Академик Александр ДАШКОВСКИЙ: «Отношение к экологии показывает общую культуру человека»

Сегодня в институте из восьми отделов осталось три. Приходится сокращать людей. Свои разработки институт постепенно, переходя на «коммерческие рельсы», распространяет и предлагает сам, рассылая письма в различные организации Украины. Одна из статей дохода — производство силами института балончиков со слезоточивым газом для милиции и населения.

В приемной директора института академика Александра Анастасьевича Дашковского, автора многочисленных изобретений, капает с потолка и нет света, стены ободраны. Весь институт до подвала залит в результате тушения пожара в фирме ДЭУ, располагавшейся на верхних этажах здания. Наш разговор в столь непрезентабельной обстановке — о защите среды обитания человека сегодня.

— Александр Анастасьевич, ваши подчиненные отвечают за контроль чистоты вдыхаемого гражданами Украины воздуха...

— Да, мы контролируем, в первую очередь, чем дышит наше население. Медики всего мира определили 500 опасных загрязнителей воздуха. Потом решили, что пятьсот проконтролировать невозможно, и выделили из них всего пять — угарный газ, сумма окислов азота, сумма углеродов (из них нетоксичен только метан, но он опасен тем, что горит и взрывается), сернистый ангидрид и самый страшный и вредный — озон. Очень опасно, если ваша «фазенда» находится под высоковольтной линией. Подарите ее врагу своему...

Мы изготавливаем приборы, измеряющие содержание загрязнителей в воздухе. Приборы такого типа умеют делать только в США, Японии и у нас. В идеале в Киеве они должны быть расположены в определенных точках города на специальных станциях, и таких станций должно быть 24. Они должны работать без обслуживания в течение 30 суток, постоянно делая измерения. На самом же деле существует только одна такая станция — у нас в институте. Суть работы этих станций состоит в том, что забор проб осуществляется одномоментно. Тогда есть полная картина происходящего в городе. Например, сотрудник берет на анализ волейбольной камерой воздух на Оболони, а потом едет за следующим анализом на Подол, а в это время ветер с Оболони подул на Подол. В результате работник измеряет на Подоле то, что сдуло с Оболони. Какая уж тут точная картина?

— Но, основываясь хотя бы на этих данных, вы можете назвать наиболее загрязненные районы в городе?

— Наиболее вредно находиться на Брест-Литовском проспекте, практически на всем его протяжении, а особенно — в районе завода «Большевик». Московская площадь, Крещатик — очень опасно. Дарницкий район — особенно в районе химкомбината. Печерск — возле обувной фабрики. Харьковский — там мусоросжигательный завод с очень плохими очистными сооружениями. Оболонь, Русановка — более-менее приемлемы для жизни. Когда-то необходимые приборы нам подарили финны, и я поставил их на втором этаже горисполкома на Крещатике. Трубочки вывели на улицу. Я-то знал, какая ужасная экология на Крещатике, но мне была интересна реакция чиновников. Пока доехал в институт — уже звонят: наверное, что-то на «Арсенале», какие-то выбросы, прибор показывает в 3—4 раза превышение нормы. Это обычная ситуация на Крещатике. После этого по нему перекрыли движение грузового транспорта. Но это не спасает. Нормальному человеку, по моему глубокому убеждению, выходить на улицу, особенно в районе Горького, проспекта Победы, Крещатика, разумнее всего с 23.00 ночи до 4—5 утра. В остальное же время, когда транспорт движется и работают промышленные предприятия, по всем параметрам идет превышение нормы допустимого загрязнения.

— Можно ли Киев по загрязненности атмосферы сравнить с Парижем, Лондоном или Нью-Йорком?

— В этих городах ситуация примерно в два раза лучше, чем в Киеве. Сравнивая атмосферу Киева с Лас-Вегасом и Лос-Анджелесом, я пришел к выводу, что у нас в этой же области в 5—10 раз хуже.

— Что же в первую очередь загрязняет нашу атмосферу?

— Автомобильный транспорт. Его выбросы дают примерно 77—80% всех выбросов в атмосферу. Промышленные выбросы сейчас менее актуальны, так как промышленность стоит. Строились же все наши промпредприятия с очень плохими очистными сооружениями изначально. Население приобретает старые автомобили, в которых катализатор (он находится внутри выхлопной трубы и сжигает вредные вещества. — Авт.) уже сработался. У нас же допустимые нормы по выхлопным газам в 10 раз выше, чем на Западе, но мы превышаем и их в 3—5 раз. Наш бензин со свинцом. На Западе требования к бензину иные. Наш 76-й — это же за гранью. Покупать надо хотя бы 92-й и выше. А у нас человек не только отравляет окружающую среду, но и себя самого, и своих близких, которых он везет. Подсчитано, что автомобиль класса «Жигули» в среднем при сгорании 1 килограмма бензина выбрасывает 465 граммов ядовитых газов. Итого: залил 40 литров топлива в бак и выбросил примерно 18 килограммов дряни.

— Вы говорили, что с помощью ваших приборов можно сэкономить метан в больших количествах...

— Наплевательское отношение к научным изобретениям в нашей стране — аксиома. Пример: метан — это газ, который нам крайне необходим для отопления. В Украине добывается всего 18% своего метана от общей потребности. России мы за него платим очень дорого: $83 за одну тысячу кубических метров. Если на каждой из установок, сжигающих метан, экономить при помощи изготовленного нами прибора хотя бы один процент метана, то в целом по стране можно в год сэкономить $1 миллиард.

— Есть ли у института такие приборы или уникальные разработки, которых нет нигде в мире?

— Да, есть. Например, переносной анализатор промышленных выбросов, принцип работы которого основан на оптическом методе. Он свободно помещается в «кейсе». На Западе такой прибор работает при помощи электрохимических методов, у него срок службы датчика — 1—1,5 года. А наш — условно вечен: он будет работать десять лет, и ничего в нем менять не надо.

— Вы занимаетесь измерением уровня загрязнения помещений?

— Да. Но у нас странные дозы: например, предельно допустимая норма содержания вредных компонентов в кубическом метре воздуха для жилого помещения — 1 миллиграмм, а рабочего — 20. Смертельная же доза — 40 миллиграмм. И так во всех странах бывшего СССР. У нас с момента чернобыльской трагедии никогда не публиковали сведений о том, был ли выброс плутония. А ведь это самый страшный токсичный компонент ядерного процесса. Поэтому я с большой долей вероятности предполагаю, что он таки был выброшен. Страшнее и токсичнее вещества не существует на земном шаре. Английские ученые говорят, что достаточно одного фунта (400 граммов) плутония, чтобы уничтожить 10 миллиардов людей.

— Александр Анастасьевич, положа руку на сердце, в Днепре купаться можно?

— Ну, пожалуйста, если туда никто не слил нефть... Я купаюсь.

— А радиация?

— Считаю, что немножко хуже, чем было до Чернобыля, но не настолько, чтобы надо было бояться и не купаться. Тем более в районе Центрального пляжа следят за качеством воды — есть специальная фирма, занимающаяся этим — «Плессо». Самое опасное для Днепра — это вредные промышленные росы. А посему страх излишен совершенно.

— Но, наверное, следует различать все-таки страх как естественный инстинкт самосохранения и фобию как страх, с которым человек уже не в силах бороться, то есть болезнь.

— О страхе. Мои соседи по дачному участку на Осокорках, предместьи Киева, узнав, кто я такой, стали просить: помогите нам все измерить, мы тут уже умираем. Я измерил: все в норме... А вот там, где надо бояться... Например, изготовили прибор, который измеряет, когда вы загораете, получаемую вами дозу ультрафиолетового облучения. Допустим, вам врач разрешает в день принимать определенную дозу: вы сразу выставляете на приборе нужную дозу и ложитесь под солнцем. Когда получите эту дозу, прибор подаст сигнал. Есть подобный прибор американский — он в два раза больше, а наш на ладони помещается. Но он нам обошелся довольно дорого, то есть его нерентабельно продавать дешевле, чем за $50. Но и работать может пять-десять лет. Это же здоровье! Мы предлагали этот прибор торговле, нам ответили — за такие деньги его никто не купит. Женщины же покупают прибор для бритья за $100—150. Почему-то никто не боится, загорая, облучиться и получить рак. Шахтер из Тюмени, которого я встретил в Крыму, сказал: «Мне $50 не жалко. Но за три года в Крым на три месяца приехал — пусть у меня шкура задубеет, и я этим пользоваться не буду».

Отношение к экологии показывает общую культуру человека. Когда себе и другим под ноги плюют на улице — это тоже экология. Экология — это наука о доме, в котором мы живем. «Экос» — по-гречески «дом», «логос» — наука...