — добираться с пересадками через Днепропетровск, откуда в зону АТО идет значительно больше транспорта.  С Димитрова Донецкой области до самого Донецка билет стоит 50 гривен. Местные говорят, что еще летом было едва не вдвое  дешевле. Учитывая сложную ситуацию с денежным обеспечением на оккупированных территориях, поездки даже в соседние населенные пункты стали едва не роскошью. У людей часто нет наличных, чтобы заплатить за билет.

Рядом в автобусе садится молодая девушка. Возмущается стоимостью проезда, и с этого предмета у нас завязывается разговор. Ей 21, она возвращается от родителей из Димитрова домой в Николаевку.

— Сейчас воспитываю сына. Муж работает на шахте, зарабатывает 3,5 тысячи гривен, но платят их нерегулярно. Перед Новым годом немного дали, и не всю сумму. Он пошел на шахту работать, когда женился. А до этого был в школе психологом, свою специальность получал в Крыму. Однако сами понимаете, какие зарплаты в школе, а семью надо кормить, поэтому и стал шахтером, — немного смущенно рассказывает девушка историю своей семьи. Сама она до декретного отпуска тоже работала в школе — лаборантом, за что имела полтысячи гривен зарплаты. Поскольку семья живет на территории, подконтрольной Украине и  относительно в тыловой зоне, жизнь их можно назвать спокойной. А вот летом  вынуждены были временно бежать из дома.

— Когда были обстрелы, ездили к сестре в Днепропетровск, пробыли там три месяца. С малым ребенком на руках в подвале сидеть не хотелось.

Зимняя дорога, которая пролегает через зону проведения АТО, обманчиво спокойна: снег скрыл под собой опасности заминированных полей, раскуроченную взрывами землю, брошенные и действующие блиндажи и окопы.

На последнем перед фактической буферной зоной украинском блокпосту военные проверяют документы, мужчин просят выйти на улицу. Общественный транспорт обычно проходит контроль быстрее, чем частные автомобили. Через несколько километров — первый блокпост так называемых «днровцев». Боевики ведут себя нервно и вызывающе, повышают голос в ответ на чей-то неосторожный смех: «Сейчас все вместе будут смеяться на морозе около бочки!»

Так же, как и украинские военные, более придирчиво осматривают документы мужчин. Наконец автобус выезжает и вскоре проходит второй блокпост. На нем стоит дорожный знак «Донецк», который указывает на начало городской зоны. Мягкий знак по указанию содран...

ГОРОД

Вечерний Донецк встретил ненастьем, старательно скрывая свою инаковость. В окнах многоэтажек, как и в любом другом городе, светится. Почти пустые улицы можно списать, например, на метель.

Таксист между тем с надеждой в голосе спрашивает, случайно ли не поезд привез людей, а тогда рассказывает, что до недавнего времени сюда ходил единственный поезд, да и тот отменили. Значит, въезд в город только  автомобильными дорогами, да и тех со второй декады января стало меньше, после того как в штабе АТО решили упорядочить движение по территории зоны.

В 22.00 в Донецке начинается комендантский час, но, как правило, улицы пустеют раньше: встретиться с патрулем — сомнительное удовольствие. Так же менее охотно на вызов ездят и таксисты, далеко не все соглашаются на риск ради заработка. К слову, на новогодние праздники, с 31 декабря по 2 января, ограничение передвижения было отменено. Но в эти дни желающих делать поздние прогулки больше не стало, за исключением разве 31 декабря, когда люди праздновали Новый год на центральной площади.

В целом в предпраздничные дни Донецк, город-миллионник, имел вид опустевшего. Одинокие автомобили на центральных дорогах, никакого подарочного ажиотажа, безлюдные парки.

Местные говорят, что очереди в супермаркетах накануне таки были, однако, от людей чаще всего можно было услышать: «мы не можем это позволить себе», «для нас это слишком дорого». В небольших магазинах в самом центре — никакого ажиотажа. Несколько человек в военной форме и с оружием — «днровцы» —  делают предпраздничные закупки за четыре часа до Нового года. В корзине — нарезки, консервы, алкоголь и много энергетических напитков.

В целом торговля в Донецке понемногу возобновляется, но это касается прежде всего больших сетей супермаркетов. Маленькие магазины, уличные «забегаловки» с быстрой едой проигрывают им свой бой за выживание. На одной из центральных улиц города — Артема, «кричат»  прохожим призывы о «распродаже товара и безумных скидках». Но судя по всему, любителей покупать дорогие вещи здесь немного. Часть торговых точек владельцы пробуют сдать в аренду или продать, судя по вывескам — безуспешно.  Хотя, с другой стороны, несколько магазинов элитной одежды не так давно возобновили работу — очевидно в определенных кругах таки возник спрос на брендовые вещи...

Из рынка ушло немало международных организаций — закрыт МакДональдс на вокзале, заправки Окко и WOG тоже не работают. А еще на улицах города много граффити идеологического направления: от трафаретных призывов вступать в ряды так называемого ополчения, до экспрессивных надписей на скорую руку. Кроме того, осталось эхо «выборов» — агитационные борды и до сих пор на всех улицах города. На них     — призывы голосовать «за мир, труд, независимость», «при жизни», «за процветание». Выбивается одинокая реклама одного из украинских журналов, которая несколько раз попадается на глаза. Впрочем, само периодическое издание в киосках города нечего искать. Как, в принципе, и любую другую украинскую прессу...

ЛЮДИ

Большинство донетчан в разговорах признаются, что больше всего хотят мира. В результате боевых действий многие потеряли работу, остались без жилья и средств существования. Но самое тяжелое для людей — жить в постоянном страхе за собственную безопасность. Обстрелы в городе фактически не прекращаются ни на день. Кроме далеких взрывов артиллерийских снарядов, не в диковину здесь очереди из стрелкового оружия, которые можно слышать даже в центре.

— Каждую ночь я ложусь спать, но засыпаю лишь после валерьянки, постоянно что-то взрывается. Мне, допустим, страшно. Кое-кто привык, а вот я не могу. Лежу ночью и думаю: сейчас как залетит к нам — и все. У нас здесь через дом снаряд попал в квартиру и там все погибли. После этого мы поехали к сестре в село, пробыли там два месяца, но не можем постоянно сидеть на шее, у нее своих трое детей. Мы сами рассчитывали на то, что сможем с мужем поднять собственного ребенка, который родился еще до начала боевых действий. Ныне не можем даже купить никаких игрушек ему,         — с дрожью в голосе говорит донетчанка Елена. Ее муж Юрий потерял работу на строительстве, женщина — в декретном отпуске и на ребенка ничего не получает. За помощью вынуждены обращаться к родителям, которым больше повезло с работой.

Кто бы мог подумать, что бомбоубежища, построенные более 40 лет назад, станут местом прибежища для сотен людей, которые потеряли жилье или проживают в районах постоянных обстрелов. Одно из самых больших бомбоубежищ расположено на шахте «Трудовская», и от фронтовой Марьинки это место отделяют каких-то 3-4 километра. Местные жители говорят, что летом здесь прятались 250—300 человек, жили фактически на голове друг у друга. Ныне жителей сократилось до 60 человек, да и те на протяжении дня одновременно не находятся в помещении: у кого-то осталась работа, другие идут покормить домашних животных, которые остались одинокими сторожами в разрушенных дворах.

— На старости лет нам покоя нет. Кто думал, что так случится... Здоровье никуда, очень надорвали его за последние полгода, столько горя пережили здесь. У нас ныне нервы — с полоборота заводимся, только что не так, тебя уже трясет. По ночам, бывает, глаз не сомкнешь, — рассказывает о своих буднях 80-летняя Галина, мать сына-инвалида, которая вместе с ним уже полгода живет в бомбоубежище.

Часть людей, чьи дома уцелели, так и остались жить дома, и, со слов пожилой женщины, из помещений на улицу редко кто выходит поговорить, боятся, люди стали молчаливы и напуганы.

Родственники Галины живут в Киеве, готовы были забрать к себе, но за счет чего доехать туда и за какие деньги жить, — разводит руками женщина, которая несколько месяцев не видела пенсию.

— Кому я такая голодранка нужна? Пенсии не платят.  Допустим, волонтеры бы отправили меня бесплатно, а там же жить за что-то нужно, не будешь же ты на шее сидеть. Вот и сдержало. У меня недавно там брат умер, и чего я не поехала еще тогда туда на похороны, могла бы остаться, но кто думал, что такое будет?

Историй таких хватает — эвакуироваться многим помешали именно финансовые проблемы. Люди остались заложниками обстоятельств, и тяжелее всего им переживать даже не материальные неурядицы, а тот стресс, который накопился. Они много и охотно говорят о своих проблемах, благодарят, что их выслушали. Немногим в бомбоубежище хватает силы не плакать, когда рассказывают о своих скитаниях. Причем плачут и женщины, и мужчины...

ПОМОЩЬ

— Многим из этих людей ставят диагноз «синдром растерянности». Это когда человек не может помочь себе в элементарном, когда он не может адекватно воспринимать реальность и не властен фактически над своей жизнью, потому что не знает, что ему дальше делать, — рассказывают местные волонтеры из организации «Ответственные граждане» о своих подопечных.

Их принцип деятельности — не брать и не оказывать помощь людям с оружием — ни с одной, ни с другой стороны. Но и без того дел и проблем активистам хватает. Прежде всего, они пытаются заботиться о тех, к кому не дошли фонды и миссии, а таких более чем достаточно, особенно в населенных пунктах так называемой буферной зоны или в окрестностях города, где обстрелы не стихают. Мобильность, знание местности и ориентировка на конкретные потребности граждан — вот преимущество волонтерской группы. Правда, поняв специфику работы активистов, благотворительные организации и фонды, которые работают в регионе над решением гуманитарных проблем, вступили в более тесные рабочие связи с волонтерами и через них также передают помощь людям, помогают с горючим для поездок.

— На сегодняшний день мы выделяем две большие категории людей, которые нуждаются в помощи. Это семьи, которые и до военных действий нуждались в помощи, имея единственный источник доходов — пенсию или другие социальные выплаты, например, в связи с рождением ребенка. Так как ныне они эти деньги не получают, у них вообще нет средств для существования. Но сейчас к этой категории добавились те, кто потерял работу, а в довоенное время жил от зарплаты до зарплаты и не имел сбережений. Например, звонит по телефону женщина и говорит: «У меня новорожденный ребенок, я сижу дома, а мужа сократили. Единственная работа, которую он может найти даже теоретически, это пойти в «ополчение», а я этого не хочу». То есть это полная семья, которая нормально жила до начала боевых действий, а теперь оказалась в категории тех, кто нуждается в помощи. Однако получить ее не откуда, потому что молодым и здоровым людям она в принципе не предусмотрена, разве раз в месяц на ребенка, — рассказывает соучредитель организации «Ответственные граждане» Энрике Менендес. — Ныне у нас фактически не осталось граждан, которые  не нуждаются в помощи. Пострадали все. По оценкам экономистов, рабочие места на Донбассе в результате военных действий потеряли от 200 до 500 тысяч человек, — говорит волонтер.

Учитывая такие цифры и тенденцию к их росту, помощи четырех больших организаций, которые действуют на оккупированной территории, явно недостаточно для преодоления накопленных проблем гражданского населения. Опыт доставки гуманитарной помощи из других областей не является распространенным, но он существует. В частности, греко-католическое общество Донетчины получило продовольственный груз из Ивано-Франковской области. Распределением среди прихожан занимались местные священнослужители. Ныне ведутся переговоры о возможности доставки помощи из Чётковской епархии, что на Тернопольщине. Священник Донецкого храма Святого Николая, отец Михаил Заверчук, который и занимался распределением гуманитарки говорит, что верующие Западной Украины охотно откликнулись на призыв священников помочь прихожанам Донетчины. Переживали только за то, чтобы помощь попала именно к тем, для кого ее собирали.

— Мы как церковь должны руководствоваться законами любви. И мы не можем оставить тех людей в таком тяжелом положении, — говорит отец Михаил. —  Я думаю, что если все-таки Украина хочет повлиять на историю развития Донбасса, она должна проявлять законы любви. Потому что Христос никогда не был жесток даже к Иуде, даже зная о его предательстве. Мы должны любить — до конца. И это есть, собственно, приоритеты и принципы церкви, и я думаю, они должны быть приоритетами и принципами и власти украинской.