Большое всенародное строение

Сегодня золотисто-белый храм на бульваре Тараса Шевченко, 20 — патриаршая кафедра Украинской православной церкви Киевского патриархата. Богослужения — каждый день, без выходных, с утра до вечера. С благоговением входим в массивные бронзовые двери с барельефами в полный рост равноапостольных Ольги и Владимира. И даже когда не поет хор и царские врата в алтарь закрыты, проникаемся какой-то особенной, едва уловимой «музыкой сфер», медленно струящейся от образов Господа, Его Матери и всех многочисленных святых, изображенных вкруг: в соборе нет ни одного квадратного сантиметра, который не был бы расписан. В этом уникальность собора не только в Украине, но и в целом мире. И не задумываемся, сколько опасностей пронеслось над этим храмом за 44 года его строительства и 120 лет со дня его освящения 20 августа 1896 года (2 сентября по новому стилю). Лишь немногие специалисты знают, что существование храма не раз оказывалось «на волоске». В XIX веке, когда его сооружали, когда были возведены стены и поставлены купола, собор был в одном шаге от самого разрушения. В XX веке, точнее в 1934 году, собор должны были снести еще раньше Михайловского Златоверхого собора; и только благодаря чуду что-то удержало коммуно-большевиков, ненавистников Бога и христианства от разрушения собора. Внимательно изучая процесс зарождения и происхождения, — от замысла 1852 года до освящения в 1896 году, — увидим сакраментальное число «три», через которое прошла история, а точнее сказать, драма — возведение собора.

В СОБОРЕ НЕТ НИ ОДНОГО КВАДРАТНОГО САНТИМЕТРА, КОТОРЫЙ НЕ БЫЛ БЫ РАСПИСАН. В ЭТОМ УНИКАЛЬНОСТЬ СОБОРА НЕ ТОЛЬКО В УКРАИНЕ, НО И В ЦЕЛОМ МИРЕ

Этой драме почти полстолетия; точнее — она длилась 44 года. И когда мы сейчас смотрим на золотистые стены собора с еще более золотистыми семью куполами, которые благородно возвышаются на барабанах с узенькими окнами, увенчанными полуциркульными верхушками, то спрашиваем себя с удивлением: «Разве может из какой-то там «драмы» появиться такая изысканная архитектурная красота? И что это за выдумки, якобы собор не имеет определенного архитектурного стиля? Что он эклектический, что в его пластичном внешнем убранстве затаены какие-то масонские символы?». Выдумок было и есть много, на них не следует обращать внимание. Но факт остается фактом: в процессе сооружения собора, при его внешнем и внутреннем оформлении были большие преграды, трудности, страсти, которые полностью вписываются в понятие «драмы». Кстати, не только архитектурно художественной, но и духовной. Сооружение собора является как будто зеркалом тяжелой духовной болезни, которой страдало общество московской тоталитарной империи и которая впоследствии привела к краху самодержавного абсолютизма и замены его еще более ужасным безбожным тоталитаризмом коммунистов.

Профессиональная некомпетентность и коррупция; эгоистичное, надменное желание прославить в соборе (и с помощью возведения собора) не Бога, а «дом Романовых»; игнорирование украинских архитектурно-художественных традиций в строительстве, монументальных росписях и в иконописи — это и многое другое имело место на протяжении этих 44-х лет становления собора. И за то, что все негативное было преодолено, а собор не разрушился, не был снесен, стоит до сих пор в своей самодостаточной красоте, нужно благодарить силу промысла Божьего и миллионы украинских христиан за молитву.

Собор планировался, а затем строился при царствовании четырех российских императоров — Николая І, Александра II, Александра III, Николая II; при предстоятельстве на киевской православной митрополичьей кафедре шестерых митрополитов: Филарета Амфитеатрова (1837—1857), Исидора Никольского (1858—1860), Арсения Москвина (1860—1876), Филотея Успенского (1876—1882), Платона Городецкого (1882—1891) и Иоанникия Руднева (1891—1900). В планировании, строительстве, реконструкции, достройке принимало участие (только на должностях главных архитекторов) семеро светил строительства и архитектуры: Иван Штром, Павел Спарро, Александр Беретти, Рудольф Бернгардт, Федор Голованов, Карл Маевский, Владимир Николаев. Помощников архитекторов, подрядчиков, исполнителей работ было еще больше. Многочисленной также была и малярная артель, расписывавшая стены, плафоны, алтари, нефы, барабаны в соборе, работала над иконостасами.

То есть по количеству задействованных лиц, длительностью строительства история собора может быть сопоставлена с историями самых выдающихся культовых сооружений мира на протяжении тысячелетий. А если принять во внимание еще строительные комитеты — их было несколько — основателей, благотворителей, клириков и обычных, так называемых «мирских» христиан, то Владимирский собор без преувеличения можно назвать всенародным сооружением. В нем, в процессе возведения, сошлись и большие таланты, и посредственность, даже совсем бесталанные, но которые тщательным образом, ответственно выполняли поручения и указания шефов, оттачивая какую-то деталь выдающегося художественного произведения по готовому образцу. Из Библии мы знаем, что такая же разнородная артель (назовем ее современным словом) работала при обустройстве передвижной обители на Синаи; и много подобных артелей сооружало все три Иерусалимских храма, все три варианта Константинопольской Святой Софии, и, как свидетельствуют исследования, соборы на латинском Западе. Как пишет французский автор монографии «Эпоха соборов: Искусство и общество 980—1420 годов» Жорж Дюби, «даже в соборах, которые строились очень быстро, необходимо было вырезать столько фигур, что работу распределяли между разными мастерскими. Узнать о структурах этих художественных бригад нелегко; историкам искусства непросто определить принадлежавшую каждой из них часть. Во главе одних стояли мастера значительно более заметного таланта, другие были менее выразительными. Наверное, самые красивые скульптурные ансамбли были выполнены под руководством очень одаренных мастеров-творцов, которые несли ответственность за всю работу и координировали элементы конструкции». Жорж Дюби пишет здесь о статуях святых в западных соборах. Но способы сочетания разных по уровню таланта людей были такими же и при строительстве и украшении храмов в восточных Церквях.

Скульптура в восточно-христианских храмах либо совсем отсутствует, либо представлена минимально. Но христианский Восток дает широкий спектр мозаик, достаточно сложного искусства, более распространенного на Востоке, чем на Западе, где ярче расцветало искусство многоцветного витража. Но и в архитектуре, скульптуре, мозаике, витраже, настенной живописи, иконах, даже в книжных миниатюрах нужны были усилия многих. Это общее коллективное изготовление произведений для Востока и Запада, отмечает тот же Жорж Дюби: «Византийская церковь является обителью Божественного. Она не украшает свои фасады. Все эстетические усилия сосредоточивались на внутреннем пространстве. Мерцание мозаики в полумраке преображало его, наделяя характеристиками невидимого... Мозаика — очень ценное искусство. Поэтому она быстро отошла от латинского небогатого и дикого Запада. Живопись, которая украшала не книги, а стены и алтарные панно, стала заменителем этого величественного искусства. К тому же живопись в Италии была и византийской, и нарративной. Оно отображало эпизоды из жизни Христа. Религиозное искусство, искусство соборов создавало мудрый и разумный образ Христа».

Собор сохранен и стоит в своем первозданном виде, такой, каким и был, как сказано, освящен 20 августа 1896 года. Но что же побудило в середине XIX века построить этот собор? Ведь кафедральным собором Киевской православной митрополии была святая София. Кроме того, киевские митрополиты имели еще и вторую резиденцию в Киево-Печерской лавре, и тамошнюю так называемую Большую церковь, то есть Успенский собор, также считали вторым кафедральным собором митрополии, хотя и собором монастырским. Поэтому Владимирский собор не планировался как митрополичья кафедра и не был ею почти полвека: кафедральным Владимирский собор был объявлен в 1944 году.

Как это ни странно, но импульсом к построению еще одной православной церкви в Киеве (а их здесь, при сравнительно небольшом количестве обитателей, было и так достаточно) была московитская имперско-параноидальная идея, что Москва это якобы третий Рим. Этот тезис озвучил еще в XV веке полусумасшедший монах Филотей. В XIX веке «басню» монаха Филотея вспомнили русские цари, в частности, первым за нее ухватился Николай І, поручив министру образования Сергею Уварову развить ее в идею «православия, самодержавия и народности» с целью добиться господства над всеми странами православного вероисповедания.

Готовясь отобрать у Турции европейские владения на Балканах и Стамбул-Константинополь, как возможную будущую столицу Российской империи, официальный Петербург разворачивает невиданное прославление Византии, все регалии которой будто бы унаследовала Россия после того, как Византия перестала существовать в середине XV века. Многие удивлялись тогда этому взрыву византофилии при царствовании Николая І; и Тарас Шевченко не случайно писал, что перед интеллигенцией было поставлено твердое задание «хвалить царя свого п’яного та візантійство прославлять». Великий князь киевский Владимир Святославович оказывается в центре пропагандистской кампании по борьбе за «второй Рим», то есть за Константинополь. В рамках развернутой пропаганды византийщины все киевские главы Руси-Украины вдруг становятся «русскими князьями»; прославляются их походы на Византию; но князю Владимиру Большому уделяется особенное внимание, потому что он добился бракосочетания с византийской царевной Анной и, конечно, принял лично крещение от византийцев и активно способствовал христианизации Киевского государства. За несколько лет до начала Крымской кампании власть поручает петербуржским мастерам — скульпторам Василию Демут-Малиновскому, Петру Клодту и архитектору Александру Тону проработать проект памятника князю Владимиру для города Киева, где состоялось по его инициативе крещение киевлян в 988 году. Заказ поступил в 1849 году; авторский коллектив приступил к работе в следующем, 1850 году. Обосновывался этот заказ приближением 900-летия Крещения 1888 года. До юбилея было еще 38 лет, но с памятником явно спешили, потому что не так далекий юбилей имелся в виду, как планируемое близкое нападение на Турцию; и монумент Владимиру с обязательным постаментом в виде византийской церкви становился будто бы аргументом в этих потайных планах царского двора.

Начало. Продолжение следует