БАТЬКО

(Начало в №№ 156, 161, 166, 171, 176, 181, 186)

Народный артист СССР, лауреат двух Государственных (Сталинских) премий, профессор, орденоносец, известный в мире, занесенный в энциклопедии, любимый зрителями, герой многочисленных публикаций и монографий Амвросий Максимилианович Бучма мне не отец — дед или дедик. И все его величественные титулы я воспринимаю как театровед, а не как внучка. Потому что дед их «не носил», он их и не ощущал, может, в повседневности, а использовал только для благотворительности — защитить Кирилловскую церковь, устроить на операцию коллегу, облегчить судьбу репрессированного человека и тому подобное. А Батьком его называли молодые франковцы и те, кто ощутил на себе его доброту. И был он Батьком для многих.

Для своих студентов в том числе. И морально, и материально. Получив в Москве в июне 1941-го деньги Сталинской премии за «Украденное счастье», Амвросий Максимилианович купил своим студентам- актерам, которые переходили тогда на четвертый курс, отрезы тканей — юношам на выходные костюмы, девушкам на концертные платья. Пошить помешала война… Послевоенный студент Кость Степанков вспоминает, что когда он тяжело болел в общежитии, худрук его курса Бучма проведал своего ученика и оставил соседу, будущему известному театроведу Юрию Бобошко, немало денег, чтобы больной получил достаточное питание.

Я же помню пятидесятилетнего сильного мужчину чуть выше среднего роста (впрочем, рост актер умел менять в зависимости от роли, как и длину конечностей и строение лица), с округлыми плечами, крепкими широкими ладонями, легкими седыми волосами и глазами медового цвета. В одежде Бучма был немного франтом, носил шляпу немного набекрень, ходил с тростью с закругленным концом — на фронте Первой мировой войны унтер-офицер австро-венгерской армии артист «Руської бесіди» был ранен в ногу, что не мешало ему впоследствии быть настоящим каскадером на киносъемках немых фильмов и атлетом в жизни (чтобы размяться, выжимал «стойку» на перилах балконов). На охоту и рыбалку одевал старую гимнастерку. Не очень любил рубашки (но если уже надо, то обязательно с туго накрахмаленными воротничками) и галстуки. Чаще всего одевал под пиджак вышиванку — и это во времена, когда «национализм» усматривали даже в употреблении родного языка на улицах городов.

Дед всегда и везде разговаривал на литературном украинском языке, кстати, без галичанского акцента и карпатской интонации. Разве что проскакивали чисто львовские словечки — «філіжанка», «вуйко», «шпацірувати» и тому подобное. Русские слова произносил немного странно, например «кумфета» (конфета), и с какой-то округлостью произношения, что хорошо слышно в фильмах «Подвиг разведчика» (подпольщик Лещук) и «В далеком плавании» (боцман Дзюба). Соответственно с Батьком все общались на украинском языке. Русский язык принесла в семью моя мама, белоруска Ирина Зубова. Хотя, впрочем, она хорошо освоила украинский язык, который доминировал в нашем быту.

Амвросий Максимилианович очень любил всяких животных. У него всегда были собаки. Курносый боксер — Собмор (Собачья морда), безумно некрасивый пес-простюган получил имя Яквас. Страшась его вида, знакомые спрашивали: — «Як його звуть?» — «Як вас». Перед войной была у нас немецкая овчарка, второе поколение от волка Треф (Бучма любил карты). Когда начали бомбить Киев, Треф ложился около моей кровати охранять. Он был хорошо обучен и пошел на фронт. После войны были у нас охотничьи собаки (борзая Лорд, сеттер-ловерак Чон) и беззащитная умница Бемби. Перед революцией объезчик сахарозаводов Бучма ездил на коне Водевиль, вообще был прекрасным наездником, что пригодилось для фильма «Тарас Трясило». Жила у него мудрая ворона Катя. Приезжая куда-то на гастроли, Амвросий Максимилианович обязательно крошил на подоконник хлеб воробьям, и уже через несколько дней они требовательно стучали клювиками в окно. Водились у нас и коты. Создавалось впечатление, что Амвросий Максимилианович с животными разговаривает целыми диалогами.

Будучи естественным, неизвращенным цивилизацией и политикой украинцем, дедик в жизни не различал людей по национальным признакам. Среди его друзей и приятелей встречались русские, евреи, армяне, грузины, поляки. Первичная реакция на человека у деда — доброжелательность. Может, хорошо воспитала его мама. Она однажды увидела, как малый сын артистически передразнивает колоритного львовского еврея-старьевщика. Марина Степановна пригласила старика в хату, посадила за стол, заставила Бронека извиниться и поцеловать ему грязную руку. Урок запомнился на всю жизнь. Обиженных Бучмой людей не знаю.

Дедик был великим артистом, а поэтому очень эмоциональным человеком, плакал, когда немцы взяли Киев, когда узнал о смерти Остапа Вишни. Но, как правило, домашних своими внутренними проблемами не нагружал, наоборот, пытался организовать нам неожиданные радости, праздники, хорошее настроение, чтобы облегчить и украсить довольно суровую жизнь.

А она таки была суровой. Погибали, исчезали друзья, знакомые — Курбас, Гирняк, Чкалов, Бабель, Михоэлс, Вишня… Ожидал ареста и Амвросий Максимилианович. Когда репрессировали Курбаса, он, ближайший его друг и первый актер «Березиля», держал в прихожей упакованный чемодан, на всякий случай. Обошлось. По-видимому, защитила необыкновенная популярность киноартиста, потому что статус кинозвезды тогда был космически высоким. Т.е. спасла Бучму огромная, боготворимая любовь народа. А еще он в то время уже прославился в немом кино, сыграв Тараса Шевченко, и зацепить актера значило затронуть самого Кобзаря, потому что в сознании простого зрителя артист и образ сливаются даже теперь. Да и картина Петра Чардинина обошла мир, который восторгался талантом Бучмы, в том числе и Чаплин.

Бучма оказался среди тех, кого власть возвысила, кого похлопывала по плечу, как тот украинский нарком, которому так понравился бучмовский «очаровательный негодяй» полицмейстер Иван Коломийцев из пьесы М. Горького «Последние» (1937-й год!). «Я не виноват, что у вас родственные души», — ответил артист. Он, кажется, ничего не боялся. Возможно, потому, что смерть постоянно шагала с ним рядом по жизненной дороге.

Начиная с детства, когда внезапно и подряд умерли семеро его старших братьев и сестер, когда сам он очнулся как-то в объятиях умершего отца. Он был ранен на Первой мировой, приговорен к расстрелу за пощечину офицеру, оказался в осаде Перемышля, где чуть не погиб от голода и холеры. Потом в русском плену «австрияк» Бучма выжил в недостроенной церкви на Зверинце в Киеве, когда из всей группы заключенных военнопленных вышла оттуда половина. Выжил, разбирая залежи пороховых складов на Лысой горе, выжил в мокрых шахтах Донбасса и на строительстве Турксиба, где так красиво пригрелась на его сонной груди ядовитая гюрза. Убежал из Средней Азии в Украину, спрятавшись в тендере паровоза. В Андрушивке его, больного тропической лихорадкой, тихо положили на землю, потому что считали мертвым. Вылечила какая-то бабушка козьим молоком и махрой.

Бучму чуть не расстреляли, когда с театром Мыколы Садовского он ехал на Запад, к матери, больной цингой — обвинили в краже печатной машинки. Спас случай. В Виннице белополяки хотели арестовать его, потому что считали большевистским агентом. Бучма спрятался в сумасшедшем доме, где ему устраивали не один консилиум. Спасло мастерство — правдиво и убедительно сыграл сумасшедшего. Потом воссоздал этот образ в фильме «Пять невест» (Йоселе). На съемках «Тараса Шевченко» простудился так, что простуда перешла в открытый туберкулез, едва спасла его жена. На съемках «Джимми Хиггинса» разбился на мотоцикле. В Бучму стреляли на сцене, на охоте. Он был на Сталинградском фронте с бригадой франковцев. Мог сказать острое слово власть имущим.

Но чаще Амвросий Максимилианович старался избегать любых контактов с властью. Его коллеги заседали манекенами в тогдашней Верховной Раде, а Бучма выше Киевского горсовета не поднялся. На правительственные приглашения в Кремль не ходил — «болел». Хороший приятель Валерий Чкалов попробовал как- то в московском театре в антракте познакомить Амвросия Максимилиановича с Иосифом Виссарионовичем. Бучма с партера раскланялся со Сталиным в ложе и быстро ушел… со спектакля.

Амвросий Максимилианович был мудрым и прозорливым человеком, понимал настоящую суть вещей. Скажем, гибель гениального еврейского актера Соломона Михоэлса определил как убийство. Когда ехал с актерской бригадой франковцев на Сталинградский фронт тяжелейшей для страны осенью 1942-го, сказал обеспокоенной семье: «Я привезу вам победу».

Там, на фронте, Бучма стал коммунистом. Это был всплеск эмоциональной волны всенародного сопротивления фашизму и упрямая, пусть слепая, но естественная надежда на светлое будущее, ради которого и потерпеть можно и необходимо. Амвросий Максимилианович в партактиве не числился, скорее относился к партпассиву. Но был верен своей земле, Украине. Когда близкий приятель и коллега Иосиф Гирняк, только что чудом освободившись из лагерей, уговаривал Бронека уехать из Советского Союза, Бучма категорически отказался. Подробностей их разговора наедине не знает никто, аргументы собеседников неизвестны. Известны последствия: Гирняк закончил свой жизненный путь забытым на чужбине за океаном, где его наибольшим достижением были воспоминания о Курбасе и «Березиле», а Бучму, похороненного в сердце Украины, до сих пор помнят немало зрителей, его актерский гений и сегодня удивляет и восхищяет в старых фильмах. По-видимому дедик не мог разорвать свои корни, какой бы гнилой ни была верхушка и сама Система, которая якобы осыпала лаской артиста: ордена, премии, слава, квартира, машина, почет и уважение — все при нем. Но объятиями можно и задушить.

Творческая жизнь Бучмы была обеднена, ограничена, ему не разрешили сыграть роли, о которых он мечтал, лишили права на сценическую трагедию, как и весь украинский театр в целом — положено было видеть и в искусстве и в советской действительности только хорошее. Поэтому и мелодрамы артист укрупнял до масштабов трагедии («Украдене щастя», например). Творчество Бучмы протекало в большом противостоянии Системе, в сопротивлении ее официально-идеологическим основам. Да, он не был открытым диссидентом. Его противостояние было другим. Господствующая идея сталинского общества — тотальная унификация всего и вся. Государственный девиз «равенства» оборачивался выравниванием до выглаженной плоскости, массовой однотипностью. Воспетая простота превращалась в упрощенность, обтесанность, что противоречило природной сложности, правде неоднозначности.

А Бучма в каждой, самой маленькой роли создавал крупный, неординарный характер, сложную личность. Он избегал одноклеточной типичности, идя к высшей, философской обобщенности через своеобразие, неповторимость своих героев. «В каждой роли ищи сложный характер» — так прямо и называлась одна из его статей. Таким образом Бучма возвращал зрителям почти уничтоженные реалиями жизни забытые чувства их «самости», их право на личность, на своеобразие, на индивидуальность, на собственный выбор судьбы. Люди в ауре его творчества (и жизненного быта) переставали быть «винтиками», «нолями» при единице, переставали радоваться тому, что кто-то думает за них, а начинали мыслить самостоятельно. Не за это ли так любили они Бучму, не за это ли они называли его Батьком?

Бучма был идеальным артистом Курбаса — философом и арлекином одновременно. Откуда он такой? Пусть арлекинность, скоморошность — это и есть тот Божий дар артиста. А откуда философское мышление в человеке с нерегулярным, мягко говоря, образованием? Немного Львовской гимназии, немного Киевского муз-драмина, никаких Венских университетов (как у Курбаса). Правда, много чтения, саморазвития, встреч и близкой дружбы с интеллектуалами отечественной культуры. К философским обобщениям Бучму вели собственный незаурядный ум, довольно высокая общая культура западноукраинского театра, где он начинал, весь его собственный жизненный опыт — опыт горя, лишений, потерь, страданий, тяжелого труда, уважения к людям, к каждому, даже с самого дна житейского моря. Это открыло в душе артиста способность к сопереживанию, к сочувствию, великий дар почувствовать другого человека в горе и в радости и выразить этого человека в его горе и радости. Кстати, комедийных ролей в творчестве Бучмы было немного, но и они преимущественно становились трагикомическими. А еще он постоянно искал творческих и человеческих впечатлений, знал иностранные языки, много читал.

У Амвросия Максимилиановича не было стройной философской концепции в общепринятом смысле. Противостояние Системе было скорее стойкой верностью генетическому моральному коду человечества, мировоззренческим инстинктом. И даже не столько самого Бучмы — мудрого человека с богатейшим жизненным опытом, сколько инстинктом самосохранения народа, который мог выжить, сохраниться как нация, как историческая единица, только порождая, выдвигая, выталкивая на поверхность публичности из глубины своих недр тех, кто становился путеводными звездами, духовными пастырями, совестью народа, олицетворением нации… Это судьба и миссия гениев во всех кругах жизненного ада.

Это судьба и миссия львовского мальчика Бронека из- под собора святого Юра, артиста Бучмы, моего дедика, кого люди называли БАТЬКОМ.

P. S. Имя Амвросия Бучмы было увековечено в Киеве мемориальной доской на доме по Владимирской, 14, улицей на Березняках и надгробием на Байковом, памятным знаком во Львове на улице Ольжича, памятником на территории Одесской киностудии, речным «трамвайчиком» в Херсоне, премией его имени Союза театральных деятелей Украины. Кораблик свое отбегал, премия, учрежденная в Крыму, была забыта Киевским управлением культуры, надгробие, которое «охраняется» Союзом, разъезжается, мемориальная квартира исчезла. И, возможно, кто-то, подписывая почтовый конверт, спросит себя — что за странная фамилия «Бучма», кто такой?

Бучме в его теперешней потусторонности «однаково, чи хто згадає, чи забуде» его в миру среди живых. Но нам с вами небезразлична память собственного сердца. Чтобы хорошо жить, нужно хорошо помнить — своих пращуров, свое прошлое, себя. Тогда будет совестно перед дедами и родителями не оправдать их надежд, осрамить их память. Такая память держит тебя «в струне», стимулирует к жизни, дает психологическую поддержку и защиту, придает силы. Почему так проблемно живут сироты? Они не могут на кого-то опереться, кого-то взять за руку, чтобы не пропасть поодиночке. Поэтому не будем духовными сиротами, вспомним свою родословную, запишем ее для собственных потомков, для себя. И тогда возникнет душеспасительная мысль, что ты не первый, но и не последний. Все было, и все будет. Будем уважать свою память — она того стоит! И мы тоже.

P. P. S. Уважаемые читатели! Если кто-то из вас помнит хоть что-нибудь, связанное с творчеством и личностью Амвросия Максимилиановича Бучмы, я буду сердечно благодарна самым маленьким воспоминаниям, посланным в адрес редакции.