Безопасность без гарантий

За последние несколько лет Украиной прокатилась волна трагических событий: пожары на военных складахв Ичне, Балаклее и Калиновке; пожар в детском лагере «Виктория» в Одессе; обвал шахты на Львовщине. Только за последние несколько недель загорелась гостиница «Токио Старр» в Одессе, обрушилась крыша музыкальной школы в Буське на Львовщине, рухнул подъезд в Дрогобыче. Все эти трагедии связывает один фактор — тотальная нехватка контроля за соблюдением правил техники безопасности. Оказывается, сейчас в Украине практически невозможно закрыть предприятие или общественное заведение, которое не соблюдает противопожарные или санитарно-гигиенические нормы. А когда из-за этого погибают люди, виновных невозможно найти. Как именно должны работать контролирующие механизмы и почему у нас они не налажены, «День» расспросил у экс-советника министра по чрезвычайным ситуациям Константина ГРИНЧУКА.

КОНТРОЛЬ — НА БУМАГЕ

— Пан Константин, что привело к тому, что сейчас мы имеем такую полосу катастроф?

— Следует понимать, что это — проблема системы. Еще с 2011-го года, когда Александра Кужель возглавляла комитет защиты прав потребителей, начали активно продвигать тему о том, что нужно дать отдохнуть бизнесу и прекратить проверки. Мол, пожарные — это коррупционеры, налоговики — тоже коррупционеры и так далее. Но сседует понимать, если не придет налоговик, угрозы жизни и здоровью людей не будет. От того, что не придет пожарный, как показывает практика, проблемы могут быть, и очень большие. Все зло у нас в стране делается под красивыми вывесками борьбы с коррупцией. Но мораторий на проверки, по факту, привел к тому, что в стране действительно сложная ситуация. По статье 3 Конституции Украины, наивысшей ценностью государства является жизнь человека, но, к сожалению, этой статьей никто не руководствуется. Государству следовало бы определиться, что важнее: человеческая жизнь или «шаги навстречу бизнесу»? На мой взгляд, любые законы, властные решения следует рассматривать прежде всего не через экспертизу прибыли и выгоды, а защиты человеческих жизней. Только потом — все остальное.

— То есть контролирующие органы не выполняют свои функции?

— Скорее, им не дают это делать. В последнее время все законодательство Украины выстраивалось таким образом, чтобы власть имела соответствующие контролирующие органы, но только на бумаге. Я работал на государственной службе до 2005-го года. Тогда существовало Министерство чрезвычайных ситуаций. С самого начала оно формировалось достаточно мощным. Туда вошли войска гражданской защиты, система гражданской защиты, пожарная инспекция, горноспасательные службы, государственный водород, авиационный, транспортные инспекции, охрана труда. То есть целый перечень структур, от которых зависит жизнь и здоровье людей. В последние годы министерство ликвидировали и перепрофилировали в Государственную службу по чрезвычайным ситуациям. А все инспекции фактически уничтожили, ведь их перевели в подчинение тем, кого они должны были проверять. Приведу пример. У нас была санитарно-эпидемиологическая станция, всем известная СЭС. Ее переименовали в инспекцию по защите прав потребителей и продуктов питания и передали в подчинение Министерству аграрной политики. Следовательно, ответственным за инспекцию сделали министра, который теоретически своими решениями может способствовать нарушениям в этой отрасли. Это нивелирует любой контроль.

— Вы довольно скептичны к реформе ГСЧС. Почему?

— Сегодня ГСЧС — это орган, который занимается ликвидацией чрезвычайных ситуаций местного и объектового уровня. Например, рухнул дом — это объектовый уровень. По масштабу жертв он вышел на государственный, но по масштабу ликвидации он объектовый. В ГСЧС остались лишь пожарные и немного реформированных войск гражданской защиты, которые сейчас называются аварийно-спасательными отрядами. Они предназначены для ликвидации последствий таких ситуаций. Но их довольно мало. Чтобы вы понимали, когда у нас происходит какая-то крупная чрезвычайная ситуация, мы стягиваем людей как минимум со всех соседних областей. Мы можем согнать технику, установить 5-6 палаток, чтобы обеспечить людей на базовом уровне. Не более. ГСЧС не способна решать вопрос ликвидации последствий государственного уровня. У нее просто не хватит ресурсов. Сейчас мы живем в особый период. Допустим, взорвутся одновременно военные склады в Ичне, Балаклее и Калиновке. На этом — все, это парализует службу. Пожары тушить мы можем, мы можем разобрать дом. При этом мы вообще не влияем на вопрос контроля и предупреждения. МЧС Украины имело лозунг «Предотвратить, спасти, помочь». Так вот «предотвратить» — у нас теперь нет, а это — чрезвычайно важно. Мы давно подсчитали, что одна гривня, вложенная в вопрос предупреждения, сохраняет минимум 13—15 гривен ликвидации. Но сейчас это никого не интересует.

Для того чтобы был контроль, инспекции, от работы которых зависит жизнь и здоровье людей, должны быть в отдельной структуре. Не хотите создавать Министерство по чрезвычайным ситуациям — не создавайте. Создайте генеральную инспекцию, которая будет напрямую подчиняться премьер-министру. Сделайте в ней профильные департаменты. Тогда, если рухнет дом, то премьер будет знать, кто ответственен. Не начальник жэка, а руководитель государственной инспекции

— В МЧС, по вашему мнению, механизмы контроля были более действенными?

— Министерство чрезвычайных ситуаций — это орган, который должен спасать людей, а не скрывать нарушения. В случае чрезвычайной ситуации, например, разрушения дома, именно министр должен был бы отвечать за то, сколько людей погибло, почему они погибли, почему инспекторы профильных служб вовремя не выявили проблему. Меня удивляет, что после пожара в «Токио Старр» в Одессе до сих пор не могут определиться, сколько лет существовала гостиница. Владелец пишет, что они работают 14 лет, кто-то говорит, что восемь, заместитель мэра вообще говорит, что там склад. И при этом виновных в трагедии невозможно установить. Все знали о том, что там работает объект предпринимательской деятельности, но никто не несет за него ответственность. На самом деле есть несколько десятков виновных в такой трагедии, независимо от того, которая будет причина. И не только в этом конкретном случае.

БЕЗ ВИНОВАТЫХ?

— Например, после пожара в гостинице «Токио Старр», кто должен был бы отвечать за гибель людей?

— Кроме представителей гостиницы, должны отвечать государственные служащие, которые проверяли объект. До ввода в эксплуатацию должен был бы быть изменен статус земельного участка; создан проект реконструкции трамвайного депо, помещение которого передали гостинице; проект должен был получить позитивную оценку государственной экспертизы. На каждом шагу были люди, которые ставили подпись, что все в соответствии с ГСН, пожарными правилами и действующим законодательством. И они должны сегодня сесть в тюрьму. После проекта государственная архитектурная инспекция должна была прийти на этот объект и проверить, как шла реконструкция. Если проект не отвечал заявленному — работы должны были остановить. Когда говорят, что за месяц до пожара в гостиницу не впустили пожарного инспектора, и он не мог проверить — это глупости. Допустим даже так, его не впустили сегодня, но неужели не впускали все четырнадцать или восемь лет, сколько гостиница функционирует? За это время минимум восемь раз должны были бы прийти пожарные инспекторы. К тому же вы должны понимать, что такое дешевая гостиница и какой контингент посетителей там бывает. Время от времени должны были бы возникать конфликтные ситуации. Думаю, минимум раз в неделю туда должен был бы приходить участковый. Если он приходил, прежде всего должен был просить документы, на каком основании функционирует это заведение. Если по документам там склад, полицейский должен был бы написать об этом рапорт, открыть уголовное дело. Есть ли эти дела? Нет. Те же вопросы к Государственной архитектурно-строительной инспекции, к охране труда. Все они должны были бы приходить и фиксировать нарушения, но этого не было. Вся система показала, что у нас в государстве не было контроля вообще.

— Выявить нарушения — это лишь часть работы. Весной 2018-го, после пожара в ТРЦ в российском Кемерово, по украинским торговым центрам тоже прокатилась волна проверок. Инспекторы зафиксировали ряд нарушений, но ни один центр не закрылся и недостатки не устранены. Какие механизмы должны существовать, чтобы нарушения не только выявляли, но и устраняли?

— Система контроля организована таким образом, что заставить кого-то устранить нарушения техники безопасности практически невозможно. Это же абсурд. Вот представьте, что я или вы пьяные едете за рулем. Если бы нас остановил полицейский, он бы высадил всех из автомобиля и забрал его на штрафплощадку. Мне бы не дали возможности дальше ехать в нетрезвом состоянии. А, например, у пожарной инспекции другой принцип. Если инспектор приходит на объект и видит, что в любой момент может возникнуть пожар, он составляет протокол, на этот протокол пишет предписание, потом с этим предписанием идет к своему руководству. Руководство дает распоряжение подготовить документы для суда, они подают в суд, и суд рассматривает возможность прекращения эксплуатации этого объекта. Понимаете, между приходом инспектора на объект и решением о прекращении его эксплуатации может пройти минимум несколько месяцев. За это время может произойти все, что угодно. От этого может зависеть жизнь тысяч людей.

— А как должны были бы функционировать эти инспекции, чтобы контроль таки существовал?

— Для того чтобы был контроль, инспекции, от работы которых зависит жизнь и здоровье людей, должны быть в отдельной структуре. Не хотите создавать Министерство по чрезвычайным ситуациям — не создавайте. Создайте генеральную инспекцию, которая будет напрямую подчиняться премьер-министру. Сделайте в ней профильные департаменты. Тогда, если рухнет дом, то премьер будет знать, кто ответственен. Не начальник жэка, а руководитель государственной инспекции.

— Остается открытым вопросы взяток, ради которых систему контроля фактически парализовали. Если все же вернутся массовые проверки, какой контроль над работой инспектора должен быть, чтобы минимизировать такие риски?

— Сегодня нам нужен государственный орган контроля и соответствующее законодательство, которое не только бы давало полномочия государственным инспекциям, но и заставило инспектора принимать объективные решения. Чтобы инспектор не брал взятки, следует организовать процесс так. Если инспектор приходит на объект и видит, что есть проблемы, он вызывает свое руководство, понятых, приглашает человека из ГАБИ. Комиссия на месте фиксирует все на видео и дает, например, час времени, чтобы освободить помещение. Тогда не инспектор бежал бы в суд, а хозяин заведения, чтобы доказать, что у него все хорошо. Если же хозяин доказывает, что нарушения нет, а инспектор злоупотребляет положением, тогда уже инспектор должен снять погоны, выплатить компенсацию ущерба, а если не может — в тюрьму. Тогда будет и борьба с коррупцией, и борьба за человеческие жизни.